Уолдо - Роберт Хайнлайн

На поверку выходило, что по крайней мере 90 процентов всей магии было чистейшей воды мистификацией. Мистификацией порой грешили даже практики.

Они не обладали научным методом; они пользовались однозначной логикой так же недурно, как устаревший детерминизм Спенсера пользовался двузначной; они не имели ни малейшего представления о современной расширенной многозначной логике.

Тем не менее законы близости, симпатии и подобия давали хоть и искривленную, но вполне верную картину, если рассматривать их с точки зрения существования иного, непривычного, но доступного мира. Человек, имевший доступ в иное пространство, легко может поверить в логику, в которой один и тот же предмет одновременно существует, не существует и существует в качестве чего-то другого.

Несмотря на многие нелепицы, содержавшиеся в трактатах по магии, которые писались в те времена, когда это искусство являлось достоянием многих, ее достижения производили сильное впечатление. Достаточно перечислить открытие кураре, дигиталиса и хинина, телепатию и гипноз, гидравлическую механику древних жрецов. Химия обязана своим рождением алхимии.

Большинство современных наук в той или иной степени уходят корнями в эзотерические дисциплины. Современная наука отбросила все, что ей показалось ненужным, пропустила магию через пресс двузначной логики и представила знание в форме, пригодной для общего пользования.

К несчастью, та часть магического искусства, которая не поддавалась описанию в четких понятиях методологии девятнадцатого века, была отсечена и оставлена в стороне от процесса развития знания. Она приобрела дурную репутацию и попала в разряд сказок и суеверий.

Уолдо узрел в эзотерических искусствах зачатки наук, оставленных до того, как их рациональное зерно успело обнаружить себя.

Тем не менее проявления некоторых видов неопределенности, которые явились неотъемлемой частью магии и были связаны, как он ясно теперь видел, с существованием гипотетического дополнительного континуума, довольно часто происходили и в современном мире. Непредубежденный наблюдатель мог легко убедиться в очевидности этого факта: полтергейст, камни, падающие с неба, необъяснимые перемещения в пространстве; «заколдованные» люди, или, как теперь открывалось, люди, которые, по неизвестной причине, вместили в себя неопределенность; дома с привидениями, странные огни, подобные тем, какие в древности приписывались саламандрам. Можно назвать сотни таких случаев, зарегистрированных и подтвержденных множеством свидетельств, которые, однако, отвергались ортодоксальной наукой как невероятные. Они и вправду были невероятными, с точки зрения общепринятых законов, но, рассмотренные в свете параллельного дополнительного пространства, приобретали некоторую степень достоверности.

Уолдо заставлял себя рассматривать существование Иного Мира лишь как рабочую гипотезу. Однако эта гипотеза имела право на существование даже в том случае, если окажется, что она не способна объяснить всех происшествий последнего времени.

Вполне возможно, что у Иного Пространства свои, отличные от земных, законы. Ничто не доказывало обратного. Однако он решил сделать предположение о подобии двух сопряженных пространств.

Могло даже случиться, что Иной Мир окажется населен. Мысль об этом взволновала его. В этом случае с помощью магии могли произойти любые невероятные вещи. Любые!

Настало время перестать фантазировать и вернуться к скромному, прозаическому исследованию. Первым делом он с большим сожалением оставил попытки повторить рецепты средневековых магов. По всей видимости, они никогда не записывали всей процедуры полностью. Оставались неясными некоторые существенные детали, которые, как гласила история и подтвердил его собственный опыт, передавались от мастера к ученику устно. Неудавшаяся попытка расспросить Шнайдера также указывала на это. Существовали определенные вещи, внутренние состояния, которым можно было научить только напрямую.

Как ни печально, а приходилось ограничиваться только доступными без посторонней помощи вещами.

– Ба, дядя Гас! Рад тебя видеть.

– Вот, решил взглянуть на тебя. Ты же не звонишь по целым неделям.

– Извини, дядя Гас, было много работы.

– А не слишком много? Тебе нельзя переутомляться. Покажи-ка язык.

– Да со мной все в порядке.

Тем не менее Уолдо высунул язык, Граймс взглянул на него и затем проверил пульс.

– Кажется, с тобой действительно все в порядке. Что-нибудь изучаешь?

– Изучаю, и немало. Похоже, я вот-вот раскушу проблему с де Калбами.

– Отлично. Судя по указаниям, которые ты послал Стивенсу, это как-то поможет решить и мой вопрос?

– В каком-то смысле да. Но не так, как ты думаешь. У меня появилось подозрение, что проблема Стивенса целиком вытекает из твоей.

– Да ну?

– Серьезно. Симптомы заболевания, связанного с ультракоротковолновым излучением, возможно, сказались на странном поведении де Калбов.

– Каким образом?

– Толком не знаю. У меня есть рабочая гипотеза, но она пока не проверена.

– Ага. А поподробней расскажешь?

– Тебе – конечно.

Уолдо принялся излагать историю своего разговора со Шнайдером, о котором Граймс раньше от него не слышал, несмотря на то что находился во время поездки рядом. Уолдо никогда не обсуждал никаких вопросов раньше, чем чувствовал себя готовым к этому.

При известии о появлении третьего комплекта приемника де Калба, способного совершать таинственное движение, Граймс с удивлением поднял брови: – Ты хочешь сказать, что понял, как это делается?

– Именно так. Может быть, не знаю «как», но делать могу. И делал не однажды. Хочешь, повторю при тебе?

Уолдо переместился к тому месту на стене, где на тросах были прикреплены приемники всевозможных размеров вместе с пультами управления.

– Вот этот приятель, с краю, прибыл только сегодня. Обычная поломка. Сейчас я покажу ему фокус-покус Грампса Шнайдера и он заработает. Погоди минутку. Забыл включить питание.

Он повернулся к центральному кольцу, внутри которого находилось все необходимое для работы, и включил излучатель. Поскольку корабль надежно защищал находящихся внутри от внешней радиации, Уолдо установил небольшую силовую станцию и передатчик, в точности повторявшие гиганты САЭК.

Иначе ему никак не удалось бы проверить работу приемников.

Потом он начал двигаться вдоль линии приемников, подключая их. Все, за исключением двух, принялись демонстрировать необычное шевеление, которое уже получило от Уолдо название эффекта Шнайдера.

– Вон тот, на дальнем конце, исправно работает, но не движется. Он никогда не ломался и поэтому никогда не ремонтировался. Это мой контрольный прибор. А вот этот, – Уолдо указал на приемник прямо перед собой, – пока неисправен. Смотри внимательно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});