Интегрировать свет - Евгения Сафонова

Алья смолк. По взгляду его видно было, что он ждёт ответа - но Навиния не торопилась этим воспользоваться: просто сидела, молча и неподвижно.

И больше не улыбалась.

- А потом появился я, - сказал дроу, поняв, что не дождётся возражений, - и вы нашли то, что искали. И на самом деле вам абсолютно всё равно, чьей кровью залиты мои руки, не отрицайте. Дело даже не в том, что вам понравилось, что я сделал с вами... не в вашем теле и не в вашем желании. А в том, что для вас это был поединок, который вы проиграли. И я стал тем, кто действительно взял над вами верх, с кем вы наконец можете позволить себе быть слабой... и не подыгрывая ему, а оставаясь самой собой.

Принцесса снова промолчала. Лишь взяла в руки бокал, всё это время ждавший своего часа.

Кошачьи глаза дроу внимательно следили, как хрусталь касается её губ, почему-то пересохших.

Сделав пару глотков, Навиния неторопливо вернула бокал на парчовую скатерть - изогнув кисть изящным, бесконечно выверенным движением. Аккуратно промокнула губы шёлковой салфеткой.

- Как я и думала, - небрежно проговорила она. - Ничего вы обо мне не знаете. - И, уронив салфетку обратно на стол, с достоинством встала. - Я насытилась. Не будете ли так добры сопроводить меня обратно?

Алья, тоже отставив бокал, безмолвно поднялся на ноги. Вновь подхватил под руку принцессу, не думавшую сопротивляться, и повлёк к лестнице.

Обратно тоже шли молча, не глядя друг на друга. Взгляды обоих, устремлённые прямо перед собой, туманила непроницаемая задумчивость.

- Дальше я сама, - бросила Навиния, когда Алья открыл дверь в башню колдуна.

- Как пожелаете, - равнодушно ответил тот. - Я всё равно узнаю, если вы не дойдёте до своих покоев.

Принцесса, фыркнув, встала на первую ступеньку - и недоумённо посмотрела на пепельно-серые пальцы, даже не думавшие её отпускать.

А потом дроу, шагнув вперёд, резким движением привлёк девушку к себе.

- Если бы вы принадлежали мне, я никогда не стал бы вас с кем-то делить, - почти прошептал Алья, глядя на неё расширенными зрачками, чёрными, как мгла безлунной ночи. - И убил бы каждого, кто посмел претендовать на вас.

В этом шёпоте не было беспомощности - нет, дроу просто понизил голос до предела, до завораживающей интимности. А Навиния стояла, замерев, почти прижавшись к нему; из-за того, что она успела шагнуть на ступеньку, их лица были на одном уровне, в опасной близости.

- Но это всегда было моё желание. Чтобы мужчина делил меня с другим мужчиной, - она смотрела на Повелителя из-под веера длинных ресниц, со странной смесью дерзости и беспомощности - и тоже говорила едва слышно, выдыхая слова в его губы, смешивая дыхание. - Разве это не естественно: потакать желаниям того, кого любишь, ради его счастья?

- Порой мы не понимаем ни того, чего на самом деле хотим, ни того, что на самом деле принесёт нам счастье. Иногда со стороны виднее. А, кажется, в наше дивное свидание вам вполне хватило меня одного.

- Вы просто собственник и эгоист, раз думаете, что вправе навязывать кому-то своё видение его счастья. - Принцесса предпочла проигнорировать его последние слова. - Всех, кто побывал в моей постели, я хотела сама. Если бы я принадлежала вам, но захотела другого, вы бы и меня убили за это?

- О, нет, что вы. Не убил. Отнёс бы в спальню и учил уму-разуму до тех пор, пока вы не выкинули бы из головы всякую ерунду. А потом учил дальше... пока не попросили бы пощады, дав мне понять, что урок усвоен. - Дроу, наконец разжав пальцы, отступил на шаг, чтобы отвесить церемонный поклон. - До скорой встречи, принцесса.

Закрыл перед Навинией дверь, оставляя её в полутьме витого лестничного колодца.

Какое-то время девушка просто смотрела на чёрное дерево. Потом, отвернувшись, поднялась вверх на две ступеньки - и опустилась на третью: почти рухнула, будто ей в один миг вдруг отказали ноги. Долго сидела там, прикрыв лицо ладонями, зарыв кончики пальцев в волосы, и компанию ей составляло лишь её одиночество да тишина, не нарушаемая ничем.

Потом, опустив руки, медленно вскинула голову.

- И всё равно он тот ещё сигсонур, - сказала принцесса пустоте, прежде чем встать: будто завершая долгий диспут с кем-то невидимым.

И, прежде чем продолжить путь наверх, стёрла призрак довольной улыбки, на мгновенье мелькнувший на её губах.

***

Лод смотрел на меня - а я сидела, молча обдумывая то, что услышала.

Так вот почему Морти защищала Артэйза. Значит, моя догадка была верна: принцессе действительно уготована блестящая партия в виде дроу из славного древнего дома. Правда, я не ожидала, что личность этого дроу уже всем известна...

Но для меня это в любом случае ничего не меняло.

- И... как давно? - негромко спросила я.

- Морти обручена с Лу? С семи лет. - Лод присел на ручку кресла. Голос его был спокойным. - Эта помолвка оказалась последним, что успел сделать покойный Повелитель дроу... перед тем, как отбыл на переговоры со светлыми.

Ранний возраст меня удивил, но не слишком. В конце концов, в нашем мире раньше помолвку вполне могли устроить чуть ли не с грудным младенцем.

Больше меня удивило, что при таком сроке помолвка до сих пор остаётся лишь помолвкой.

- Так... так давно? Но тогда почему...

- Дроу редко вступают в брак раньше тридцати. Как мужчины, так и девушки. На Детей Луны не давят ограничения короткой человеческой жизни, а я уже говорил: здесь ценят, когда твоя жена - опытная женщина. Мать Альи и Морти вышла замуж, когда ей было всего девятнадцать, но они с Повелителем искренне любили друг друга и не видели смысла ждать дальше... к тому же королевство нуждалось в наследнике.

- А в случае Морти торопиться некуда, и о любви, как я понимаю, речь не идёт.

- По крайней мере, с одной стороны. Насколько могу судить, для Лу это не только расчёт.

Поразительно, как невозмутимо он рассуждает о будущем браке любимой женщины.

Я задумчиво кивнула:

- И почему именно он?

- А почему нет? Дом Рауфгата - славный и древний род. К тому же покойный Повелитель был очень дружен с главой дома, дядей Лу и Артэйза, и он хотел, чтобы Бллойвуги и Рауфгата породнились.

Ах, да. Морти ведь говорила, что Артэйз потерял в резне любимого дядю.

Видимо, того самого.

- Эмер Айкатт стал во главе дома, лишь когда его старший брат погиб на переговорах, - продолжил Лод, отвечая на незаданный мною вопрос. - А тот любил Айкатта всем сердцем, и его детей - как собственных. Сам он когда-то разорвал помолвку со своей суженой, другую заключать не торопился, а потому считал Лу своим будущим наследником. Вот и решил обручить Морти именно с ним.

- Интересно, однако. А почему он разорвал свою помолвку?

- Понял, что его суженой больше по сердцу его друг. И что её чувства взаимны. А поскольку он искренне любил их обоих, то решил не мешать их счастью.

Внезапная догадка заставила меня подозрительно сощуриться:

- А этим другом случайно не был Повелитель?

Лод в ответ только кивнул.

- И поэтому отец Морти так хотел, чтобы его дочь стала частью дома Рауфгата... потому что наверняка испытывал чувство вины?

Ещё один кивок.

Ничего себе мелодрама.

- А Алья не разрывает помолвку, потому что уважает, так сказать, последнюю волю отца?

- И матери. Когда Повелительница лежала на смертном одре, Лу поклялся, что будет беречь её дочь больше, чем себя самого. Ему тогда было всего десять... но он всегда был серьёзным молодым человеком, - Лод сказал это без всякой насмешки. - И последнее, что Морти слышала от своей матери - 'с Лу я могу быть спокойна хотя бы за твоё будущее'.

Как же часто родители ломают наши жизни. Даже самые любящие. Ведь чем больше они любят нас, чем больше мы любим их - тем больше на нас давит груз обязательств, желания соответствовать ожиданиям и чувства вины, если не соответствуешь.

И тем больше ты превращаешь в нерушимую заповедь последнее, что родитель успел сказать или сделать, прежде чем бросить тебя навсегда.

- Значит... когда-нибудь Морти выйдет замуж за Лу... а ты останешься её хальдс?