Счастье любой ценой - Айрин Лакс

понимая, что Владимир медлит только из-за меня.

Голодный блеск в зелёных глазах выдаёт его с головой: он хочет меня.

Я чувствую, как по коже ползут мурашки. Потому что знаю, как неистов Владимир в постели.

Но мне не хватает смелости, чтобы перешагнуть через себя.

Я цепляюсь за руку Владимира и его предложение с глинтвейном. Надеюсь, мне удастся немного расслабиться и не думать о том, что я предаю светлую память погибшего мужа.

— Посмотрим, что у нас есть, а чего у нас нет? — Владимир потянул меня на кухню за собой, остановившись у холодильника.

— Владимир, если тебе сложно, то я просто выпью вина или…

— Янина-а-а… Давай не будем, а? Пожалуйста?

Он толкнул меня к подоконнику и одним махом усадил на него. Наши лица оказались на одном уровне. Он положил одну руку мне на талию, а вторую руку запустил в волосы.

— Проведём этот вечер, не думая ни о чём? Мы просто вместе. Ты и я. Без имён и прошлого. Есть только сейчас. Прошу. Просто попытайся в это поверить.

— Мне будет сложно, — честно сказала я, тем не менее понимая, что близость Владимира меня волнует.

— Можешь называть меня ласковым прозвищем, как ты называла своего мужа, если тебе так будет легче.

Владимир грустно усмехнулся. По выражению его глаз я поняла, что эти слова дались ему нелегко. Не только я потеряла, но и он. Своего брата-близнеца.

Владимир трепетно относится ко мне и терпит мои капризы, перепады настроения, хотя ему тоже несладко.

— Нет, — покачала я головой. — Не хочу обманывать и обманываться. Просто потом я предпочту не поднимать эту тему, хорошо?

— Как скажешь, — прошептал Владимир, приближаясь, и выдохнул в самые губы: — Но этот вечер — мой. И ты — моя. Не сопротивляешься и не перечишь мне.

— Хорошо, — сказала я едва слышно и больше ничего не успела, потому что Владимир прижался к моим губам.

Я судорожно вздохнула, ожидая, что поцелуй будет неистовым, жадным. Но вместо этого мужчина на мгновение прижался губами, отодвинулся, переводя дыхание. Он тяжело дышал, ему было нелегко удержаться.

Вместо того, чтобы жадно и грубо устанавливать права, Владимир прикасался к моим губам всего на несколько секунд.

Только хватка пальцев на талии усиливалась. Пальцы второй руки сильно сжимали пряди моих волос.

Это единственное, что показывало, насколько Владимиру приходится нелегко держать себя под контролем.

Я сидела, словно каменное изваяние, понимая, что нужно сделать хоть что-то, но пока не могла пошевелить и пальцем, просто принимая ласковые поцелуи.

— Не ответишь, да? — с надломом в голосе произнёс Владимир, перемещаясь губами к уху.

Он захватил губами мочку, подразнив её кончиком языка, и прикоснулся к нежной коже шеи. Его поцелуи отозвались внутри странным трепетом.

Я прислушивалась к своим ощущениям, понимая, что ещё не всё умерло внутри. Несмотря на скорбные события прошлых дней.

Есть в этом мужчине что-то, заставляющее меня отзываться на его близость.

И это что-то — не то, что нравилось мне в Ярославе.

Это другое, более резкое и грубое, бескомпромиссное. Это то, что есть во Владимире. То, что чувствовалось в нём всегда, с самого начала.

Его твёрдый и решительный характер, стальной стержень. Опора. Понимаю, что в нём есть всё то, чего мне иногда не хватало в Ярославе. Настойчивости и упорства.

Мои мысли кажутся мне кощунственным и за них нужно сжигать на медленном огне. Потому что я топчу мысленно память о Ярославе.

Но это мои мысли и чувства.

От них тяжело спрятаться. Некуда прятаться внутри себя.

Я отстранилась от Владимира, переводя дыхание. Я даже не заметила, когда начала дышать чаще.

— Володя… — позвала я.

— Да?

— Кажется, ты хотел сварить глинтвейн?

— Хотел, — немного хрипло отозвался Владимир, переместив руки мне на колени.

Он опустил голову, переводя дыхание. Владимир был напряжён. Я обхватила его лицо ладонями, потянув на себя, и поцеловала в губы.

Он застонал, резко подавшись вперёд, и уже перестал сдерживать себя. Его губы и язык были невыносимо жадными и быстрыми.

Я ощущала всюду их жалящие прикосновения и чувствовала, что меня начинает трясти от того, что напряжение вырывается из тела именно так. Всхлипами, дрожью, судорожным сжатием пальцев на рубашке Владимира.

— Ещё… — попросил он, когда я разорвала наш поцелуй.

— Жадный.

— Очень. Ты мне понравилась с первого же дня! Хотел тебя всё время и продолжаю хотеть сейчас. Ты невероятная для меня… — шептал Владимир, вновь завладев моим ртом.

Он облизывал и посасывал губы, дразнился языком. Успокоился только когда почувствовал, как я трусь своим языком о его.

— А теперь посмотрим, что у нас есть.

Оказалось, нужно идти в магазин. Потому что у Владимира не было корня имбиря, бадьяна и кардамона.

Мы спустились и пошли в супермаркет, который был расположен неподалёку. На улице я держалась поодаль от Владимира.

Он ничего на это мне не сказал, разрешив вести себя так, как мне удобнее. Хотелось, чтобы нам не попался никто из знакомых.

Владимир расплатился на кассе за купленные продукты, и мы вернулись в квартиру.

Он старался избегать тем, связанных с Ярославом, и разговаривал так, словно ничего не происходило сверхъестественного.

Мы готовили глинтвейн вместе. Владимир нарезал корень имбиря кружочками, я натирала цедру лимона.

С удивлением заметила, как Владимир стащил один из кружков лимона и съел его, даже не поморщившись. Я вспомнила, что на прошлое Рождество именно Владимир варил глинтвейн.

Я вспомнила и постаралась не думать о том, что тогда Ярослав был жив, и все мы вместе были в доме их родителей в Германии.

— Мама сильно расстроилась, что ты не приедешь?

— Мама должна понимать, что у взрослого мужчины иногда возникают неотложные дела, — спокойно ответил Владимир. — Прилечу к ним позднее, вот и всё.

Владимир поставил кастрюлю на маленький огонь, щедро сдобрив вино специями.

— Не многовато? —