Мисс Петтигрю живет одним днем - Винифред Ватсон

Она начала дрожать, пытаясь заглушить в себе тихий ясный голос. С жалкой и страстной готовностью она стремилась пойти туда, где они были сегодня вечером. Она хотела побывать в ночном клубе вместе с мисс Лафосс, чтобы причаститься к ее веселому миру, принять, хоть ненадолго, участие в ее жизни. Просто и честно она призналась себе, что одним махом отмела все моральные принципы, которыми руководствовалась в течении всей жизни. В один короткий день, при первом признаке искушения она не просто пала, а пала с радостью. Долгие годы смирения были забыты в один миг. Никогда раньше она не испытывала вкуса соблазна, но приняла его сразу и безоговорочно: дьявольская музыка околдовала ее, притоны беззакония очаровали. На самом деле она мечтала снова попробовать чудесный напиток Тони, который наделял ее таким чувством бесстрашия и власти. У нее не было оправдания. Она не могла отрицать, что этот путь греха, так строго осуждаемый ее родителями, был намного приятнее одинокого пути добродетели, и ее нравственность не выдержала испытания.

В отчаянии она оглядела комнату. Мысль утратить это последнее идеальное убежище отозвалась в ней разочарованием и болью. Но она не могла больше под ложными предлогами пользоваться добротой мисс Лафосс. Ее совесть была непримирима.

Она подошла ближе и села перед мисс Лафосс.

— Несколько слов о моем деле, — начала мисс Петтигрю дрожащим хриплым голосом. — Я действительно думаю, что нам следует условиться, прежде чем…

— У меня не было матери, — сказала мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю замерла.

— Вернее, я хочу сказать, — поправила себя мисс Лафосс, — была женщина, которая принесла меня в этот мир. Но я не любила ее, и я не скучаю по ней.

— Ваша мать! — в шоке ахнула мисс Петтигрю.

— Она не была хорошей женщиной, — сказала мисс Лафосс просто. — Сказать по правде, она была очень неприятной женщиной. Вы знаете, есть такие люди… мурашки пробегают по спине, когда думаешь о них. Им вообще нельзя иметь детей. Плохое влияние. Если бы я могла выбирать, я выбрала бы вас. Не думайте, — добавила она ласково, — что вы такая старая, что годитесь мне в матери. Просто я говорю о том, что чувствую. Вы внушаете доверие и привязанность. Я так рада, что встретила вас.

— О, моя дорогая! — всхлипнула мисс Петтигрю. — Я не вынесу больше доброты. Я не могу. Я не привыкла.

Глаза мисс Петтигрю наполнились влагой.

— Если бы вы только знали… — начала она.

Тук-тук-тук. Бом-бом-бом. Бах-бах-бах, кто-то загремел кулаком в дверь.

— Ну вот, — заметила мисс Лафосс с раздражением в голосе. — Кто бы это мог быть? Как будто сложно воспользоваться звонком. Сейчас я ему отвечу.

Но мисс Петтигрю уже была на ногах. Ее слезы высохли как по волшебству. Она была наэлектризована, возбуждена и дрожала, как гончая, идущая по следу. Этот стук возвещал о прибытии необычного посетителя. Жизнь снова бросала ей вызов.

В мгновение ока она оказалась на другом конце комнаты. С сияющими глазами, пылающими щеками, напряженным, как струна телом, мисс Петтигрю распахнула дверь.

Глава 10

19:25–20:28

— Эй! — прогремел мужской голос. — Только не говорите мне, что ее нет дома, потому что я все равно не поверю.

— Входите, — восторженно сказала мисс Петтигрю.

Посетитель вошел в комнату: высокий мужчина в вечернем костюме. Черное пальто не застегнуто, цилиндр надвинут на одну бровь, свободно струящееся белое кашне. Великолепный нос, твердые скулы, подбородок бойца, пронзительные глаза, яростное выражение лица. Настоящий Геракл, почти Кларк Гейбл.[8]

Он сбросил цилиндр, сорвал шарф, уронил перчатки на пол и обвел комнату хищным и парализующим взглядом, присущим настоящему Главному Герою. Этот взгляд остановился на мисс Лафосс.

— Итак, маленькая чертовка, — яростно сказал он, — я все-таки настиг тебя.

— Ах, Боже мой! — сказала мисс Лафосс.

Она даже не поднялась, чтобы приветствовать гостя. Она казалась пришпиленной к креслу испугом, неожиданностью, тревогой — какой-то сильной эмоцией, как решила мисс Петтигрю. Впрочем, в этот момент и сама мисс Петтигрю испытывала сильные эмоции. И упивалась ими. Она уже готова была закрыть подругу своим телом от возможного нападения, но посетитель прошел мимо нее, словно ее здесь и не было, и угрожающе навис над мисс Лафосс.

— Ну! У тебя есть что сказать в свое оправдание?

— Нет, — не дрогнув ответила мисс Лафосс, — у меня нет оправданий.

— Я рад, что ты не пытаешься лгать, — коротко сказал он. — Я не поверил бы даже печеночному приступу.

— У меня никогда не бывает печеночных приступов, — с негодованием возразила мисс Лафосс. — Я никогда не переедаю. Я слежу за фигурой.

— Встань.

Мисс Лафосс покорно поднялась с кресла с проблеском облегчения в глазах, и шокированной до глубины души мисс Петтигрю пришлось наблюдать, как молодой человек крепко хватает ее за плечи и начинает немилосердно трясти.

Мисс Петтигрю выступила вперед с криком негодования, но затем остановилась, сама не зная, почему. Этот странный молодой человек издевался над ее подругой, а она просто стояла посреди комнаты, как манекен, не в силах ничего сделать. Мисс Петтигрю ахнула про себя. Совершенно неожиданно она поняла, что этот великолепный молодой человек был вполне надежен и никогда не причинил бы боли мисс Лафосс, и что мисс Лафосс, вероятно, заслужила все, что сейчас получала. Да, призналась себе мисс Петтигрю. Откровенно говоря, она была готова признаться своему внутреннему голосу, что ее обожаемая мисс Лафосс вполне способна вызвать праведный гнев порядочного человека, и это наказание, очевидно, было результатом подобного поступка. Из обрывка их разговора мисс Петтигрю сразу вывела, что мисс Лафосс совершила нечто предосудительное, чему не имела оправдания и чем заслужила гнев этого молодого человека. Она сама призналась в этом и сейчас получала небольшую трепку. Разбираясь с детскими проказами всю свою взрослую жизнь, и приняв во внимание, что мисс Лафосс, в конце концов, все еще оставалась взрослым ребенком, мисс Петтигрю разделяла точку зрения на необходимость небольших физических наказаний. Она решила дождаться объяснения. У нее будет достаточно времени, чтобы вмешаться, если это станет действительно необходимо. Для начала ей нужно постараться понять, что же здесь происходит на самом деле.

Молодой человек перестал трясти мисс Лафосс.

— Я ждал, чтобы сделать это, целых тридцать дней. Итак, у тебя есть, что сказать?

— Я… я это заслужила, — сказала мисс Лафосс, с трудом переводя дыхание, но с удивительной кротостью.

Он пронзил ее мрачным взглядом.

— Новый трюк, не так ли? Опять пытаешься обвести мня?

— Нет… нет! — поспешно возразила мисс Лафосс.

Он ослабил хватку.

— Потому что больше тебе это не удастся… не в этот раз.

— Я и не пытаюсь, — смиренно ответила мисс Лафосс.

Он отступил.

— Это больше не сработает. Ты вила из меня веревки в последний раз.

— О, пожалуйста, — простонала мисс Лафосс, — не говори так. Лучше сделай что-то, чтобы тебе стало легче. Встряхни меня еще раз.

— Я больше не хочу тебя трясти.

Улыбка облегчения просияла сквозь испуг на лице мисс Лафосс.

— Я так рада. Это было не очень приятно. — ее улыбка стала манящей. — Ну, раз ты выпустил пар, может быть, поцелуешь меня?

— Ну нет, моя девочка. Правила поменялись.

Мисс Лафосс пристально взглянула в его лицо, словно внезапно что-то поняла. Он мрачно ответил на ее невысказанный вопрос.

— Да, я хочу покончить с этим.

— Но… — начала мисс Лафосс.

— Больше никаких отговорок и оправданий. С меня хватит. Ты могла обмануть меня один раз, но не дважды. Я никому не позволю дурачить меня… тем более женщине.

— О! — прошептала мисс Лафосс.

— Я только хотел тебе сказать: я вел себя чертовски глупо, и ты это знаешь, но и у меня есть границы терпения. И ты их перешла. Ты играла моими чувствами в последний раз. Либо ты выходишь за меня… либо я ухожу.

Его последние слова прозвучали угрожающе. Мисс Петтигрю знала, что он не блефует. Чувствовалось, что мисс Лафосс тоже это понимает, она немного побледнела. Мисс Петтигрю подошла ближе и присела. Ее сердце бешено колотилось от волнения. Она затаилась и приготовилась выступить с любым спасительным решением, как только конфликт потребует ее участия.

— Ну, — мрачно сказал посетитель. — Я все еще жду объяснений.

Мисс Лафосс упала в кресло.

— Ох! Ты напугал меня, — возопила она.

— Спасибо, — сказал молодой человек, — за такое лестное мнение обо мне.

Сердитым жестом он провел рукой по волосам. Это были очень приятные густые волосы, причесанные в соответствии с наиболее правильным направлением современной моды. Не светлые, не темные. Как раз того умеренно каштанового цвета, который оставляет мужчину мужчиной, не превращая его в белокурого героя или мрачного злодея. Он точно не был молод. Не двадцати с чем-нибудь лет. Скорее всего, он уже разменял четвертый десяток, но все мужчины моложе сорока казались мисс Петтигрю молодыми.