Гектор и секреты любви - Франсуа Лелорд

Вайла готова была признать свое поражение. Встреча с Гектором, невероятная и восхитительная удача, была предначертана судьбой. И та же судьба решила его отобрать. Слеза скатилась прямо в стакан с апельсиновым соком.

Гектор занимается наукой

Десятки мышек лихорадочно совокуплялись в большой клетке из прозрачного пластика. Зрелище напоминало вибрирующий меховой ковер.

— Смотрите, — сказал профессор Корморан. — Так действует компонент А. Огромное сексуальное желание. Многовато положил в мой первый состав.

Гектор вспомнил рассказ директора отеля о том, как профессор преследовал женский персонал.

В другой клетке пара уток-мандаринок влюблено терлась клювами.

— Компонент В. Привязанность. Молекулы окситоцина, слегка видоизмененные, естественно, — хитро подмигнул профессор.

Целующиеся уточки выглядели трогательно. Птички с их красивыми хохолками и разноцветными перышками вызвали в памяти Гектора сцену из оперы, где герои объясняются друг другу в любви.

— Им так нравится нежничать, что они перестают есть. Либо слишком сильная начальная доза, либо формула еще не доведена до ума.

— Но если они не будут есть, то умрут?

— «Любить и гореть и, любя, умереть в той стране — как и ты, совершенной…»[20] На самом деле мы вынуждены их разлучать время от времени, чтобы откормить.

— Откормить?

— Вы пробовали паштет из печени утки-мандаринки? — спросил профессор и зашелся смехом, которому вторили оба молодых китайца. Наверняка это была одна из их самых любимых шуток.

— Professor Cormoran very funny[21], — заявил Лу, тот, что с взъерошенными волосами.

— Very very funny![22] — поддержал Ву, в очках с сиреневыми стеклами.

Их смех прокатился под кирпичными сводами. Лаборатория была оборудована в анфиладе подвалов, принадлежавших когда-то, во времена Шанхайского международного сеттльмента, местному виноторговцу, который использовал для поставки вина клиентам конный транспорт. Отсюда и старые конюшни во дворе.

Гектор заметил несколько невероятно современных аппаратов, у некоторых были плоские экраны, на которых молекулы вращались вокруг своей оси. Имелись также компьютеры, каких наверняка нет у вас дома, установка для получения снимков методом ядерно-магнитного резонанса — такую Гектор уже видел в университете профессора Корморана, — и, естественно, клетки, где самые разные животные грустно глядели на внешний мир сквозь прозрачные стенки. Похоже, все это было оборудовано недавно. А поскольку Гюнтер скорее всего закрыл финансирование, Гектор недоумевал, откуда взялись деньги, в том числе для оплаты нескольких молодых китайцев и китаянок, работавших на установках с плоскими экранами.

— Самая серьезная проблема — как оценить продолжительность действия. У человека стойкий эффект продукта трудно отличить от стойкого эффекта первого этапа любви. Например, мы с Нот: как понять, продолжаем ли мы любить друг друга вследствие воздействия на мозг некогда принятой начальной дозы, или мы привыкли к нашему восхитительному согласию и потому остаемся вместе?

— А как это узнать?

— Изучая воздействие препарата на животных, которые не обладают нашей аффективной памятью. Я вам сейчас покажу пару кроликов…

— Послушайте, разве это так важно? — удивился Гектор. — Какая разница, длительный эффект продукта или же следствие привыкания? Результат ведь один и тот же — долгая любовь.

— Долгая? Откуда вы знаете? Ведь нашим новым парам — вашей и моей — всего по нескольку дней…

У Гектора забрезжила надежда: возможно, воздействие напитка постепенно ослабеет?

— …Однако могу вам сообщить, что шесть месяцев назад в моем университете я свел пару уточек, таких же, как вы только что видели, и мне написали, что мои дорогие птички продолжают нежно любить друг друга! А ведь тогда я еще не доработал свою формулу!

Все надежды Гектора разом рухнули. Они с Вайлой связаны на веки вечные. Глядя на веселое лицо профессора, похожего в этот момент на довольного своей шалостью состарившегося ребенка, Гектор неожиданно разозлился:

— Но мы не утки, профессор Корморан! А как же свобода личности?!

— Подождите, у людей всегда останется свобода вы…

— Любовь — это не набор молекул! А обязательства? А сочувствие? Мы не кролики и не панды, в конце концов!

— Да успокойтесь вы! Все же хорошо!

— Вы не имеете права играть с любовью! Любовь — вещь серьезная!

— Безусловно, доктор Гектор, и мы относимся к ней очень серьезно.

Это произнес высокий китаец в деловом костюме. Он вошел бесшумно и теперь смотрел на них с улыбкой, а рядом встали Ву и Лу. Он выглядел постарше Гектора, но помоложе профессора, у него были очки в тонкой титановой оправе, улыбка кинозвезды и взгляд, в котором светился ум. Его костюм был настолько идеальным, что возникало сомнение в том, что он решится сесть, хотя незнакомец производил впечатление человека, который привык решаться на все, что сочтет необходимым.

— Доктор Вэй, — представил профессор Корморан, — спонсор всех наших исследований!

— Я всего лишь скромный посредник, — возразил доктор Вэй, сощурив свои умные глаза.

Гектор получает удар

Гектор возвращался в отель, расположившись в одиночестве на заднем сиденье автомобиля, который вела капитан Линь Цзао. Перед его глазами в туманном послеполуденном свете проплывали экстравагантные небоскребы Шанхая, оставлявшие его абсолютно безразличным. Он был крайне озабочен союзом между профессором Кормораном и доктором Вэем.

— Мы полагаем, что любовь — причина хаоса, — заявил доктор Вэй. — Вместо того чтобы строить семью и способствовать процветанию нашего народного хозяйства, молодежь растрачивает энергию на ухаживания, гедонистические индивидуалистские удовольствия. Или испытывает любовные страдания, а в результате некоторые из наших самых блестящих учащихся упускают шансы на поступление в лучшие университеты и подрывают свое будущее, а также лишаются возможности сделать вклад в благополучие родины. Что же до тех, кто женится или выходит замуж в соответствии с решением своих родителей, как это было у нас заведено до последнего времени, то они всем недовольны — в особенности девушки, надо заметить, — и считают, что неправильно оставаться на всю жизнь с нелюбимым человеком! И все это, конечно же, под влиянием СМИ, которые сбивают их с толку бесконечными рассказами о любви!

Гектор подумал, что такая проблема существовала задолго до СМИ и можно отыскать множество старинных китайских стихотворений, в которых женщины жалуются на злого мужа и оплакивают первую любовь. Впрочем, он промолчал, потому что хотел дослушать до конца умозаключения доктора Вэя, который явно привык говорить долго, но не привык, чтобы его перебивали.

Лу и Ву, со своей стороны, слушали его с высочайшим почтением, согласно кивая головой. Тем не менее Гектору показалось, что это уважение — напускное, и вообще, глядя на них, он испытывал какое-то странное чувство, но никак не мог его сформулировать. Единственно приятным в сложившейся ситуации было представлять себе лицо Гюнтера, когда он узнает, что огромный китайский рынок уплывает у него из-под носа. Должен ли Гектор связаться с ним, чтобы сообщить о грядущей катастрофе?

Автомобиль подъехал к отелю, и тут Гектор вспомнил о другой проблеме, с которой ему нужно было разбираться и которая ни в чем не уступала по сложности будущему Китая и Тайваня. Вайла и Клара.

Он чувствовал себя подавленным и не мог понять, не является ли это побочным действием эликсира. Когда он собрался войти во вращающуюся дверь, из гостиницы вышел Жан-Марсель.

— Все в порядке? Вы, похоже, не в форме?

— Да так, заботы.

— Слушайте, я же вам рассказал о своих, теперь ваша очередь, — заявил Жан-Марсель, увлекая его к бару.

Гектор заметил в холле на столе недопитый стакан апельсинового сока и вспомнил, что это единственный напиток, который Вайла умеет заказывать.

Мужчины сели за стойку, а поскольку день заканчивался и близилось время ужина, они заказали два сингапурских слинга — в память об экскурсии в храм.

— Из Франции прилетела моя подруга, — сообщил Гектор, — и хочет со мной увидеться.

— Оля-ля! А как там Вайла?

— Не знаю, наверняка вернулась в номер.

— А чего хотите вы в данной ситуации?

Вопрос позабавил Гектора, так как был похож на те, что он обычно задает своим пациентам. Возможно, Жан-Марсель когда-то уже консультировался у одного из его коллег?

— Не знаю. Мне кажется, по моим ощущениям, я люблю обеих, что совершенно невозможно. Тут все дело в химии…

— В химии? — крайне заинтересованно спросил Жан-Марсель.

— Да, такая себе химия, или алхимия, любви. Крохотные молекулки, которые вертятся в мозгу, словно совокупляющиеся мышки… Или утки, тоже может быть.