Рейтинговые книги
Читем онлайн Язык цветов - Ванесса Диффенбах

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 61

– Но почему? – допытывалась Элизабет.

– Не знаю, – раздраженно ответила я. Но я знала.

За нападение на водителя автобуса меня на пять дней отстранили от занятий, и впервые в жизни я не чувствовала себя ужасно. Я была дома, с Элизабет, и никто мне больше не был нужен. Каждый день она следила за сбором винограда, подсказывая работникам, какой поспел, а какому нужны еще день-два на солнце. Я ходила за ней как хвост. Она кидала виноградины мне в рот, а потом себе, и с ходу называла цифры, означающие степень зрелости: 74/6, 73/7, 75/6. А когда мы находили спелую гроздь, велела мне запомнить ее вкус. Точное соотношение было такое: сахар – 75, танины – 7. Это идеально спелый виноград для вина, вкус которого не сможет распознать ни автомат, ни непрофессионал. К концу недели я прожевала и выплюнула виноградины почти с каждой лозы, и цифры стали возникать чуть ли не до того, как ягоды попадали в рот, словно язык просто считывал их, как номер на почтовой марке.

Суп начал закипать, и Элизабет помешала его деревянной ложкой.

– Сними ботинки, – приказала она. – И умойся. Суп горячий.

На столе были две тарелки и две буханки хлеба размером с дыни. Я разорвала хлеб пополам и стала отламывать куски белого мякиша и окунать их в дымящийся бульон.

– У меня был друг, – проговорила Элизабет. – Моя сестра. У меня была сестра, работа и первая любовь, и во всем мире мне не нужно было больше ничего. А потом вдруг осталась лишь работа. Тому, что я потеряла, было невозможно найти замену. И вот я каждую минуту своей жизни посвящала тому, чтобы мое дело стало успешным, чтобы вырастить самый лучший виноград в регионе. Я поставила перед собой амбициозную цель, и на ее осуществление потребовалось столько времени, что ни минуты не осталось на то, чтобы размышлять о потерянном.

Но когда Элизабет взяла меня к себе, все изменилось. Я была постоянным напоминанием о семье, о любви. Я подумала – не жалеет ли она о своем решении?

– Виктория, – вдруг спросила она, – ты здесь счастлива?

Я кивнула, чувствуя, как заколотилось вдруг сердце. Мне и прежде задавали этот вопрос, но за ним всегда следовало что-то вроде: потому что если бы ты была счастлива, то понимала бы, как тебе повезло здесь оказаться, и не вела бы себя как неблагодарная маленькая тварь. Но когда Элизабет улыбнулась, ее лицо выражало лишь облегчение.

– Хорошо, – сказала она. – Потому что я рада, что ты со мной. Между прочим, я даже не хочу, чтобы завтра ты возвращалась в школу. Дома с тобой так хорошо – ты немного раскрылась. Впервые за все время тебя что-то заинтересовало, и хоть я слегка и ревную тебя к винограду, приятно видеть, как ты тянешься к чему-то.

– Ненавижу эту школу. – Сглотнув комок, я рассказала ей, как они меня обзывают, сказала, что школа точно такая же, как все, куда я раньше ходила, где меня отделяют от всех, приклеивают ярлык, а потом только смотрят и ничему не учат.

Доев последний кусок хлеба, Элизабет отнесла свою тарелку в раковину.

– Тогда завтра же заберем тебя оттуда. Дома выучишь гораздо больше, чем в этой школе. Достаточно ты настрадалась, на одну жизнь хватит. – Она вернулась за стол, взяла мою тарелку и налила добавку до краев.

Я была так счастлива, что доела вторую тарелку, а потом и третью, и все равно не ощутила никакой тяжести, лишь легкость, которая закружила меня и заставила взлететь по лестнице и опуститься на кровать.

7

Мои фотографии были ужасны. Они оказались так плохи, что я отнесла это на счет экспресс-фотолаборатории, где их напечатали всего за час, и отдала пленку в профессиональную студию. На печать ушло три дня, и, когда я забрала снимки, лучше они не стали. А стали хуже. Мои ошибки были более заметны, нерезкость серо-белых пятен на мутном фоне стала более явной. Я бросила снимки в канаву и села на тротуар рядом с фотолабораторией, чувствуя себя неудачницей.

– Экспериментируете с абстракцией? – Я обернулась. Позади меня стояла молодая женщина и разглядывала разбросанные фотографии. На ней был фартук, и она курила сигарету. Пепел падал на снимки. Вот бы они загорелись, подумала я.

– Нет, – ответила я, – экспериментирую с безрукостью.

– Новая камера?

– Нет, это я новичок в фотографии.

– А чему хотите научиться? – спросила она.

Я подобрала один из снимков и протянула ей:

– Всему.

Наступив на сигарету, она рассмотрела снимок.

– Думаю, все дело в светочувствительности пленки, – сказала она и велела зайти в лабораторию. Подвела меня к полке с пленками и показала цифры в углу каждой упаковки, на которые я даже не обратила внимания. Еще я выставила слишком маленькую выдержку, сказала она, и светочувствительность пленки была недостаточной для мягкого предзакатного света. Я записала все, что она сказала, с обратной стороны фотографий и сунула их в задний карман брюк.

В следующую субботу мне не терпелось поскорее уйти с работы. Лавка была пуста, и свадьбы в тот день не было. Рената занималась документами и все утро не оторвала глаз от стола. Устав ждать, когда же она меня отпустит, я подошла к ней близко и стала постукивать ногой по бетонному полу.

– Ладно, иди, – сказала она, отмахнувшись от меня. Я повернулась и уже почти закрыла входную дверь, как услышала ее слова: – И завтра не приходи, и на следующей неделе, и на той, что потом, тоже.

Я замерла:

– Что?

– Ты в два раза больше отработала, чем я тебе заплатила.

Я за этим не следила. Все равно мне не светило найти другую работу. Ни высшего образования, ни опыта, ни даже диплома об окончании школы. Я думала, что Рената понимает это и потому платит столько, сколько ей захочется. Мне было все равно.

– И что?

– Возьми отпуск на пару недель. Заходи через субботу, и я заплачу так, будто ты работала – я тебе должна. В Рождество понадобится помощь, и в Новый год у меня две свадьбы. – Она протянула мне конверт с деньгами, тот, что должна была отдать завтра. Я положила его в рюкзак.

– Хорошо, – сказала я, – спасибо. Значит, через две недели.

Когда я пришла, Грант был на стоянке и загружал в машину ведро с цветами, которые никто не купил. Я подошла и показала ему размытые снимки, сложив их веером.

– Ну что, теперь хочешь учиться? – с усмешкой спросил он.

– Нет. – Я села в машину.

Грант покачал головой.

– Китайская или тайская еда? – спросил он.

Я читала заметки на обратной стороне неудачных фотографий и не ответила. Грант заехал в тайскую забегаловку. Я осталась в машине.

– Поострее, – попросила я, высунувшись в открытое окно, – и с креветками.

Я купила двенадцать цветных пленок разной степени чувствительности и решила начать со светочувствительности 100 при ярком дневном свете и постепенно увеличивать ее, дойдя до 800 сразу после заката. Грант сидел за столом для пикника с книгой, время от времени посматривая в мою сторону. Я же почти неподвижно сидела на корточках под двумя розовыми кустами. Все бутоны раскрылись; через неделю этих роз уже не будет. Как и на прошлой неделе, все кадры я пронумеровала и записала каждый угол, каждую настройку. Решила в этот раз во что бы то ни стало все сделать правильно.

Когда почти стемнело, я убрала камеру. Грант уже ушел. Сквозь плотный слой тумана видны были светящиеся окна водонапорной башни. Он готовил, а я умирала с голоду. Я положила в рюкзак двенадцать пленок и пошла на кухню.

– Проголодалась?

Под взглядом Гранта я застегнула молнию на рюкзаке и удовлетворенно вздохнула:

– Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ?

Грант улыбнулся. Я подошла к холодильнику и открыла дверцу. В нем были только йогурт и галлон[3] апельсинового сока. Я достала сок и стала пить прямо из коробки.

– Чувствуй себя как дома.

– Спасибо. – Я отхлебнула еще и села за стол. – Что готовишь?

Грант кивнул на шесть пустых банок из-под мясных равиоли. Я закатила глаза.

– Хочешь сама готовить? – спросил он.

– Я не готовлю. В детских домах повара, а потом я ела только в ресторанах.

– Ты всегда жила в детском доме?

– После Элизабет. А до того – с разными семьями, их было много. И кто-то готовил хорошо, а кто-то нет.

Он изучающе посмотрел на меня, словно хотел знать больше, но я не стала распространяться. Мы сели за стол с тарелками равиоли. На улице снова пошел дождь, настоящий ливень, грозивший превратить проселочные дороги в реки.

Когда мы доели, Грант вымыл свою тарелку и пошел наверх. Я села за кухонный стол и стала ждать, когда он вернется и отвезет меня домой, но его все не было. Тогда я стала пить сок и смотреть в окно. Вскоре снова проголодалась и начала рыскать по шкафам, пока не нашла закрытую коробку печенья и не съела ее всю. Гранта по-прежнему не было. Я поставила на плиту чайник и встала рядом, грея руки на открытом голубом огне. Чайник засвистел.

Наполнив две чашки, я достала чайные пакетики из коробки на столе и поднялась по лестнице. Грант сидел на оранжевом диване на втором этаже; на коленях лежала открытая книга. Я дала ему чашку и села на пол под книжным шкафом. Комната была такая крошечная, что при желании он мог бы коснуться моего колена пальцами вытянутой ноги, хотя я села от него как можно дальше. Я стала разглядывать шкаф. На нижней полке лежали большие тома: в основном справочники по садоводству и учебники по биологии и ботанике.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 61
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Язык цветов - Ванесса Диффенбах бесплатно.
Похожие на Язык цветов - Ванесса Диффенбах книги

Оставить комментарий