Драконовы сны - Дмитрий Скирюк

— Что за фрукт? — он кивнул на Жугу. Голос его травнику не понравился.

— А? — Эрих завертел головой. — Да помощник Рудольфов. Помнишь, я те говорил? — он снова повернулся к травнику. — Так ты идёшь, нет?

Жуга молчал. Ему было, над чем подумать.

От одежды всех троих еле ощутимо тянуло острым характерным запахом, которого травник не чуял уже много месяцев, но узнал мгновенно — запахом жжёной конопли.

За столом у камина курили гашиш.

— Нет, — сказал он наконец. — Недосуг мне сегодня. В другой раз.

Беата, помедлив, убрала меч в ножны. Фыркнула и отвернулась.

— Ну, как знаешь, — Эрих порылся в кошельке, ухватил травника за руку и шлёпнул ему в ладонь монету. — Держи, приятель. Выпьешь как-нибудь за наше здоровье. Ну, бывай!

Все трое направились к столу, посчитав инцидент исчерпанным. Травник молча посмотрел им вслед, затем опустил взгляд.

На ладони его лежала монета. Толстая, чуть потемневшего литого серебра.

На семь углов.

* * *

Бликса уже почти заснул, когда внизу гулко стукнула дверь. Старая лестница заскрипела.

— Жуга, ты? — окликнул он.

— Я.

Последние трое суток, стараниями травника и его ученика лудильщик спал. Раны его медленно, но верно заживали, и лишь правая нога внушала травнику некоторые опасения. Впрочем, Жуга сказал, что хромоты не будет, и Бликса склонен был ему верить, хотя его порой так и подмывало выплеснуть приносимую Телли зеленоватую бурду в ночной горшок, от греха подальше.

Травник пристроил свечу на табуретке, сам сел на край кровати, помолчал. Одежда его была в крови.

— Ты… — лудильщик приподнялся и осёкся. — Что случилось?

— Сегодня напали на Томаса, — устало ответил тот. — Тоже собака.

— Томаса? Какого Томаса? Постой-ка, — Бликса сморщил лоб и ахнул: — Кабатчика? который в «Башмаках»? — Жуга кивнул. — Он… жив?

— Надеюсь, выживет. Ему досталось гораздо сильнее, чем тебе.

— Иисус Мария… Куда уж сильнее-то?

— Послушай, Бликса, — медленно проговорил Жуга. — Мне нужна твоя помощь. — Он порылся в кармане и достал две медные семиугольные монетки. — У тебя, случаем, не было… таких вот?

— Была одна. В мешке осталась. А откуда ты знаешь?

— Неважно, — Жуга нахмурился. — Так. Ещё вопрос. Ты знаешь Эриха?

— Какого Эриха?

— Он выглядит… выглядел, как кнехт. Высокий, лысоватый. С ним ещё парнишка мог быть, такой длинноволосый, в сером, повадки у него, знаешь, такие… — травник повёл рукой движением, от которого лудильщику вдруг почему-то стало не по себе, покачал головой и закончил несколько непонятно: — Нехорошие повадки.

— Эрих Штауфер, — кивнул Бликса. — Если только я ничего не путаю, это он.

— Кто он такой?

— Наёмник. Мелкая сошка. В последнее время с обозами ездил, в охране.

— А тот, второй? У него ещё родинка вот здесь, — Жуга коснулся левой щеки возле уха, — и говор не местный. Девка ещё с ними. Рыжая, с мечом.

— О, чёрт… — Бликса вдруг подобрался. — В какое дерьмо ты ухитрился вляпаться, Лис? Надеюсь, ты с ними не повздорил?

— Ты знаешь их?

— Кто ж их не знает! Хуго и Беата. Хуго — наёмный убийца, говорят, из разорившихся дворян. Мечом работает, как бургомистров писарь пёрышком, без кляксов, прозвище у него — Шнеллер. Его ещё Гиеной прозывают.

— Гиеной? — Жуга заинтересованно поднял голову. — А что значит — гиена?

— Не знаю, — Бликса пожал плечами, — но звучит паршиво, согласись.

— У девки тоже кличка есть?

— Да. Есть. Пиявка. Но не советую тебе её так называть. Она при Хуго как бы на подхвате, а на самом деле вертит им, как кот хвостом. Они не из местных, им на всё плевать, берутся за любую работу, лишь бы платили побольше. Чего ты с ними не поделил?

— Что ж… — Жуга помедлил, словно бы и не расслышал последнего вопроса. — Ладно. Думается мне, что остальные не в счёт. Спасибо, Бликса.

Он встал, направляясь к двери, и Бликса лишь теперь сообразил, что это за продолговатая штуковина у травника в руках, которую он сперва принял за короткий посох.

— Жуга.

Тот обернулся. Бликса облизал внезапно ставшие сухими губы.

— Не делай этого. Ты не знаешь, с кем связался.

Губы травника тронула едва заметная усмешка:

— Это они не знают, с кем связались. Спи.

* * *

— Рудольф.

Старьёвщик поднял голову. Хмурый и с похмелья, Жуга спускался по лестнице, ступеньки жалостно скрипели под ногами. В руке он нёс узкий меч в потёртых чёрных ножнах. Ранее Рудольф его у травника не видел. Старик кивнул на стул.

— Садись, — он взял бутыль. — Пить будешь?

— Нет.

— А я буду.

Он набулькал в кружку пива, отпил, поморщился и отставил в сторону.

— Где Телли? — травник огляделся.

Рудольф пожал плечами.

— Откуда же мне знать? Убежал куда-то с утра пораньше, вместе с этой… ящерицей своей. Он не выносит дыма табака.

— Ты и в самом деле слишком много куришь.

— Привычка, — хмыкнул тот, — ещё с тех времён, когда я… Гм. Как там этот? — он указал чубуком наверх, — жив?

— Поправится. — Жуга потёр глаза. Этой ночью он почти не спал.

— Да, — Рудольф плотней закутался в облезлый волчий мех накидки и отхлебнул из кружки. — Это всё из-за того, что коптильни позакрывались. Проклятые собаки совсем обнаглели.

— Рудольф.

— Что?

— Это кто угодно, только не собаки.

Старьёвщик подозрительно прищурился на травника.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ничего хорошего, — травник сплёл до хруста пальцы рук. — Видишь ли… Похоже, это я спустил собак на город. Впрочем, нет, не так…

В нескольких словах Жуга рассказал, как продал Эриху огниво, и что произошло потом. Рудольф слушал с напряжённым вниманием, изредка затягиваясь трубкой и прихлёбывая из кружки. Наконец Жуга умолк.

— Грешишь на оборотней? — спросил старик.

— Какие оборотни? Старый Томас жрал чеснок как семечки, а оборотни не выносят запаха чеснока. Нет, тут что-то другое.

— Пусть даже так, — сказал Рудольф, в сомнении качая головой. — Допустим, я тебе поверил. Но чего ты хочешь от меня?

— Правды.

— Я не знаю этого солдата.

— Не в солдате дело, — отмахнулся Жуга. — Эрих слишком мелко плавает, чтоб в одиночку заварить такую кашу. Он глуп, да и боец, похоже, средний, ему только кметов брать на алебарду. Никакой соображалки, вырядился как петух, едва лишь завелись деньжата. У самого ладонь в мозолях от гизарма, а туда же — саблю прикупил… Нет. Огниво — вот где собака зарыта. Тьфу ты, — он поморщился, — ну и к месту же присказка… Огниво и деньги — вот что погубило твою жену и дочь. Ты должен знать, что с ними случилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});