Мальчик на главную роль - Кира Михайловская

— Выходит, оператор в клетке, а звери на свободе? Ну что ж, полезем в клетку, раз такое дело.

До моего прихода Жора успел всё установить. Небольшой полукруглый помост возвышался посреди манежа.

— Помост соответствует четырём лежащим тиграм, — сказал художник Женя, когда я приблизился к аппарату.

Я взглянул в лупу, чтобы проверить, каким получается кадр. Перед аппаратом была установлена чёрная заслонка — кашета, точно прикрывавшая помост, так что в кадре он не был виден. При первой съёмке эта часть кадра останется неэкспонированной.

Павильон заполнялся участниками массовки. Кто смущённо, с робостью непосвящённого, а кто — смело переговариваясь и даже как-то выставляя себя напоказ, появлялся в павильоне. Входили дамы в страусовых перьях, гимназисты, туго, как муравьи, перетянутые в талии, мужчины в цилиндрах, с накладными усами, нарумяненные девушки в коротких шубах. Все они будут изображать зрителей, будут смеяться, ахать, аплодировать и томиться в перерыве между съёмками.

— Ну что же, всё в порядке, — сказал я Жоре.

Грановский, как видно, знал, что сегодня я заменю Кротова. Он улыбался, тряс мне руку и повторял:

— Рад. Очень рад.

Валерия Владиславская гарцевала на чёрном жеребце. Сверкал её белый с золотом костюм.

Униформисты сделали проходы с двух противоположных сторон вольера и раздвинули бортики арены. Валерия слегка пришпорила лошадь, и та, сделав небольшой разбег, легко перепрыгнула через помост. Валерия вернула её на прежнее место.

— Можем снимать? — спросил Грановский.

— Попробуем, — сказала Валерия.

Мы сняли пять дублей подряд. Всё время я наблюдал за кадром в лупу киноаппарата. Каждый раз лошадь в плавном прыжке точно и легко проносилась над помостом, прикрытым чёрной кашетой. Во время следующей съёмки на этом месте, прикрытом кашетой, будут сидеть тигры, и в фильме лошадь будет пролетать не над голым помостом, а над свирепыми хищниками.

— Прошу всех зрителей покинуть павильон! — скомандовал ассистент режиссёра.

Мы с Жорой убрали кашету, заслонившую нижнюю часть кадра, а другой кашетой прикрыли верхнюю часть, уже отснятую. Женя Кулагин распорядился вынести помост, и в павильон начали вкатывать клетки с тиграми. Теперь всем распоряжался Виктор Владиславский. Он обошёл вокруг вольера, проверил, не расходятся ли где звенья решётки.

— Закрывайтесь! — крикнул он мне и Жоре.

Жора прикрыл дверь нашей клетки и задвинул засов. Владиславский вышел на манеж и стал рядом с нашей клеткой. В руках он держал хлыст.

— Давайте! — крикнул он ассистентам.

Одна за другой подкатывались клетки к проходу, решётки приподымались, и тигры выбегали на манеж. Хоть нас и отделяли от тигров толстые прутья решётки, всё же нам было не по себе.

— Я бы предпочёл, — сказал я, — чтобы там бегал Грановский.

— Нет, лучше тигры, — сказал Жора. — Смотрите, какие симпатичные существа. Полны добродушия.

Виктор Владиславский, пощёлкивая бичом, усаживал тигров на тумбы.

— А куда им предстоит лечь? — спросил он.

Я заглянул в аппарат и принялся объяснять Виктору, как должны лежать звери. Я никак не думал, что звери окажутся такими сообразительными артистами. Не успел я закончить объяснения, Виктор щёлкнул бичом, крикнул: «Ложись!» — и четверо тигров спрыгнули и улеглись точно на том месте, которое я указал Виктору.

— Как? — спросил он.

— Хорошо бы немного левей, а то справа один тигр режется.

Виктор подошёл к тиграм и, ухватившись за хвосты, принялся передвигать их в сторону. Тигры огрызались, но терпели.

— Ну что, разве я не говорил, что вполне добродушные твари? Попробовали бы вы Грановского за хвост потаскать!

— Теперь хорошо! — крикнул я. — Так оставить!.. Плёнку назад в исходное положение открутил? — спросил я у Жоры и, заметив, как он обиженно дёрнул плечами, добавил: — Не обижайся. Со мной случалось: забывал.

— Владимир Александрович! — окликнул кто-то меня.

Я оглянулся и увидел за вольером помрежа Валечку.

— Вас к телефону.

— Не могу выйти, хищники съедят… Так и скажите.

— Из милиции звонят.

Из милиции могли звонить только по поводу Алёшиного отца.

— Пусть оставят номер телефона. Как освобожусь, позвоню.

— Долго им сидеть? — спросил Виктор Владиславский.

— Будем снимать! — крикнул Грановский, появившийся на площадке.

Когда кадр был снят, я позвонил по телефону.

— Нашёлся ваш подопечный. Жив-здоров. Задержан за сопротивление органам власти.

— Я могу приехать и разобраться на месте?

— Приезжайте!

На той же машине, на которой утром мы с Михаилом Ивановичем объезжали город, теперь мы отправились в милицию.

Глава тридцатая, в которой нашёлся Павел Андреевич Янкин

Молодой капитан, больше похожий на школьного учителя, чем на милиционера, попросил принести протокол.

— Сначала вы ознакомьтесь с обстоятельствами дела, а потом мы предъявим вам и самого задержанного.

Он поправил очки и принялся читать вслух:

— «Янкин Павел Андреевич, год рождения тысяча девятьсот тридцать третий, проживающий по адресу… и так далее, задержан на Лиговской улице на месте съёмок фильма «Ночной бой» в одиннадцать часов вечера. Находясь в состоянии повышенного возбуждения, гражданин Янкин прорвался в район съёмки, смешался с артистами и в неожиданный момент оторвался от группы и побежал в запретном направлении к макету дома, который должен был взорваться. Предотвратить взрыв не было никакой возможности, и запланированные мероприятия по взрыву и бомбёжке состоялись. Гражданин Янкин увечий не получил, но своими действиями нанёс большой материальный и моральный ущерб запланированной съёмке, потому что фактически она сорвалась. Сержант Ковальчук в целях наведения порядка попытался арестовать гражданина Янкина и изъять находившийся в его руках актёрский реквизит в виде ковбойского костюма в количестве один экземпляр (одни брюки, одна куртка, один пояс кожаный с тиснением), однако представителю власти было оказано сопротивление. Лишь после подавления сопротивления удалось доставить гражданина Янкина в отделение милиции. Дежурный на посту съёмок сержант Ковальчук». Картина ясна, товарищи? — спросил нас капитан.

— Не совсем. Зачем гражданину Янкину было прорываться на площадку и почему он находился в состоянии, как там сказано, повышенного возбуждения? Или это значит, что он был пьян?

— Нет, — сказал капитан. — Он не был пьян. Вот заключение медицинской экспертизы. Гражданин Янкин не был пьян. А чтобы всё стало ясным окончательно, я прочту вам протокол допроса гражданина Янкина, доставленного в отделение милиции… и прочее… «Ваша фамилия, имя, отчество…» Это я читать не буду, вы, наверное, и сами всё это знаете. Замечу только: на вопрос о месте работы гражданин Янкин ответил, что не работает нигде и живёт в настоящее время на трудовые доходы своего сына Янкина Алексея. Итак: «Зачем, с какой целью вы проникли на место съёмок?» — «Я думал, что там мой сын, а мне надо было увидеть сына как можно скорей». — «Почему вам понадобилось срочно видеть сына?» — «Мне нужно было ему сказать про одно дело». — «Про какое дело?» На этот вопрос ответа не последовало. «Почему вы оказали сопротивление властям при задержании?» — «Я не оказывал сопротивления». — «Вы сопротивлялись и не хотели возвращать актёрский реквизит. Почему?» Ответа не последовало. Теперь вам ясна картина происшествия?

Картина происшествия, как выразился милиционер, совсем не была ясна. Я ничего не понимал, и, когда Павла Андреевича ввели в комнату, я первым делом спросил его, что же всё-таки произошло с ним. Он смущённо молчал, а потом, когда заговорил, всё, что случилось в те дни в доме Алёши, ясно предстало предо мной.

Глава тридцать первая. Куда пропал ковбойский костюм?

Павел Андреевич оставил машину и Михаила Ивановича во дворе студии. Когда он вышел на улицу, вечерело. До дома было далеко, а у него в кармане не было ни копейки. Ничего не оставалось, как пойти пешком. Дорога была длинной, и ему казалось, что не хватит сил добраться до дома.

Он шёл и вспоминал всё, что произошло за день. Постепенно перед ним проходили события этого удивительного дня, поднявшего его из унижения, вернувшего ему достоинство. Он работал! Он вёл машину! Он сидел за рулём! Надежда забрезжила в его жалкой жизни: он не пропал! Есть выход, есть люди и обстоятельства, за которые можно уцепиться и вылезти из ямы страха и отчаяния. Он бросит всё, если нужно, он переедет в другое место, где его никто не знает и где не потянутся к нему прилепившиеся к пивным ларькам дружки. Начнётся новая жизнь. Вернее, она уже началась сегодня. И, вернувшись домой, он скажет сыну: «Всё, сынок! Кончились твои несчастья».