Грешные души - Мишина Влада Владимировна

Она помогла ему сесть и спустить с плеча одежду, после чего замерла, в ужасе приоткрыв рот.

– Всё скверно? – наигранно беспечно спросил принц.

Рана действительно выглядела плохо. Или аментет так казалось из-за обилия крови.

«Нужно его отвлечь», – в панике решила она.

– Однажды я создавала одной маа-херу несколько папирусов с легендами. Эти легенды были странными…

Ифе смочила ткань лекарством и осторожно прикоснулась к коже вокруг раны, стирая кровь. Кейфл едва заметно напрягся.

– Продолжай.

– Тогда я даже не задумывалась о том, чтобы прочесть их, но маа-херу всё равно рассказывала содержание. Там говорилось о принце, который закрыл собой простую девушку от сотни стрел.

– Жалко принца.

Ифе не обратила внимание на ухмылку Кейфла, продолжая говорить и обрабатывать рану.

– Он выжил. А затем украл сердце той девушки. Как я теперь понимаю, эта часть нравилась маа-херу особенно сильно. Почему-то.

– Ты же знаешь, что выражение «украсть сердце» в легендах употребляется не в прямом смысле?

Ифе пожала плечами, скрывая смущение. Ведь она всегда думала, что тот легендарный принц буквально забрал сердце той девы, что спас.

Здоровой рукой Кейфл приподнял лицо аментет за подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза. «Почему мне кажется, что ты была бы таким же светом, даже проживи жизнь в нашем тёмном смертном мире? – думал он, забыв ненадолго о боли. – И тебе ни к чему моё прогнившее жаждой мести сердце…» Но, вопреки собственным мыслям, Кейфл приблизился к лицу Ифе.

– В легендах «украсть сердце» – означает влюбить в себя. Проникнуть в мысли, чувства. Стать огнём, сжигающим изнутри, и водой, успокаивающей пламя.

Девушка как завороженная смотрела на принца. Его слова управляли биением её сердца, то пуская его в дикий ритм, то замедляя. Их дыхание смешивалось, и аментет казалось, что она тонула в глазах хекау.

– Ты знаешь, каково это – любить, Ифе? Ведь ты выбрала себе имя, означающее любовь.

Голос Кейфла стал проникновенным шепотом. И аментет ощущала всё то, что он описывал.

Юноша приблизился ещё. «Пожалуйста!» Ифе не понимала, о чём просила. Но её тело знало. Она приоткрыла губы, задыхаясь от переполнявших и таких новых эмоций. Юноша отстранился внезапно и резко, скривившись от боли.

От его движения аментет едва не уронила склянку с лекарством, о которой совсем позабыла.

– Прости, – хмуро сказал принц.

– За что?

Несколько долгих мгновений пара сидела в звенящей тишине. Ифе так и не получила ответа на свой вопрос.

«Что это было?» – не понимала она. «Как я мог?» – корил себя он.

– Я закончу?..

– Конечно.

Аментет вновь вернула своё внимание к ране. Руки дрожали, но ей удалось наложить и закрепить под одеждой кривоватую повязку.

– Завтра нас ждёт трудный день, – голос принца был тихим и уставшим.

– Мне кажется, ты преуменьшаешь, – нервно улыбнулась Ифе.

– Да.

– Тогда нужно ложиться спать.

Она сама удивилась своим словам. Девушка действительно чувствовала усталость, но по-прежнему не могла привыкнуть к таким смертным проявлениям, как необходимость спать.

Убрав остатки лекарства и тканей, Ифе легла на циновку прямо рядом с Кейфлом, не обратив внимание на его удивлённый взгляд.

– Если хочешь, я могу спать там, возле стены, – после недолгой паузы предложил он.

– Зачем? Циновка есть только здесь.

«Ифе, божественная невинность… Ты испытываешь меня», – мысль, проскользнувшая в голове принца, была яростно отброшена им в тот же миг. Ощущая тепло тела Кейфла подле себя, аментет быстро растворялась во снах. «Нужно обсудить, как мы вернёмся на Поля… Спросить, почему он тоже возродился… Нужно…» Размышления уплывали, заменяемые нежными объятиями ночи. Или объятиями Кейфла. Ифе не могла разобрать – да и не хотела. Она всего лишь была счастлива ощущать спокойствие, даруемое близостью с принцем-хекау.

На грани сна девушка нащупала лежавшее рядом с циновкой платье, подаренное Мив. Она смутно помнила, как уронила его, заводя раненого Кейфла в лавку.

Забравшись рукой под ткань, она коснулась прохладных лепестков лотоса, напоминавших об обретённых чувствах.

Ифе даже показалось, что в голове раздался голос незнакомца с берега Хапи.

– Мы скоро встретимся…

А может, ей просто это приснилось.

Глава VII. Кара

Страшно. Разум в железной клетке мечется.

Сердце дробью стучит.

Чувства. Недуг, который не лечится.

И душа от боли кричит.

– Мои верные стражи. Мои меджаи. Даже моя вторичная жена… Предатели!

Крик фараона отразился от стен тронного зала, и стоявшие перед ним на коленях воины сжались. Шемеи, которую тоже призвали к ответу за побег кандидатки в наложницы, сохраняла на лице подобие смирения. Но и её руки тряслись.

– Вторичная жена! Скажи мне, как тебе пришло в голову привести во дворец девку мёртвого принца?

– Владыка, я не знала…

– Хочешь сказать, что он выкрал её просто так? Не зная, кто она?

– Нет, конечно…

– Ты предала моё доверие!

Шемеи вздрогнула, незаметно сжимая руки в кулаки.

– А вы… – Хафур обвёл взглядом меджаев. – Если вы не принесёте мне мёртвое, я повторю – мёртвое! – тело младшего принца и его девки до полной луны, то сами умрёте.

Меджаи не шевелились, скованные страхом.

– Всем ясно?! – вновь закричал фараон, и на этот раз воины склонили головы, показывая, что подчинятся.

Шемеи согнулась в низком поклоне.

– Пошли прочь.

Не поднимая голов, меджаи и вторичная жена покинули тронный зал. Оставшись в одиночестве, Хафур хмуро посмотрел на статую Гора.

– Как просто было бы править без тебя! Не отчитываясь, не боясь. Верша правосудие так, как я считаю нужным.

Забыв об осторожности, он изрекал ересь вслух, чего никогда не позволил бы себе в присутствии других людей. Но фараон знал, что бог не услышит. Ему не было дела до Города Столбов.

И всё равно Хафур был обязан являться с докладом к Гору. Склоняться перед ним как простолюдин.

Твоё желание может исполниться, смертный…

Шёпот из тени заставил фараона подпрыгнуть на троне.

– Кто здесь?!

Скоро ты узнаешь…

Внезапный порыв горячего ветра взметнул полы одеяния Хафура. Трясясь от страха, наместник бога бросился прочь из зала – ближе к меджаям. А ему вслед донеслось обещание:

Скоро.

* * *

Ифе едва дышала от страха. Она всё ещё чувствовала под собой жёсткость циновки, но сон ушёл, оставив после себя едкий привкус ужаса во рту. «Почему я не могу пошевелиться? Кто здесь?» – паника охватывала разум. Тяжёлое чужое присутствие заполняло всё пространство. Ифе с трудом разлепила веки в надежде, что страх останется в сонной тьме. Но кошмар перенёсся в реальность.

– Здравствуй, аментет.

Он стоял у входа в лавку, с обманчивой ленцой оперевшись на металлический посох с изогнутым заточенным навершием. Высокий, облачённый во всё чёрное. Хищная шакалья маска лучше любых слов говорила о личности своего носителя.

– Анубис… Каратель Царя Богов… – прошептала Ифе.

– Рад, что ты знаешь, кто я. Глупых вопросов будет меньше.

Девушка дёрнулась, чтобы разбудить Кейфла, но не обнаружила его рядом с собой. Повернувшись, она увидела тело спящего хекау, висевшее в воздухе.

– Не надо лишних движений, аментет. Пусть бывший маа-херу спит. Поверь, смерть во сне – это милосердие.

– Тогда почему вы разбудили меня? – со смесью страха и отчаянной злости спросила аментет.

Анубис медленно качнул головой, и маска шакала исчезла, открывая его лицо. На Ифе бесстрастно смотрел взрослый мужчина. Его угловатые черты выдавали жёсткость характера, а холодные зелёные глаза, выделявшиеся на смуглом лице, казалось, заглядывали в самую душу.