Последние страницы моей жизни (СИ) - Шир Лина

— Прости, — сказал я, еле сдерживая пьяные слезы, которые навернулись на глаза.

Юля поцеловала меня, ласково улыбнулась и чуть сморщилась.

— Больше не буду целовать тебя… от тебя пахнет каким-то… спиртом смешанным с вареньем! Твой дружок Есенский ещё и в алкоголе не разбирается. — Усмехнулась она, поправляя мои волосы. — Давай, собирайся, пойдем тебя проветривать.

Я быстро собрался. Решил одеться потеплее, чтобы прогуляться подольше.

Мы вышли из дома и направились в парк, где я бывал редко, и еще реже с кем-то. Юля прятала щеки в шарф. Она, привыкшая не гулять, а кататься на машине, никак не могла смириться с морозом. Мы зашли в магазинчик по дороге, купили первый попавшийся на глаза батон и отправились к пруду, где всегда можно было покормить уток. Только не все это делали. Вот и когда мы подошли туда, там не было людей. Несколько птиц плавали кругами в одном месте, но Юля сразу же их спугнула своими эмоциональными возгласами:

— Смотри! Смотри! Смотри!

Мне по-прежнему было плохо, но уже не так, как было дома. Вернее, это не плохо… просто алкоголь постепенно выветривался из организма. Вероятно, я только поэтому еще не замерз. Пока Юля выглядывала уток с другой стороны, я стоял оперевшись на стальные перила, которые разделяли нас от пруда и, понемногу отщипывая батон, кидал кусочки в воду. Ну, признаться, из-за пропущенного завтрака и обеда иной раз куски батона отправлялись и мне в рот. Не мог сдержаться, чтобы не съесть хоть кусочек свежей выпечки. Оказалось, что когда безумно голоден — вкусным будет даже хлеб, а некоторые жалуются, что не знают, что им съесть, чтобы утолить голод. Чревоугодие. Грех.

Я передернул плечами и почувствовал ледяные мурашки, пробежавшие по всему телу.

— Ого, сколько их прилетело! — прошептала Юля, отчего я вздрогнул.

Не заметил, как она подошла. Выдохнув, я бросил еще кусок в воду и взглянул на птиц. А ведь им страшно, но выбора нет: либо умереть от голода, либо от рук человека. Если уж умирать, то умирать зная, что ты приложил все усилия в достижении своих целей. А какая у меня цель? Все эти глупые желания из детства, которые я за всю жизнь не исполнил — исполнила девчонка, которую я знаю пару месяцев. Пусть и не все, но если бы не она — ничего бы так и не исполнилось. Я взглянул на то, как увлеченно, она отрывала кусочки батона и кидала их в уток. Это выглядело забавно.

— Юля, постой… Ты их убить решила? — рассмеялся я, обнимая ее и показывая куда лучше всего кинуть следующий кусочек угощения. — Нужно не пугать их, а кормить.

— Я кормила! И вообще, я думала, что они попросту не заметят, если я кину подальше.

— Они голодные, так что заметят все, что ты бросишь в воду.

— Такие миленькие и голодные… давай каждый день будем сюда ходить и кормить их! — предложила Юля и обернулась на меня. — Давай?

— Каждый день? Ну… думаю, что свежий воздух пойдет на пользу! А вот сейчас лучше вернуться домой. У тебя уже нос красный.

— Но я не замерзла! — возмущалась Юля, но все же согласилась пойти домой.

Мы вернулись. Юля, не успела снять шапку, сразу же прошла в гостиную, включила телевизор, гирлянды и, кинув куртку на диван, отправилась на кухню. Она вела себя так, будто бы это был я у нее в гостях. Но мне безумно это нравилось. Я чувствовал себя спокойно. Возможно, это все выглядело так, будто бы я всю жизнь ждал, когда появится человек, который будет ухаживать за мной, заботиться и радоваться всем моим достижениям.

— Ты чего там застыл? Плохо? — обеспокоенно спросила Юля, выйдя в коридор и подойдя ко мне. — Марин?

— Я снова задумался… — выдохнул я, вешая куртку в шкаф и прошёл на кухню за Юлей.

— О чем ты постоянно думаешь?

— В основном это воспоминания о детстве… самые яркие события, которые у меня были.

— Какие?

— Моменты обиды, страха, горести… мне кажется, что как только я вспомню день, когда… умерла моя мама — это будет и моим последним днем.

— Что за бред?

— Извини? — я присел на стул и взглянул на Юлю.

— Ты сам веришь в то, что говоришь? Прости, я понимаю, что тебе тяжело, но… неужели, ты не можешь думать о чем-то хорошем? У тебя в жизни не было хороших моментов?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я пожал плечами, ведь я совершенно не помнил, что меня радовало в детстве? Всю жизнь я пытался смириться со смертью близких людей. После смерти отца я долго не мог прийти в себя. Несколько лет не мог спать ночами, все думал, что виноват только я. Только смирился — беда случилась с мамой. Острая боль потери преследовала меня на протяжении десяти лет, если не больше. Но стоило мне перестать каждую ночь думать о той трагедии — умерла бабушка. И я остался один. Я был совсем один. Работал, подрабатывал, писал в свободное время, и стоило душевной боли чуть стихнуть, я узнал о диагнозе. Нет радости в жизни.

— Ты не можешь этого понять, потому что твое детство отличалось от моего. — Сказал я, проведя руками по волосам.

— Отличалось? — разозлилась Юля и прошла по кухне. — Ты вообще знаешь, что я пережила в детстве? Ты рассказывал мне утром о том, как здорово тебе жилось с мамой, с бабушкой, с отцом… А я даже представить не могла своих родителей в одном месте в одно время! Отец вечно был занят своим издательством, мать все время гуляла где-то, уж точно не со мной, потом у неё салон появился. А бабушка уделяла мне время в перерывах между готовкой и уборкой! Да, мы жили в огромной квартире, с кучей дорогой мебели, с отдельной библиотекой, в которой было огромное количество сказок, я не умела читать, и мне не давали брать что-либо с полок, чтобы просто картинки полистать! А стоило мне пойти в школу, мать сразу же отправила меня сразу на пять кружков! И мне не было классно, я была в кругу таких же эгоистичных придурков, как и мои родители! — Ее будто бы трясло от всех этих воспоминаний, но она продолжала ходить по кухне и выговариваться. — Мне было тринадцать, когда родился мой брат! И в тринадцать я сама записывалась на всевозможные кружки, лишь бы не быть дома, где орал не только маленький Эрик, но ещё и отец, которому нужно было сосредоточиться на документах, мать, вечно была недовольная пеленками, и бабушка, которой приходилось растить моего брата и слушать ссоры родителей! Ты думаешь, что раз я родилась в семье богатенького папаши — то все? Детство удалось?! Да я бы все на свете отдала за то, чтобы в выходные сходить с отцом в зоопарк или покормить уток! Но им с матерью, что тогда, что теперь — плевать на меня! А у тебя было счастливое детство. Твой отец — герой! Он был готов на все ради своей семьи! Мама — сильная женщина! Она вырастила тебя, несмотря на сложности! Бабушка — это… да по твоим рассказам, я вообще в восторге от нее! И ты еще смеешь жаловаться… Бедненький, воспоминания его донимают! Да у тебя хотя бы есть что вспомнить! А я — не могу вспомнить ни одного хорошего момента! Ни одного за всю свою жизнь!

Она прошла к холодильнику, достала оттуда бутылку с водой и сделала пару глотков, затем выдохнула и взглянула на меня. Конечно, Юля ждала, что я скажу хоть что-то, но мне в голову ничего не приходило.

— Я хочу есть! Я устала… из-за тебя не ела весь день. — Она открыла холодильник и пару минут все рассматривала, потом закрыла его и ушла в другую комнату.

Я сидел и ждал ее, но Юля все не возвращалась. Поднявшись, я неторопливо прошел в гостиную и увидел то, как она уже застегивала куртку.

— Ты куда?

— Домой.

— Что случилось? Я могу приготовить ужин… да и планировал сегодня приготовить что-нибудь, просто Есенский…

— Марин, я не могу так… Ты слишком закрыт. Я не знаю, может ты думаешь, что я слишком глупая, поэтому не разговариваешь со мной на темы, которые тебя беспокоят. Не могу я так. Я устала… хочу немного отдохнуть без тебя. Я думала, что ты будешь рад, когда я издам твою книгу. И да, ты отблагодарил, но… мне очень жаль, что для тебя это ничего не значило.

— Что ты такое говоришь? — я был безумно удивлен, слушая ее.

— Не хочу больше ничего говорить. — Она развернулась и решительно направилась в коридор.