Закон Кремля - Дмитрий Олегович Силлов

тысячами молний – потому что она шла ко мне, протянув навстречу руки. Такая же молодая и прекрасная, как в тот день, когда я впервые увидел ее – и не придал значения той встрече, еще не поняв, что влюбился раз и навсегда…

– Осторожно, Снар, – раздался механический голос сбоку от меня, рядом – но словно из другой реальности. – Осторожно. Это Мара.

– Какое тут «осторожно», если нам всем конец? – хрипло проговорил другой голос.

Но мне было плевать на эти далекие голоса. Я шел к ней, понимая, что не может она быть настолько молодой и завораживающе красивой – но все равно шел, летел к ней, как мотылек, летящий на свет и не думающий о том, что может фатально обжечь крылья…

Я обнял ее, начал целовать, понимая, насколько сильно соскучился по ней, по запаху ее волос, по нежной, бархатистой коже, по приоткрытым мягким губам, словно созданным для поцелуев. Я и не думал никогда, что моя огрубевшая сталкерская душа способна на подобные чувства, – и оказалось, я жестоко ошибался.

Но все же какая-то тоненькая, мерзкая нота не позволяла мне полностью раствориться в этом прекрасном океане любви. Словно маленький вредный комар зудел у меня в голове, отвлекал, действовал на нервы…

И она это почувствовала.

– Не бойся, – прошептала Мария, обвивая тонкой, но сильной рукой мою шею. – Ты ведь спас меня от скучной жизни обыкновенной городской девчонки, дав новую, страшную и прекрасную одновременно. И за это я отблагодарю тебя так, как умею только я…

В этот момент в ее глазах промелькнуло что-то знакомое. Будто в восхитительной глади горного озера, отражающего голубое небо, словно зеркало, вдруг обозначилось что-то темное, зловещее, медленно поднимающееся со дна…

И тут я вспомнил, где видел этот взгляд!

Не далее, как прошлым утром нечто такое же промелькнуло во взгляде Василисы перед тем, как она ушла. Черное, жуткое, ледяное, словно через глаза девушки меня обдало настолько неистовой волной ненависти ко всему живому, что я невольно отшатнулся…

Но остался на месте, потому что она держала меня за шею с неженской силой, словно обвила ее не тонкая девичья рука, а пучок стальной арматуры.

– Ну что, Иван, вот мы и встретились снова, – проговорила она. – Вчера я думала, что это был последний раз – встретились, позанимались любовью по старой памяти, разбежались. Но все эти сутки меня не отпускала мысль, что я не оплатила старый долг тому, кто отнял у меня мою жизнь. Может, серую, скучную, неинтересную, но я теперь никогда не узнаю, какой она могла бы быть, – ведь я однажды встретила тебя. И вот теперь я то, что есть: чудовище, ненавидящее людей. Ты подарил мне эту ненависть, Иван, ты отнял у меня мою жизнь, ты превратил меня в чудовище – и сегодня я пришла расплатиться с тобой за это. Не случайно же нас свела судьба после того, как я уничтожила караван жалких людишек, правда? Все в этом мире не случайно. Признаться, сначала я растерялась, приняв облик мертвой дурочки, что валялась под телегой: я только что выпила из нее жизнь, и это было легко, даже ты не заметил подмены. Потом я захотела тебя как обычная женщина, запудрила мозги слезливой историей, заставила увидеть то, что мне было нужно, – и, получив свое, просто ушла, хотя надо было тебя убить прямо там, в этом вонючем доме. Но сейчас я передумала. И нашла тебя, почуяла искру любви ко мне в твоей жалкой душе, слабую, но заметную, как маяк в ночи. Ты же все еще любишь меня, Иван, Снайпер, Снар, легенда Зоны или как там еще тебя называют в других мирах? Признайся, любишь?

– Отпусти его, чудовище!

Далекий крик ворвался в сладкий туман, где я плавал, несмотря на жуткую боль в шее. Мне было все равно, пусть болит, лишь бы чувствовать ее объятия, ощущать ее запах, зарываться лицом в густую копну волос…

– Отпусти!!!

Краем глаза я увидел, как Колян заносит обломок ржавой трубы, намереваясь ударить Марию, – и как она ленивым движением руки отбрасывает киба в сторону, по-моему, даже не коснувшись его…

Колян перевернулся в воздухе и вряд ли случайно упал грудью на тот кусок трубы, что был у него в руке. Причем удар был настолько силен, что эта труба проткнула его насквозь и вышла из спины.

– Ну что, любишь? – вновь повернулась ко мне она.

– Люблю, – сказал я. – Больше жизни.

Моя рука зарылась в ее волосы, я притянул ее к себе и поцеловал – жарко, страстно, как в тот день, когда наши губы впервые встретились… одновременно посылая мысленный приказ, о котором – я точно знаю – буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

Странно, но на этот раз я не почувствовал боли – лишь толчок в ладонь. А потом я услышал легкий хруст, с которым металл проходит сквозь кость – в этом что моя «Бритва», что обычный остро отточенный штык абсолютно одинаковы.

Мария вздрогнула всем телом, словно ее ударило током. Потом посмотрела мне в глаза, и я услышал ее шепот:

– Благодарю, любимый.

Она потянулась ко мне, словно желая поцеловать в последний раз, и я в ответ невольно потянулся к ней.

Наши губы сомкнулись…

Но тут она вздрогнула всем телом, и я услышал хруст, с каким зубы вонзаются в мясо. Так бывает, когда человек от страшной боли прикусывает собственный язык – и я рефлекторно отшатнулся, почувствовав во рту вкус крови, которая в следующее мгновение выступила у девушки на губах…

Стальные тиски на шее ослабли. Я смотрел на Марию и видел, как в ее глазах стремительно угасает жизнь. А она смотрела на меня – до тех пор, пока ее взгляд не подернулся вечностью. Тогда я выдернул «Бритву» у нее из затылка, вытер рукавом кровь на ее губах и медленно опустил мертвое тело на землю. Надо было закрыть ей глаза, но я не мог оторвать взгляд от ее лица, которое снилось мне так часто. Смотрел – и чувствовал, как по моим щекам текут слезы. И когда Шерстяной закричал:

– Снар, сзади!!! – я даже не пошевелился. Что там может быть за моей спиной? Очередная опасность? Да и ктулху с ней. Надеюсь, эта серьезная опасность убьет меня так же быстро, как я сейчас убил любовь всей своей жизни…

Удар был страшным!

Меня приподняло над землей. Я пролетел несколько метров и с ужасающей силой ударился спиной о стену полуразрушенного дома.

Будь я не в навороченном бронекостюме, думаю, от подобного удара я