Чаша терзаний - Gita Ogg

«Это просто не может быть правдой, — говорил он себе. — Ни один человек не вынес бы этого. А если бы и вынес, то стал бы похож на живого мертвеца. И всё же это правда».

— Ты, Снейп, просто смешон, — сказал он в пустоту.

Он порылся в кармане мантии, достал веточку сирени и погладил соцветия.

— Когда же ты написала эту картину, Эни?

Внезапно сознание резанула острая, как бритва мысль: «Она же думала, что обречена… Нужно во что бы то ни стало найти её!».

Он вскочил, кинулся к двери, но остановился.

«Куда же она могла пойти? — подумал он. — Ей некуда идти».

Внезапная догадка заставила его бежать. Он бежал, забыв обо всём, вниз по лестницам, по тёмным коридорам и, наконец, ворвался в свой старый кабинет. Они были здесь, её картины, он сразу увидел их, они были кучей свалены в углу. Снейп выругался и запер кабинет изнутри. Бережно поднимая картины, он расставлял их у стен. К его радости, она тоже была здесь, картина с их общим домом. Он затаил дыхание и дотронулся до её поверхности, она впустила. Одно мгновение, и он уже стоял на тропинке. Снейп быстро зашагал по ней, подошёл к дому и распахнул дверь. На первом этаже никого не было, он взбежал на второй — дом был пуст. Внутри всё оборвалось. Он медленно поплёлся к выходу, но потом увидел, что чайник на плите испускает пар. В его сердце зажглась надежда. Он обошёл дом и спустился к озеру. Ещё издалека он увидел её силуэт, она сидела на мостике над водой и смотрела на неизменные здесь большие звёзды. Он осторожно подошёл и опустился на колени позади неё. Она не оборачивалась.

Глава 20

Мне некуда было идти после того, как Северус прогнал меня. Я решила, что будет правильно, если я проведу оставшееся время в месте, которому удалось подарить мне столько счастья. Я потихоньку пробралась в свой кабинет, благо находилась недалеко от него и осторожно заглянула. Кабинет опустел, часть картин уже отсутствовала, но нужная мне всё ещё была здесь. Я погладила раму, сняла покрывавшую ее ткань, а потом дотронулась до изображения. Картина впустила.

В доме было довольно холодно, но я не стала разводить камин, а вместо этого разожгла плиту и поставила чайник. Затем я поднялась наверх и упала на кровать. К моему удивлению, простыни всё ещё хранили его запах и я, скомкав их, прижала к себе.

— Как жаль, что я не успела сказать Вам спасибо, директор, — произнесла я вслух. — За то счастье, которое Вы подарили мне.

Я и сама не знала к кому обращаюсь, то ли к Дамблдору, то ли к Снейпу. Дамблдор забрал меня из моей серой длинной жизни и дал взамен хоть и короткую, но наполненную счастьем. Северус же подарил мне это счастье, и совсем не беда, что он считает меня лгуньей и шпионкой Тёмного Лорда, зато он не будет сожалеть, когда я покину этот мир. Я зарылась лицом в простыни и ещё раз вдохнула запах единственного мужчины, которого когда-либо любила. Снизу раздался свист, и я нехотя поднялась, чтобы выключить закипевший чайник.

Я налила себе большую чашку кофе и стала пить его мелкими глотками, глядя в окно. Кофе напомнил о том вечере, когда я пришла в себя в кабинете директора, и Северуса, поившего меня. Я поставила чашку на стол, вышла из дома и спустилась к озеру. Присев на маленький деревянный мостик, я подняла взгляд к звёздам и долго смотрела на них. Через какое-то время мне показалось, что позади кто-то есть, я даже могла слышать его дыхание. Но это было невозможно, Северус не мог быть здесь. Я поняла, что так отчаянно хотела ощутить его рядом, так ярко нарисовала это в своём воображении, что мой разум начал играть со мной.

«Ну и пусть, — подумала я. — Даже если на этот раз я сошла сума по-настоящему, в этом нет ничего плохого».

И чтобы окончательно окунуться в сумасшествие, я решила поговорить с воображаемым Снейпом, но оборачиваться не стала, опасаясь разрушить хрупкое видение.

— Я очень рада, что ты пришёл, Северус, — сказала я тихо.

— Как ты узнала, что это я? — спросил он, и в его голосе прозвучала такая нежность, что у меня защемило сердце.

Я окончательно убедилась — это видение. Северус никогда бы не стал так говорить со мной.

— Я узнала твой запах, — сказала я. — И шорох твоей мантии тоже.

Он не ответил. Я почувствовала, как его рука стала ласкать моё плечо. Я напряглась. Он убрал руку. Было странно, что я так явственно ощущаю его. Но тут я догадалась, что вероятно уснула, когда лежала на кровати в обнимку с простынями, и сейчас это просто сон. От понимания этого я расслабилась и оглянулась. Это действительно был Северус. Я подала ему руку, а он бережно помог мне подняться. Я заглянула в его глаза, в них светилась такая неподдельная теплота, что я зажмурилась, но тут же снова взглянула на него, испугавшись, что он может исчезнуть. Он продолжал смотреть на меня, держа мои руки в своих.

— Почему ты не в доме? — спросил он.

— Я вспомнила кое-что и потому пришла сюда. Ту ночь, когда ты поил меня кофе, помнишь?

— Да. Ты тогда ещё была так сильно восхищена чем-то, я так и не понял…

— Ты так и не понял? — я тихо засмеялась.

— Нет, — он покачал головой. — Но это было безумно прекрасно, твоё восхищённое лицо в свете луны. Так что же сделало тебя такой тогда?

— Ты.

Он посмотрел с недоверием.

— Ты маленькая лгунья, — сказал он с улыбкой и обнял меня.

— Нет, правда, — я прижалась к нему. — Ты смотрел на звёзды и не видел ничего вокруг себя. Я боялась шелохнуться. Ты был так красив тогда.

— Я? — он улыбнулся. — Я никогда не был красив, а даже наоборот, и ты прекрасно это знаешь.

— Нет, — я подняла на него глаза и провела рукой по щеке, затем по волосам, на его лице отразилось блаженство. — Ты самый красивый мужчина на свете.

— Тогда зачем же ты кричала на меня потом? — спросил он хитро.

— Потому, что ты ужасно разозлил меня.

— Вот как? Чем же?

Я отстранилась и отвернулась к озеру. Даже во сне мне неловко было говорить ему это в глаза. Он обхватил меня руками и прижался к моей спине. Его волосы приятно щекотали мне мочку уха.

— Понимаешь, — сказала я очень тихо, он наклонил голову и прикоснулся своей щекой к моей. — Я люблю тебя. Очень давно, ещё с того самого дня, когда увидела как ты смотришь на падающие листья в школьном дворе.

— Когда же я делал такое? — тихо усмехнулся он.

— Тебе было двенадцать. Я подошла спросить, почему ты смотришь на них так, а ты ответил, что их цвет похож на цвет волос одной девочки и что если на них подуть, они так же красиво разлетаются.

— Так ты всё знала?

— Что ты любишь её? Всегда.

Он вздохнул.

— Но ты не ответила, чем же я так разозлил тебя?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});