Шесть серебряных пуль - Джордж Мартин

Рогофф наблюдал за реакцией Ранди, прищурив глаза.

— Он так ничего и не понял, — сказала Рогоффу Ранди и вновь повернулась к Джо. — Стивен болен сильнее, чем ты себе представляешь Ему кое-чего недостает. Кое-чего, что есть у всех его предков. Андерсы и Рочмонды, Флембиксы и Хармоны — четыре древних рода. Каждый в этих семьях был оборотнем, каждый вступал в брак лишь с себе подобным, и так — столетия, поколение за поколением. А знаешь, к чему ведут браки между близкими родственниками? К вырождению, вот к чему! Так и появился сумасшедший Стивен. Но детей он не убивал. Рой Хелендер собственными глазами видел, как его сестру унес волк, а Стивен быть этим волком не мог. Ведь от предков он унаследовал волчий аппетит, нечеловеческую силу, боязнь серебра, но и только. Последний наследник по прямой обделен самым главным — он не способен превращаться в волка!

— Она права, — спокойно заметил Рогофф.

— Джо, ты никогда не задумывался, почему ни разу не были найдены останки тел? — спросила Ранди. — Да потому, что Стивен не убивал детей; их убивал Джонатан и уносил в «Черный Камень».

— У старика была дурацкая идея, что если скормить Стивену достаточно много человечины, тот станет полноценным оборотнем, — пояснил Рогофф.

— Идея, судя по всему, не принесла плодов, — заключила Ранди и, достав из кармана записку Уилли, пробежала ее глазами, а затем выронила. Все, о чем она догадалась или узнала за последние несколько минут, было в этой записке. Прочитай она послание друга до встречи с Джо, не угодила бы в столь скверную историю.

— Да, теория старика Джонатана не подтвердилась, — согласился Рогофф, — но Стивен вошел во вкус. Вообще, по себе знаю, что, однажды вкусив человечины, потом трудно остановиться.

Рогофф задумчиво посмотрел на Ранди, будто что-то взвешивая, а затем начал...

26

...изменяться. Немедленно в его легкие хлынул холодный живительный воздух, а кости и мышцы, запылав огнем, стали, точно разогретый воск в умелых руках, менять форму.

Вскоре слух и обоняние его обострились; ночь оказалась наполненной свистом ветра и шорохом падающих с листьев и веток дождевых капель, шелестом крыльев летучих мышей и шумом городских автомобилей. И еще чьими-то неторопливыми шагами на лестнице и тяжелым духом, исходящим волнами от того, кто поднимался сюда. В духе этом угадывались запахи лосьона после бритья, давно немытого тела, пота и крови.

Уилли, не отрывая глаз от дверного проема, попятился; из горла его вырвалось тихое, но грозное рычание, а длинные желтые зубы предупреждающе обнажились.

В дверном проеме появился Стивен, его холодные голубые глаза встретились с горящими красными глазами Уилли, и определить, в чьих меньше человеческого, казалось невозможным. Стивен был обнажен, движения его — медленны и неточны, отчего Уилли вначале решил, что Стивен не ведает, что творит. Однако в следующую минуту Уилли убедился в обратном — парень, улыбнувшись, потянулся к висящей на крючьях шкуре...

Уилли, не размышляя, прыгнул.

Он ударил Стивена грудью в грудь, и тот, не выпуская из рук кожу Зоуи, упал. На секунду открылось незащищенное горло придурка, но Уилли заколебался и потерял инициативу. Стивен схватил обеими руками переднюю лапу Уилли и переломил, словно сухую палку. На мгновение от боли Уилли лишился сознания, а в себя пришел уже в воздухе, после того, как Стивен, не вставая с пола, поднял его над собой и отшвырнул. Уилли врезался в зеркало. Зеркало разлетелось на острые, словно кинжалы, осколки, один из которых впился Уилли в бок.

Уилли по инерции перекатился со спины на живот, осколок разломился и глубоко вонзился в его тело. Уилли жалобно взвизгнул, а Стивен на противоположном конце комнаты поднялся на ноги.

Уилли тоже встал. Осколок в боку при каждом движении давал о себе знать такой резкой болью, что Уилли плохо владел собственным телом.

Стивен накинул на себя кожу Зоуи, и на секунду Уилли испугался, что сейчас этот торговец шкурами из рода торговцев шкурами изменится, и тогда уже он, Уилли, станет легкой добычей, а чуть позже — и безжизненным куском мяса.

К счастью, Стивен так и остался Стивеном, и Уилли, открыв пасть, пошел на него, но, как выяснилось чуть позже, слишком медленно. Стивен ударом ноги под ребро сшиб Уилли с лап, а затем этой же ногой придавил к полу. Уилли попытался высвободиться, но Стивен был очень силен. Внезапно Уилли вспомнилась картина из детства: придавленная к земле собачонка с оторванными лапами.

И тогда Уилли, сложившись пополам, со всей силы впился зубами в икру Стивена.

В пасть хлынула горячая кровь и, проникнув в горло, словно наркотик, придала сил. Стивен отпрыгнул назад, а Уилли, немедленно вскочив, бросился на него и укусил снова, на этот раз глубже, сильнее. Тяжелым, гулким колоколом в голове отдался удар Стивена, но Уилли уже поверил в себя. Внезапно он совершенно четко понял, что способен разорвать Стивена на куски, и принялся снова и снова кусать его, отрывая от тела куски плоти и упиваясь льющейся в гортань горячей кровью.

И затем, словно издалека, донесся тоненький мальчишеский голос Стивена:

— Нет, папа, не надо! Пожалуйста, не кусай меня! Не кусай меня больше, папа!!

Уилли на секунду замер, а затем отступил назад.

Стивен, всхлипывая, сел на пол. Он был весь в крови, на бедрах, икрах, плечах и руках виднелись глубокие раны, на правой руке не доставало трех пальцев.

И вдруг Уилли испугался.

Он не понял, почему. Ведь Стивен был сломлен, и Уилли мог в любую секунду перегрызть ему горло или оставить в живых, но это уже не имело значения. Что-то было не так, ужасно не так. Уилли показалось, что вдруг ударил лютый мороз, и каждый волосок на его теле встал дыбом. Что же, черт возьми, происходит?!

Уилли едва слышно завыл и, не спуская настороженных глаз со Стивена, медленно попятился к двери. Стивен захихикал.

— Ты вызвал его, — загнусавил он. — Вызвал, забрызгав свежей кровью зеркала. Ты снова вызвал его.

Комната и все в ней как будто пришло в движение, закрутилось, закачалось; из зеркал забил ослепительный лунный свет. А может быть, то была уже не луна.

Уилли вгляделся в зеркала.

В них уже не было отражений: ни Уилли, ни Стивена, ни луны, — а за окровавленными блестящими поверхностями клубился густой серебристый туман.

И что-то в этом тумане двигалось, перебегало от зеркала к зеркалу, стремясь поскорее вырваться наружу.

Уилли на миг увидел это ЧТО-ТО, затем потерял из виду, затем вновь увидел. Это ЧТО-ТО было сразу и перед ним, и позади, и сбоку. Оно представлялось Уилли то зловонной змеей с крупной влажной чешуей, то человеком с бездонными дырами вместо глаз и блестящими серебряными ножами вместо пальцев, то закутанной в саван фигурой без лица. Оно постоянно менялось, и каждая новая форма становилась темнее и ужаснее предыдущей. Оно было кошмаром, ожившим в комнате смеха; оно было охотником, охотящимся в ночи на охотников.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});