Игра в любовь без правил - Линда Тэйлор

Элла замолчала. Ее глаза снова остановились на нем, и от удивления она даже приоткрыла рот: лицо детектива больше не напоминало безжизненную маску. Видно было, что он озадачен. Элла обхватила себя руками за талию. Он машинально дернул ручку двери.

— Так что вы хотели спросить? — повторил он.

— Я… — Элла бессознательным движением тряхнула волосами. — Я хотела спросить: что привело вас в полицию? Мне это показалось странным. Вот и все.

— Странным для?.. — подсказал он.

Она замялась. Он вновь подсказал:

— Для парня родом из Азии?

— Нет, не совсем. Видите, я думала о себе, о том, каким образом мы выбираем будущую профессию, потом вспомнила о вас. — Элла шагнула к двери, словно давая понять, что разговор окончен.

— Ну, я поступил в полицию тоже отнюдь не из чувства долга и не из чувства благодарности по отношению к стране, ставшей моей второй родиной.

Элла боялась дышать, догадываясь, что он уже готов рассказать ей о том, о чем она и так уже догадывалась. Разве это не то, о чем вечно твердили ей родители? Что они точно знали. Все, с кем они дружили, были немолоды, богаты и принадлежали исключительно к белой расе. Мнение ее отца по этому поводу основывалось на статьях ведущих обозревателей газеты «Телеграф», только Элла поняла это не сразу. Такой человек, как Джас, был для них закрытой книгой. Им никогда не понять, о чем он думает. Впрочем, и ей тоже, поправилась Элла.

Она снова вскинула на него глаза. Теперь, без саркастической усмешки на губах, его лицо выглядело трогательно искренним.

— Я поступил в полицию, потому что еще мальчиком увидел «Шейн».

— Это фильм?

— Да, фильм. Мне захотелось стать похожим на героев Дикого Запада. Ну, а если не получится, то хотя бы полицейским.

Что-то мелькнуло у нее в голове. Ах да — альбом ЭЛО, который до одури крутит Фэйт. У них, кажется, есть песня о том, как кто-то скачет на закат с девчонкой с Дикого Запада. Вот и он тоже, только его девчонка с Востока, а все остальное — как в песне.

Он открыл дверь и стал спускаться с лестницы. Элла, помявшись, последовала за ним, решив, что было бы невежливо не проводить его. И вот они уже возле дверей.

— Если я завтра подъеду около половины девятого, то застану вас? Вы еще не уйдете на курсы?

— Ладно, Бог с вами, берите вторые ключи от дома. Представляю, как вас бесит, когда вы не можете прийти и уйти, а вам позарез нужно. — Элла нырнула на кухню, отыскала запасную связку ключей, которую на всякий случай держала в шкафу, и отдала ему. — Если уж мы с вами вынуждены сотрудничать, так будем хотя бы делать это как цивилизованные люди.

— Спасибо, Элла, — с чувством сказал он. — Так мне будет гораздо проще.

— Вот и отлично.

Она даже помахала ему на прощание, прежде чем закрыть дверь. Потом, еле волоча ноги, взобралась наверх и снова оказалась в спальне. Заходящее солнце бросало золотистые блики на пол. Крохотная камера зловеще поблескивала на треноге, выглядывая в окно, словно любопытный глаз. Она была единственным подтверждением его пребывания здесь. Бросившись на постель, Элла закинула ноги повыше и уставилась в потолок. Из головы не выходил их с Джасом разговор. С чего вдруг она так разоткровенничалась, недоумевала Элла. Какое ему дело до того, как ее воспитывал отец и что заставило бросить работу в банке, круто изменить жизнь? Что с ней, черт возьми, происходит?!

Элла закрыла глаза. Денек еще тот… Странно, что она все же сдержалась, когда обнаружила его в спальне! Впрочем, день не задался с самого начала. И о чем ей сейчас вовсе не хотелось думать, так это о мужчинах. В особенности о женатых. Или хотя бы помолвленных, у которых в Лютоне невеста. Ах нет… сейчас она в Мадрасе, вспомнила Элла. Значит, невеста в Мадрасе, а жених гоняется за наркоторговцами. Вернее, караулит их, торча возле ее окна. Это заставило Эллу задуматься о таких вещах, о которых, казалось, и думать не следовало.

Если бы Мэтт не был так чертовски привлекателен, жить было бы куда легче. Элла, сидя за партой в аудитории, с тоской взирала на него, грызя кончик ручки. Ну почему, почему ей так не повезло? Почему Мэтт относится к тому редкому типу мужчин, которые, кажется, так и родились в джинсах? Его упругие ягодицы и узкие бедра, туго обтянутые грубой синей тканью, выглядели на редкость соблазнительно. А теперь ей отлично известно, что и без джинсов он выглядит ничуть не хуже. В этот момент Мэтт, увлекшись, стер нарисованную на доске диаграмму расположения растений в цветнике рукавом свитера и озадаченно захлопал глазами, заметив на ткани следы розового и зеленого мела, будто никак не мог взять в толк, как они попали на свитер. А потом весело улыбнулся.

— Ладно. Ерунда. Чтобы понять, как это делается, доски не нужно. Но существует еще такая вещь, как охрана труда. Тут у меня для вас есть кое-какие инструкции…

— О Господи, прости нас и помилуй, чтоб мне провалиться, только не это! Снова эта муть! — простонал Джон, с комическим ужасом закатив глаза, а потом уронил голову на руки.

— Да. Угадали — снова эта самая муть! — кивнул Мэтт, доставая из кейса черную папку.

Пьер, прикрыв ладошкой рот, склонился к уху Эллы.

— Мне, кажется, повезло — тут можно выучить разговорный язык скорее, чем где бы то ни было. Вот здорово: «Господи, прости и помилуй, чтоб мне провалиться, снова эта муть». Просто класс!

— Только не вздумай повторить все это клиентам Le Manoir, — шепотом предупредила Элла. — Не думаю, что Раймонду это понравится.

Пьер потер нос и довольно ухмыльнулся.

— Думаю, вы измените свое мнение, когда в один прекрасный день начнете собственное дело, — продолжал Мэтт, положив перед Джоном пачку листов, и жестом попросил раздать их. — Если у вас будет штат служащих, то перед законом вы несете за них ответственность. И тогда любое упущение — от сырых полов до отсутствия спецодежды у персонала — может грозить большими неприятностями.

— Представить себе не могу, чтобы я когда-нибудь завел собственное дело. Разве что бордель, — пробурчал Джон, передвинув стопку листков Валери, а та с отсутствующим видом передала их дальше.

— В этом случае нормы охраны труда тоже существуют, — невозмутимо заметил Мэтт. Присев на край стола, он обвел слушателей взглядом и продолжал: — Как бы там ни было, это часть учебной программы. И я был бы рад, если бы все это поняли.

— Тогда ладно, — вздохнул Джон. Положив перед собой лист с инструкцией, он углубился в чтение. Довольный, что Джон наконец замолчал, Мэтт улыбнулся.

Элла незаметно наблюдала за Мэттом. В аудитории стояла тишина, только слышался слабый шорох бумаги. Мэтт по-прежнему старательно избегал ее взгляда. Так продолжалось весь день. Судя по всему, Мэтт пребывал в отличном расположении духа — смеялся и шутил, как всегда, разве что держался немного нервно. Но если не считать обычного взгляда, которым он окинул аудиторию перед тем, как дать им задание, он, казалось, едва ли вообще заметил ее присутствие. В прошлый раз, когда они улучили момент поговорить наедине, Мэтт хотя бы смотрел ей в глаза. И не скрывал, что терзается чувством вины из-за того, что провел с ней ночь. А сейчас… казалось, он был бы рад вообще не видеть ее. Пьер сунул ей в руки бумажку с инструкцией, заставив Эллу оторваться от грустных мыслей.

Тяжело вздохнув, Элла скосила глаза на Мэтта. Воспользовавшись паузой, тот аккуратно счищал с рукава остатки мела. На лбу у него образовалась морщинка, которую раньше она не замечала. Слушатели погрузились в чтение. Элла задумчиво закусила губу.

Неужели все так, как он сказал? В памяти снова всплыл вчерашний разговор, и на душе у нее стало мерзко. Стало быть, Мэтт чувствует себя негодяем. Почему-то ей казалось, что это пройдет. Мэтт признался, что в первый раз изменил жене, но правда ли это? Ежели так, то это уже серьезно. Выходит, ему непросто неловко перед женой, отсутствием которой он воспользовался, чтобы «сбегать на сторону», — похоже, беднягу гложет мучительный стыд, а это значит, что для него ночь, проведенная в объятиях другой женщины, — самый настоящий грех.

Мэтт внезапно поднял глаза, и взгляды их встретились. Элла застыла. Так, казалось, прошла целая вечность. И вдруг на губах ее появилась нежная улыбка.

Мэтт растерянно заморгал и отвернулся.

— Позволь представить тебе Симона, — торжественно объявила Фэйт.

Элла с трудом заставила себя оторваться от трехдюймовой дыры в стене гостиной — эта дыра появилась в результате ее усилий загнать в стену гвоздь. В дверях кухни мелькнуло любопытное лицо Миранды. В руках у нее была ложка. Привычным движением Миранда отбросила с лица волосы, и Элла едва удержалась от смеха. Скорее всего, бедняжка просто среагировала на мужское имя «Симон». Элла с Мирандой озадаченно уставились на Фэйт, державшую под мышкой какой-то сверток, завернутый в одеяло. Вдруг край его отогнулся, и показался влажный черный нос.