Власть без славы - Виктория Холт

– Так не может больше продолжаться, – сказал Реджинальд. – Рано или поздно я должен буду сказать ему, что не одобряю развода.

– Может быть, тебе лучше все-таки уехать в Париж, – сказала графиня. – Как ни тяжело мне с тобой расставаться, но пока ты здесь, у меня на душе неспокойно.

– Мне кажется, я должен с ним поговорить.

– Поговорить?..

– Да. Может быть, мне удастся убедить его, что он не будет счастлив, если добьется своей цели посредством развода.

– Не делай этого. Он решил жениться на Анне Болейн, а как он может жениться, если не получит развод?

– Я пойду к нему. Попытаюсь воззвать к его совести.

– К его совести! – презрительно бросила графиня.

– Он же постоянно говорит о совести. Нет, я все-таки пойду. Попрошу аудиенции. Уверен, он меня примет.

Трудно передать, что мы испытали за эти два дня после отъезда Реджинальда из Ньюхолла в Йорк, где находился король. Мы с графиней даже не могли разговаривать, мысленно представляя себе, что сейчас происходит там, во дворце.

Но вот Реджинальд возвратился. Он был бледен и напряжен до предела.

– Разговор был трудным, – сказал он. – Я умолял короля не жертвовать своей славой справедливого монарха и не губить свою душу.

– Что же он ответил? – почти шепотом произнесла графиня.

Реджинальд помолчал.

– Я думал, что он убьет меня, – после долгой паузы произнес он.

Я закрыла лицо руками. Реджинальд, наконец, улыбнулся и прикрыл мои руки своими.

– Но ведь не убил, – сказал он весело. – Вот я живой перед вами.

– Он тебя выслушал? – спросила графиня.

– Нет. После первой же фразы он пришел в страшную ярость. Он ожидал, что я пришел с каким-нибудь новым предложением, как это делают Кранмер и Кромвель. И когда я заговорил, он схватился за кинжал. Я думал, он проткнет меня без лишнего шума – король ведь человек странный. Он весь соткан из противоречий – может быть жестоким и сентиментальным. Его настроение меняется за одну минуту. Вот почему иногда веришь его словам, даже если они сказаны в порыве гнева. Можно даже поверить, что его действительно мучает совесть, и потому он требует развода. Но уже через минуту начинаешь верить другому – что им владеет безумная страсть к этой женщине. Я так и не смог его понять. Боюсь, что он и сам себя не понимает. В тот момент, как его рука потянулась к кинжалу, он, похоже, вспомнил, что любит меня. В его глазах я увидел гнев и… тоску.

– И после этого он тебя отпустил?

Реджинальд кивнул.

– Он кричал: «Так тебе известно, почему меня мучает совесть! И ты знаешь, как с ней справиться! Иди же и напиши. Иди, не то я не отвечаю за себя! А когда напишешь, приди и дай мне прочесть!» Я почувствовал огромное облегчение – не надо больше лгать.

Реджинальд пошел к себе писать, а мы с графиней старались успокоиться, хотя на душе стало еще тревожней.

Прочитав тезисы Реджинальда, где он излагал свою точку зрения на развод и все то, что было с ним связано, король, как ни странно, остался доволен. Более того, он показал их Кромвелю, но тот сказал, что лучше положить их под сукно, поскольку они не отвечают цели, поставленной королем. Кромвель высказался положительно о стиле и аргументации Реджинальда, но общий смысл, по его мнению, противоречил замыслу короля.

Когда мы это услышали, нас объял ужас.

– Этот Кромвель, – сказал Реджинальд, – оказывает на короля очень дурное влияние. У меня создалось впечатление, что он толкает его на то, чтобы подчинить церковь государственной власти. Дай Бог, чтобы этого не произошло. Король не симпатизирует этому человеку, но увлечен его идеями. Я очень обеспокоен. Мне просто страшно при мысли, что может произойти.

После этого мы долго обсуждали, как быть дальше. Леди Солсбери, боясь за жизнь сына, умоляла его скорей уезжать за границу.

– Нам будет его не хватать, – говорила она, – но еще хуже, если он останется. Я боюсь за его жизнь.

– Вы думаете…

– Совершенно ясно, – сказала графиня, – что Кромвель убеждает короля порвать с Римом и провозгласить себя Верховным Главой церкви. Именно этого и боится Реджинальд. Если король пойдет на разрыв с Римом, следующим его шагом будет требование, чтобы духовенство признало его Главой церкви, а кто посмеет возразить, будет обвинен в государственной измене.

– Уверена, отец не зайдет так далеко.

– Он сам поставил себя в такое положение, вступив в противоборство с Римом. Страсть к Анне Болейн – одно, а совсем другое – война с церковью, которую он твердо решил выиграть.

– И вы думаете, Реджинальд…

– Ему нельзя оставаться. Он должен уехать как можно скорей и… быть за границей до тех пор, пока не минует опасность и он сможет вернуться.

В конце концов леди Солсбери все-таки уговорила Реджинальда. Но ему надо было получить разрешение Его Величества покинуть пределы Англии.

Вернувшись от короля, Реджинальд подробно рассказал нам, как все происходило. Сначала он сказал Его Величеству, что хочет продолжить учебу за границей. Король был в хорошем расположении духа и вполне благосклонно воспринял просьбу. Тогда Реджинальд, видя, что король настроен дружески, сказал, что не может пойти против своей совести и должен откровенно сказать все, что думает. Видимо, король был особенно чувствителен ко всему, что касалось совести, а потому спокойно выслушал Реджинальда, даже когда тот говорил о необходимости сохранить брак с королевой. Он не впал в гнев, а, напротив, милостиво и даже с сожалением разрешил Реджинальду уехать.

Мы были счастливы, что все обошлось, хотя и расставаться было безумно грустно.

С отъездом Реджинальда я потеряла одного из своих немногих друзей. Самого лучшего.

ЕЛИЗАВЕТА – ДОЧЬ АННЫ БОЛЕЙН

Шло время. Король впервые заговорил о разводе шесть лет назад, но до сих пор развестись ему так и не удалось. В истории королевских семейств такого еще не было.

Мы с матерью находились вместе со всеми в Гринвиче, когда прошел слух, что скоро состоится переезд Его Величества в Виндзор.

Отношения между моими родителями в это время стали еще более напряженными. Хотя придворные проявляли к законной королеве внешние знаки внимания, ни для кого не было секретом, что король избегает ее присутствия. У Анны Болейн появились собственные апартаменты во дворце.

Однажды утром, едва встав с постели, мы увидели, что королевский двор готов к отъезду – но не в Виндзор, как мы предполагали, а в Вудсток. Мы, как обычно, начали собираться, но тут нам передали, что король не желает, чтобы королева со своей свитой ехала вместе с ним, – нам было приказано направиться в Виндзор.

Это был удар. Графиня никогда еще так не переживала с тех пор, как умоляла Реджинальда уехать из страны.