Сексуальные преступления и симбиотические отношения: научное психоаналитическое исследование - Карола Ленэке

ищут выхода. Отсрочка и изменение удовлетворения и преодоление разочарования заслуживают пристального исследования. Этот процесс создает компромисс, и то, какую форму этот компромисс принимает, имеет решающее значение в развитии личности. Здоровое взаимодействие между обеспечивающими уход взрослыми и ребенком способствует росту и развитию рефлексивных (когнитивных) способностей маленького ребенка. В большинстве случаев родители способны создать защитную, теплую среду, чтобы ребенок мог развить безопасное, стабильное базовое чувство. Это очень важно для психической устойчивости маленького ребенка. Эмоциональный тон, задаваемый родителями, ощущается и усваивается ребенком, запуская созревание и обучение. Стабильное Я может развиваться социально-психологически и интернализовать родительские стандарты и ценности. В здоровом развитии наступает определенная биологическая зрелость, а сложные процессы обучения обеспечивают ребенку необходимую степень постоянства в объектных отношениях. Постоянство объекта является важным этапом развития. Это позволяет ребенку удерживать представление о родителях внутри себя, даже когда они физически не присутствуют. Следовательно, существует не только внутренний образ, но и внутреннее отношение. Хорошо закрепленный внутренний образ родителей необходим для того, чтобы отделиться от симбиотической диады с матерью и справиться с ее физическим отсутствием. Ее внутренний образ функционирует как субстрат, из которого ребенок может уверенно шагнуть в мир, чтобы открывать, учиться, встречаться с другими и развивать отношения привязанности. Если мать испытывает длительную потребность в ребенке для поддержания своего собственного психического равновесия, ребенку трудно отделиться от нее. Тогда любая попытка обрести независимость может сопровождаться сильными разочарованиями и страхами. Таким образом, ребенок платит высокую цену. Страх быть покинутым, беспомощность, чувство вины, бессознательная или сознательная ненависть и гнев могут быть следствием этого. Симбиотическая привязанность дезориентирует, но также и соблазняет. Ребенок (до эдипова периода) может столкнуться с семейной динамикой, в которой стимулы являются подавляющими и нарушающими границы. Случаи, когда мать использует его в качестве партнера (замены) или «игрушки», ошеломляют и сбивают столку, но при этом одновременно возбуждают или утешают его Эго. Если в отношениях присутствует отец, то также может ощущаться страх и дезориентация, потому что мальчик должен отождествлять себя с ним. Отец служит фаллической (мужской) моделью идентификации, которая помогает в таких вопросах, как его сексуальная идентичность, чтобы освободиться от диады с матерью. Таким образом, отец вносит организованность и внешнюю реальность в мир ребенка. Ребенок мал и зависим от своих родителей, но еще не способен противостоять запутанной семейной динамике, в которой он перегружен противоречивыми переживаниями и соблазняющими стимулами. В то же время молодой человек может переживать повышенный сексуальный аффект и испытывать удовольствие от ощущения тепла и близости заботящегося (заботящихся) о нем. Он важен для родителя несмотря ни на что, и в своем детском невежестве он испытывает удовольствие от того, что его Эго обласкано. «Усиленные либидинозные стимулы» могут быть результатом потребности в принятии и одобрении у постоянно отвергаемого в детстве человека. В случаях сексуального и(или) физического насилия эта динамика очевидна, если существует постоянное приближение-избегание в отношении неприятной ситуации. Ребенок может быть травмирован инцестуозным, соблазнительным или жестоким родителем, но, несмотря на эти болезненные переживания, он все еще ищет сближения с родительским объектом или связи с ним. Такое поведение может повторяться позже в амбивалентных отношениях с партнерами, учителями и т. д. Потребность в близости, какой бы парадоксальной она ни казалась, активизируется аффективным пренебрежением или жестокостью. Поскольку дети становятся психически изолированными в результате (психического, физического или сексуального) насилия, они испытывают повышенный стресс. Стресс и напряжение активизируют знакомые (старые), усвоенные паттерны привязанности. Потребность в физической близости (родителя/ исполнителя инцеста) возрастает. Таким образом, возникает роковой порочный круг, в котором «жертва» постоянно ищет «преступника». У ребенка есть фундаментальная потребность в отражении и контейнировании, и мы можем с уверенностью сказать, что эти процессы терпят неудачу в случае серьезного насилия. Стремление отделиться от неприятного, навязчивого родителя обречено превратиться в интрапсихический порочный круг. Чем больше ребенок пытается освободиться, тем сильнее его тянет к порождающему отвращение объекту, потому что интрузивный родитель уже стал частью структуры его внутреннего Я. У пограничных пациентов это движение проявляется наиболее отчетливо. Для них характерен сильный внутрипсихический конфликт за независимость и напряженное, страстное желание близости. Эта борьба может быть экстернализована, но она стала частью структуры характера. Кризис развития может развернуться позже, если индивид все еще хочет освободиться от своих внутренних объектов (см. пример Джона в главе 5). Однако маленький ребенок еще не обладает умственными или физическими способностями избегать или сопротивляться (жестокому) родителю или опекуну. Он все еще подавлен их умственным превосходством. Кроме того, травмированные дети защищают себя во многих случаях (с помощью защитных механизмов или копинг-стратегий), последовательно отказываясь (опровергая и отрицая) видеть своих родителей как тех, кто хочет причинить им боль. Эти защитные механизмы позволяют им удерживать невыносимую реальность вне их сознательного восприятия и ощущения. Таким образом, запутанные и противоречивые семейные системы оказывают негативное влияние на когнитивные и рефлексивные (символизирующие) способности ребенка. Дети, которые растут в таких ситуациях, вынуждены спасать себя, искажая реальность. Они развивают недостаточную способность хорошо воспринимать себя и других. У них формируются и закрепляются искаженные когнитивные схемы (рабочие модели или представления) и неточные ментальные впечатления и чувства. Такие дети не учатся правильно оценивать эмоциональные впечатления от себя и окружающих. Позже они могут быть очень уязвимы в своих партнерских отношениях и в случае тяжелой травмы могут оказаться неспособными вступать в доверительные отношения или поддерживать их. Можно сказать, что существует межпоколенческая передача патологии, то есть расстройства привязанности. He только амбивалентность, но и противоречивые убеждения и послания (двойная связь), а также эмоции соблазнительного или жестокого родителя (родителей) являются важными факторами в формировании патологии.

4.3.3. Природа привязанности как основа для формирования структуры личности

Таким образом, контекст привязанности является основополагающим для развития Эго — организации (психической структуры), в которой интернализация родительского образа занимает центральное место. Если ребенок растет в хорошей и безопасной среде, он может выработать первичную репрезентацию собственного Я. Когда один или оба родителя демонстрируют поведение, нарушающее границы, такая репрезентация не согласуется с первичными переживаниями и восприятием ребенка и он не может создать подлинную или конгруэнтную репрезентацию Я. Через нарциссический или симбиотический катексис ребенка со стороны матери на него оказывается нереалистичное давление (родительское воспитание), чтобы он соответствовал нарциссическим ожиданиям матери. Ребенок полностью принимает отношения с матерью, хотя при этом может полностью или частично пренебрегать собственными потребностями и возможностями. Этот опыт и связанное с ним чувство неуверенности увеличивают вероятность того, что ребенку будет трудно обнаружить и выразить свои подлинные эмоции. Потребности его матери удовлетворяются скорее, чем его собственные. Ребенок узнает,