BIOS - Роберт Уилсон

И — да, жизнь соприкасается с жизнью.

Взять, к примеру, Тэма Хайса. Самый настоящий сирота с Койпера, изгнанный доктринёрским кланом Ред-Торн за то, что подписался работать в проекте Рабочего Треста. Но этот контракт с Трестом был для него единственным способом добраться до Исис, далёкой, сказочной Исис, сакрального для Республики места. Он променял свою родину на мечту. А Зоя Фишер, такое послушное дитя из пробирки, какое только может получиться на Земле? Для неё, химически кастрированной женщины, даже сны под запретом. Но Исис каким-то образом свела их вместе. Это было очевидно для всех, кроме них самих… Уж Элам-то точно это видела. Стоит им оказаться в одном помещении, как Зоя начинала кружить вокруг него, словно планета; он же следил за ней, как антенна дистанционно управляемого робота.

Элам не слишком одобряла связь землян и людей с Койпера: в большинстве случаев такие отношения оказывались недолговечными. Но в этом случае, подумала она, здесь оказалось нечто такое, чего УиП никак не могло предугадать — гаечный ключ, угодивший внутрь жёсткой машины Трестов.

Жизнь, совершающая неожиданное.

Элам это нравилось. Может быть. Но есть кое-что такое, чего Тэм о Зое не знает — и Элам чувствовала, что должна ему это рассказать. Она включила планшет и начала составлять письмо; отослать можно будет потом, после посадки.

Элам писала, пока её не отвлёк вид вулканических островов под правым крылом, с зелёными ободками у краёв древних кальдер. Волны разноцветной пеной разбивались о рифы — не коралловые, а построенные совершенно иным сообществом известковых беспозвоночных. Лучи солнца падали под очень острым углом, в их свете невысокие гребни волн превращались в долины. Она что, вздремнула? Проходя по салону, один из членов экипажа сообщил ей, что до посадки и дезинфекционной обработки остаётся полчаса.

Элам поправила спинку кресла, убрала планшет и снова закрыла глаза, размышляя о Хайсе и Зое, о цепкости жизни, о вселенском стремлении к слиянию, соединению и рассоединению… И заодно раздумывая о хрупкости этой жизни, о море, о крупной рыбёшке, поедающей мелкую, и о длинной руке Земли.

* * *

Начальником глубоководной станции был Фриман Ли — землянин, с которым Элам доводилось работать и в подготовительный период, и непосредственно на Исис. Пожалуй, он нравился ей больше остальных землян: гибкий в суждениях, невысокий мужчина с крупным торсом и тёмной кожей. Его предками были шерпы, семья трудилась на марсианских фермах по производству воздуха. Беспокойный, шумный тип, но его беспокойство обычно имело под собой почву.

Сейчас он был обеспокоен. После дезинфекции он сразу провёл Элам в ближайший общий зал — восьмиугольное помещение с низким потолком, расположенное между лабораторией микробиологов и инженерной палубой. Элам прикинула, что сейчас они ниже уровня моря, но воочию в этом убедиться было невозможно: Океаническая станция отгорожена от внешнего мира не менее надёжно, чем Марбург или Ямбуку. Распределённая масса и глубокая посадка станции не давали ей раскачиваться на волнах, хотя во время тайфунов станция всё же покачивалась, словно медленный маятник — по крайней мере, так говорили Элам. Сейчас станция была неподвижной.

— Скажу честно, Элам, — сказал Ли, с отсутствующим видом помешивая в чашке чёрный чай, — когда это произошло, я сказал Дегранпре, что хочу провести полную эвакуацию. И я по-прежнему считаю, что мы должны были её провести — и сейчас должны. То, что прикончило Сингха и Деверё и разрушило Шестую гондолу, — оно действовало слишком быстро, с таким не шутят. Кроме того, у нас до сих пор нет очевидных кандидатов на причинный фактор. Там было множество токсичных веществ, но почти все они есть и на остальной станции, в перчаточных боксах. Уникальной для Шестой гондолы могло быть только химическое вещество или вытяжка из какого-нибудь организма, не живой организм.

— Вещества едкие?

— Некоторые из них — очень, и все крайне токсичны. Серьёзный выброс мог легко убить двоих и запустить сирену биологической опасности. Но повредить саму гондолу? Исключено! Никакому агенту или комбинации агентов такое вообще не под силу.

— Насколько мы знаем, — уточнила Элам.

Ли пожал плечами.

— Ты права. Мы не знаем. Но мы говорим о химических веществах в микрограммовых количествах.

— Были ли ещё проблемы, до катастрофы?

— У Шестой гондолы были проблемы с водорослями: они мешали отбору образцов. Ещё они влияли и на массивы сенсоров. Но не спеши с выводами, Элам. Те же проблемы у нас по всей станции, сверху донизу — хотя чем глубже, тем серьёзнее. Но вероятность, что эти два события — токсичный выброс внутри гондолы и полетевшее уплотнение, достаточно серьёзное, чтобы нарушить целостность, — произойдут одновременно, колоссально низка.

— Та же причина, которая вывела из строя уплотнения, могла нарушить и герметичность перчаточных боксов.

— Может быть. Вполне вероятно. И — как считаешь, это не подразумевает высшую степень риска?

Элам задумалась.

— Значит, единственное, в чём Шестая гондола была уникальной — нашествие водорослей на массивы сенсоров?

— Вряд ли это можно назвать уникальным. Дело в степени нашествия. Но в том смысле, в котором ты спрашиваешь — ответ: «да».

— Я могу взглянуть на эти организмы?

— Разумеется.

* * *

Фриман Ли подстраховался от решения Дегранпре, ограничив передвижение сотрудников двумя верхними гондолами цепи, откуда люди при необходимости могли быстро добраться до ангара шаттла. Остальные три гондолы были закрыты наглухо. Из-за этого станция серьёзно снизила скорость работ, а как минимум два многообещающих исследования оказались приостановлены. Но на всё это Ли отвечал категорическим: «Это проблема Дегранпре, не моя».

Ответ совершенно койперовский, подумала Элам.

Она проследовала за ним по узкому колодцу доступа, ведущему в нижнюю часть обитаемых гондол. Минуя переборки, она выхватила взглядом колоссальные стальные перегородки. Они угрожающе нависли над головой, готовые в считанные мгновения герметично захлопнуться. В этом дурацком земном романе Элам попалась фраза — что-то насчёт мыши, попавшей в мышеловку. Мышеловок ей видеть не доводилось, но она, пожалуй, вполне могла представить себе чувство бедного зверька.

Меры предосторожности в лаборатории микробиологии, неизменно строгие под руководством Фримана, после несчастного случая были доведены до абсурда. До дальнейших распоряжений вся биота Исис и все биологически активные вещества считались доказанной биологической угрозой пятого уровня. В защищённом «предбаннике» Элам надела предписываемый протоколом герметичный скафандр с температурными датчиками и автономным запасом воздуха на плече. Такой же надел и Ли; с надетым шлемом он выглядел по-особому: угрюмый, с ввалившимися глазами. Он провёл её через душевую санитарной обработки, затем мимо аналогично одетых мужчин и женщин, работающих у перчаточных боксов разной степени сложности. Ещё один шлюз — и они оказались в небольшой лаборатории, в которой больше никого не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});