Мы будем жить - Яна Завацкая

— Я понимаю вас, это неприятно, — посочувствовал террорист, — ведь ваш телефон сохраняет входящие звонки? Нельзя ли посмотреть номер, с которого вам звонили?

— А что вы спрашиваете? — раздраженно спросил Рей, — похоже, вам никакие разрешения не нужны.

Террорист неожиданно улыбнулся.

— Я бы предпочел не врываться в ваш дом. Но речь идет о судьбе Нико.

— А вам он зачем нужен? Вы кто такой?

— Я? Скажем так, я родственник Клауса Оттерсбаха. Меня интересует судьба обоих молодых людей, — примирительно сказал террорист, и Рею почему-то расхотелось злиться на него. Гибким движением преступник поднялся, скользнул к телефону.

— Так, сейчас посмотрим… Это все известные номера. Вот этот? — он показал Рею номер на дисплее. Рей только кивнул. Родственник Оттерсбаха поиграл кнопочками собственного мобильника, марки которого Рей не разглядел.

— Как вы попали в дом? — опомнился он. Преступник неопределенно пожал плечами.

— У нас есть методы. Кстати, для вас будет лучше, если вы никому не расскажете о моем визите. Именно для вас — мне это безразлично. В противном случае они заинтересуются вами и могут вас даже задержать, как и Нико. Это очень опасно, герр Стоун. Вы попали в очень опасную и неприятную историю, и я вам сочувствую. Постарайтесь держаться от нее подальше, и вас не тронут.

— Я уже понял, — буркнул Рей, — наркотики — не шутка.

— Да нет, — пришелец вздохнул, — Нико тоже ни в чем не виноват и никогда в жизни он не торговал наркотиками. Вам солгали. Эта история куда хуже, чем вы представляете себе. Мне было бы проще, если бы вы помогли в поисках Нико, но с другой стороны, не стоит втягивать еще и вас.

Он подошел к Рею и неожиданно взглянул ему в глаза. Рей отшатнулся.

А ведь слабым характером топ-менеджер не может обладать по определению…

— Сядьте, — голос незнакомца едва доносился до него, как будто уши забили ватой. Колени Рея подогнулись, он безвольно опустился на кресло.

— Спи… — сказал незнакомец, — спать. Надо спать.

Тьма медленно обволокла обмякший мозг менеджера.

Через пять минут Анквилла ехал по улице Вязов в направлении центра города на неприметной серой Мазде. Он сдвинул на ухо гарнитуру и нажал кнопку вызова.

Женский голос ответил ему.

— Церера, я Апофис, — сказал Анквилла, — все в порядке. Слушай меня. Локализуй такой номер. Ноль один семь шесть… — он продиктовал цифры. Улыбнулся, слушая голос коллеги.

— Все, не телефонный разговор. Увидимся как условлено, — он снял гарнитуру с уха и въехал на автобан.

Германия, июль 2012, Клаус Оттерсбах

— Зачем они все это делают? — слабым голосом спросил Нико. Я улегся на свою койку, свернув плоскую подушку вдвое.

Можно было сказать, что я знаю об этом не больше его — но я кое о чем догадывался. Вот только стоит ли говорить об этом? Говорить с Нико в камере… или палате… нет, все же камере, уж очень тщательно она изолирована — это то же самое, что в микрофон для майер-мюллера.

Второй день нас вместе и по отдельности подвергали медицинским обследованиям. В двух подвальных этажах центра располагается, оказывается, очень нехилое оборудование. Включая МРТ. Я подозревал, что финансирование у них не страдает, но чтобы настолько!

Нас прогнали на МРТ, заодно сделали дигитальный рентген всего, чего только можно. Выкачали по поллитра крови. Проверяли рефлексы, заставляли глотать кишку для гастроскопии (бр-р), изучали ультразвуком. Загоняли на какие-то тренажеры и снимали ЭКГ. Демонстрировали картинки и видеоролики и снимали при этом ЭЭГ. Брали ткани на биопсию. Все это занимало целый день, без всякого отдыха, разве что с небольшим перерывом на обед. А сегодня после обеда нами занимались, по-видимому, психологи — мы заполняли какие-то длинные анкеты… можно было, конечно, устроить забастовку, но как-то глупо, раз уж я вообще согласился на сотрудничество с ними. И как тут не согласишься? Гильотина ведь даже не мне угрожает — Нико.

Хотя может быть и не стоило подчиняться требованиям террористов. Что-то я сомневаюсь, что нас оставят в живых.

— Отти, почему они все это делают с нами? — спросил Нико. Я вздохнул и повернулся к нему. Бедняга тоже валялся на койке, согнув ноги в коленях, с видом вымирающего бизона.

— По-видимому, Ник, ты тоже принадлежишь к этому виду. Амару. Раз уж мы в их руках, они хотят выяснить, чем амару биологически отличаются…

— Но это ерунда, я же говорил. Мы не можем принципиально отличаться от других!

— Как знать! Биологи амару бы тебе объяснили. Но я вот думаю — есть роды, где люди живут дольше… гены долголетия. Это ведь не один-единственный ген, значит, какие-то комплексы наследуются.

— Но все, что у нас проявилось в фенотипе — следствие онтогенеза… ну в смысле, нашего личного развития под влиянием окружающей среды.

— Я думаю, они не дураки, и все это понимают, — примирительно сказал я, — но логично с их стороны, заполучив в руки людей с генокодом амару, пусть даже выросших в нашем мире, попытаться их хотя бы всесторонне обследовать.

И тут же подумал, что обследовать надо было бы и наши семьи. И прикусил язык. Лучше уж не говорить такое вслух.

— Знаешь, чего я не понимаю… — сказал Нико, — почему нас не ищут? Мои родители… Рей… Кстати, они обязаны были предоставить возможность позвонить — это нарушение закона!

— Ты что, еще не понял, что законы их тут вообще не интересуют?

— Но ведь родные будут нас искать! Ведь не так уж мало людей знают меня, например. У нас одной родни сколько, и плюс еще пациенты, коллеги. Рей вообще пол-Европы перевернет, землю будет рыть…

— Я думаю, они как-то застраховались. Наплели что-нибудь родным, — сказал я. И добавил, чтобы успокоить Нико, — хотя, конечно, было бы неплохо, если бы нас искали. Будем надеяться. Извини, кстати, что я тебя вообще в это втянул…

— Ты уже извинялся. И перестань, пожалуйста. Как будто это зависело от твоей воли! Если я этот… амару… они бы могли меня и без тебя найти.

Нико замолчал. А я заложил руки за голову поудобнее и задумался.

ОПБ, безусловно, сделала так, чтобы наши родные нас не искали. Мы, скорее всего, пропали без вести. Работая детективом, я убедился, что не такое уж маленькое число людей регулярно исчезает неизвестно куда. И я такие случаи расследовал, и коллеги мои.

Часть из этих пропавших становится жертвами убийц, маньяков или случайных ДТП (сбили на мосту, упал в реку, шофер-убийца скрылся). Часть — это, например, больные Альцгеймером, шизофренией или другими психическими заболеваниями, даже банальный инсульт — человек потерял ориентацию, уехал куда-то, заблудился и сгинул. Некоторые уходят из дома сами, чтобы полностью сменить личность, образ жизни, такое вот личное решение. Но есть часть случаев, которые вообще ничем и никак объяснить нельзя. Вернее, они остаются нераскрытыми. Пропал человек — и все.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});