НЛО из Грачевки - Виталий Пищенко

- Агриппина Васильевна! А, Агриппина Васильевна!

Агриппина Васильевна, и так-то не отличавшаяся особой остротой слуха, была занята делом, а потому вообще ничего не слышала. Дело состояло в том, что, держа за ручку штыковую лопату, она широко размахивалась и лупцевала странный овощ.

Вглядевшись, Константин Тимофеевич напрягся. Овощ представлял из себя зеленый помидор диаметром около полуметра. Помидор этот был так реален в своей брызжущей соком упругости, что удивляться не хотелось.

Подойдя поближе, Константин Тимофеевич понял, что овощ был не помидор. Это была балаболка. Есть такие, на картошке растут. В детстве Волков очень любил насадить такую на прутик и... вжик! Эту тоже можно было вжик... Если вместо прутика взять оглоблю.

Хозяйка наконец заметила гостя.

- А-а-а... Костя! Когда приехал? Ваших - ить нет? Дома-то был?.. На свадьбе твои.

Константин Тимофеевич не сводил взгляда с балаболки.

- Пашка все, - махнула рукой старуха. - Опыты проводит, стервец.

- Кстати, где они, Агриппина Васильевна?

- А хто ж их знаить? С того дни черти носют гдей-то. Он, да Тихон ваш, да сын учителки Левка.

- С того дня, говорите?

- Ну да... С того... Може, кваску с дороги выпьешь? Пойдем у хату...

Она подтянула узел платка под подбородок и зашагала, переваливаясь, к дому.

- Я на масленку эту ихнюю грешу, - продолжала Агриппина Васильевна. С ней оне последнее время все занимались. Всю ночь проваландаются, а утром опять не добудишься, куда послать.

- Что за масленка? - рассеянно спросил Константин Тимофеевич, глядя на большой лист очень грубого картона, приваленный к крыльцу. Картон был настолько груб, что из него торчали щепки. Через весь лист тянулась надпись, сделанная огромными синими буквами... МОР КАНАЛ.

- Хто ж ее знаить... Може, нашли, може, сами изделали. Тут она стояла у их, - махнула Агриппина Васильевна в сторону сарая. - Ще косяк споганили, черти... Не проходила у ворота.

Старуха открыла дверь и оттуда, чуть не сбив хозяйку с ног, вылетело рыжее чудище. Не то кот, не то собака.

- А, п-пятнай т-тя в нос! - напутствовала хозяйка диковинного зверя. - Лучше б на поросенка тот витамин извели... - сказала она и шагнула в сени. Оттуда послышалось бряцанье банок и ее ворчание. Константин Тимофеевич сел на ступени крыльца.

Рыжий котище величиной со взрослого дога, резвясь, прыгнул на забор и забор повело. Посыпалась труха, затрещали доски.

Испуганный Вулкан, подвывая, забрался в конуру.

На крыльце появилась Агриппина Васильевна, неся большой ковш кваса и стеклянную масленку.

- О цэ... - протянула она масленку и указала на выступающее основание.- Только вот тут потолще. И вот этой нету, - старуха потрогала шишечку на куполе. - Большая только.

- И где же она?

- Та я ж говорю: нету! Ни масленки этой, ни их.

- А витамин, вы говорите... Что за витамин такой? Для поросенка...

- Та то б для поросенка! А то ж на кота извели! Куда же это годится? Он маленький ить. Третий месяц. А куда ж ему расти? Господи прости... быстро перекрестилась Агриппина Васильевна. - С соседей конфуз, опять-таки...

Константин Тимофеевич пил квас и кивал головой.

- Бэ, - говорит, - триста шесть - витамин. Я уж у фершела спрашивала для поросенка. А он говорит, не витамин такой, а лак для пола.

Константин Тимофеевич поставил ковш на крыльцо.

- Где стояла масленка эта?

- Та я ж говорю: в сарае... - заторопилась Агриппина Васильевна. Ей не терпелось пролить свет на таинственные явления, окружающие ее в последнее время.

В сарае было сумрачно. Когда глаза привыкли к темноте, Константин Тимофеевич увидел верстак, заваленный инструментом, мотки провода на стенах. Возле верстака стоял станок, сооруженный ребятишками. В основу станка была положена старая "эмтээсовская" дрель. У противоположной стены на ребре стоял большой металлический диск.

У Константина Тимофеевича екнуло сердце. По краям диска видны были колосья. В центре стояла полуметровая единица, а ниже было выбито: "копейка".

Волков поискал глазами, куда можно сесть. Надо было попытаться понять, что означает этот, охвативший все кругом гигантизм.

Взгляд его упал на стоящие вдоль стен модели. С поразительной точностью кем-то были воспроизведены: паровоз, бульдозер и около десятка грузовых автомобилей. Наклонившись, Волков попытался поднять паровоз. Но тендер, за который он взялся, оказался несоизмеримо тонок в сравнении с весом модели. Металл прогнулся под пальцами Константина Тимофеевича, оставляя на руках жирный слой копоти. Опустившись на колени, Волков понюхал паровозную трубу. Сомнений быть не могло: модель топили углем. Трактор источал запах солярки. В кабине его Волков разглядел рычаги с отполированными рукоятками. Единственная гусеница трактора была сильно изношена. Второй вообще не было на месте. Часть катков была демонтирована. Еще не вполне веря себе, Константин Тимофеевич осмотрел, ощупал и обнюхал модели автомобилей.

Среди них не было ни одной новой. Собрано было старье с изношенными протекторами, следами вмятин на капотах и дверках. У части автомобилей отсутствовали двигатели.

- Та-ак, - протянул Константин Тимофеевич. - Не только увеличивают, но и уменьшают.

- Что? - встрепенулась стоящая у двери Агриппина Васильевна.

Волков не ответил и отправился к верстаку, на котором заметил листы бумаги.

На первом, вверху, было написано: "Глубиномер системы Павла Русакова". Ниже был чертеж, выполненный от руки. Глубиномер системы Павла Русакова представлял собой ручной динамометр с небольшим приспособлением в виде сменных штоков различного диаметра. Ниже были приведены расчеты и небольшой рисунок с пояснительными надписями. Принцип действия Волков понять не сумел. Непонятным было, что за купол, сквозь который надо было вдавливать шток в воду, имел в виду конструктор.

Обобщающей была надпись: "Для Марианской впадины - диаметр штока 1,3 мм". Здесь же в коробке лежал и сам динамометр, когда-то подаренный им Тихону. Рядом - набор штоков различного диаметра. Видимо, исследование глубин мирового океана не ограничивалось одной только Марианской впадиной.

- Занятно... - сказал Константин Тимофеевич.

На втором чертеже была нарисована уже знакомая Волкову масленка. Надпись на чертеже была размыта жирным пятном, Константин Тимофеевич подошел к двери сарая, чтобы разобрать Пашкины каракули.

- Чертеж летающей тарелки! - бодро прочитал он. Смысл написанного никак не доходил до сознания Волкова. Первой его реакцией было желание пошутить: "Сплошная кухня! - хотел сказать он. - Тарелки, масленки, да еще лета..."

...Медленно, страшно медленно стронулась с места кинопленка в сознании Волкова и пошла разматывать кадры... Отдельные вспышки выхватывали из глубин подсознания то Пашкину руку и часы на потертом ремешке, - а часы эти - Пашкины, то смущенное лицо Тихона и его вопрос: "Дядь Кость... ты в летающие тарелки веришь?" "На каком принципе они могут работать?" Что же еще? Что же еще?.. Что-то необыкновенно важное...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});