Одиночество зверя - Пётр Самотарж

— Ты сможешь к ней подъехать?

— Подъехать? Зачем?

— У неё же день рождения будет в сентябре, забыл? Никаких разборок устраивать не надо, просто подъедем и поздравим её с шестидесятилетием. Думаю, при твоём участии этого будет вполне достаточно для решения всех её проблем на всю оставшуюся жизнь.

Шальное предложение Игорю Петровичу сразу понравилось, и он немедленно отдал необходимые распоряжения о подготовке внезапного рейда в Мытищи. Именно внезапного — пусть даже губернатор Московской области ничего о нём не знает, а телевидение пусть подъедет в последнюю минуту, когда местное чиновничество уже безнадёжно опоздает принять превентивные меры.

ФСО осуществила проверку и установила, что президент действительно разговаривал с Михаилом Конопляником, и что Елена Николаевна Сыромятникова действительно работает учительницей в Мытищах. Конопляник оказался предпринимателем средней руки, не имеющим чрезмерно компрометирующих его связей. Тот факт, что поездка будет готовиться без участия местных властей и даже МВД, но с ведома нескольких посторонних лиц, руководство ФСО насторожил, и оно обратилось к президенту с просьбой не идти на риск. Тот рассмеялся:

— Мишка Конопляник не станет меня устранять. Во-первых, потому что он не дурак, во-вторых, я у него заиграл в своё время книжку «В августе 44-го», а теперь пообещал вернуть.

— Его могут использовать вслепую, — объяснил Дмитриев. — Если кто-то не светится интенсивно в связях с этим Конопляником, но находится в курсе его звонка вам, то вся ситуация совершенно выходит из-под контроля.

— Ерунда, — беззаботно махнул рукой Саранцев. — Паранойя мне не свойственна.

— Вы уверены? — настаивал директор ФСО. — Лучше я прослыву параноиком, чем допущу нештатную ситуацию в моём ведомстве.

Президент заверил Дмитриева в благонадёжности Мишки и потребовал обеспечить внезапность поездки для местных властей, а за следующие несколько недель успел забыть о договорённости. Теперь Антонов ему напомнил, да заодно ещё и предупредил о скором приходе в данной связи Юлии Кореанно, пресс-секретаря и отличного специалиста в деле изображения хорошей мины при плохой игре.

— Предлагаешь вовлечь её в наши прожекты? — скептически поджал губы Игорь Петрович.

— Рано. По крайней мере, сегодня пусть спокойно занимается Мытищами. Думаю, есть смысл вызвать Дмитриева после твоего возвращения из рейда в далёкое прошлое.

— Я сам не знаю, когда вернусь. Думаешь, следует только встретиться с Еленой Николаевной, поздравить на скорую руку и быстренько вернуться назад? Она обидится, а остальные станут рассказывать, какой удивительный паразит у них президент. Нужно посидеть, повспоминать, посмеяться. Народ потихоньку перебирается в Москву из-за Урала.

— Хорошо, но с Дмитриевым нужно переговорить сегодня. Нельзя слишком суетиться, но и зарываться не стоит. Наверное, с Покровским он уже пообщался, теперь твой ход.

— Может, вытащить его в Мытищи? Главное — показать ему мою спокойную физиономию.

— Главное, но не единственное. Он должен воспринять тебя в качестве более опасного человека, чем Покровский. Одной физиогномикой здесь не обойдёшься. Нужно сработать на опережение, создав для них обоих угрозу, достаточно страшную для запечатывания навеки их, так сказать, уст. В их военно-стратегических умах проблемы, вызванные тобой, должны перевесить умозрительные выгоды от твоих неприятностей.

Президент задумчиво пожевал губами и вдруг в радостном изумлении вскинул брови:

— Ёксель моксель! У нас же есть готовое дело против обоих! Сижу, ушами хлопаю. Даже стыдно стало. Помнишь, когда-то мелькала в СМИ новость о пациенте, умершем в «скорой», пока она полчаса стояла, пропуская кортеж Покровского? Не дело, а конфетка! Классический прямой удар в челюсть — никакой Мохаммед Али на ногах не устоит. Осталось просто поинтересоваться в МВД ходом расследования, и исход процесса может увести к самым далеким и холодным берегам.

— Возможно, — с сомнением проговорил Антонов. — Юридически Покровский совершенно не при делах, да и Дмитриева вовлечь не за что: методика провода кортежей у нас официально определяется внутренними инструкциями ФСО, а не правилами дорожного движения.

— Я думаю, здесь нужно до отказа отыграть политическую карту, — оживлённо развивал идею Саранцев. — По той же самой логике, которую ты недавно упоминал: в «скорой» находился простой человек, и он погиб. Значит, общественное мнение будет на его стороне. Надеюсь, он не был пьян, и, уж совершенно точно, никаких правил не нарушал.

— Много воды утекло, — продолжал сомневаться Антонов. — Нужно найти способ воскресить дело годичной давности. Его уже закрыли, если я не ошибаюсь. Честно говоря, мой аппарат подобные детали современности отслеживает достаточно тщательно, ты не думай — хлеб зря не едим. Можно поднять архивы и вникнуть в подробности. Если с правовых позиций зацепиться за него не получится, можно попробовать на его основе раскрутить политический процесс. Но здесь загвоздка: у «Единой России» в Думе конституционное большинство. Придётся поработать с депутатами, а наши контрагенты тем временем тоже сложа руки сидеть не станут.

— Во-первых, действительно не станут, во-вторых — нужно проскочить между двух огней. Лезть в Думу — означает выложить козыри на стол. А мы тут не в «дурака» режемся — нужно как бы невзначай показать им козыри, но в ход не пускать. Как ты сказал — гарантия взаимного уничтожения. Они должны узнать о нашем наиболее вероятном ответе на их выпад заранее, но мы не должны начинать первыми. В противном случае, они будут просто вынуждены дать ответный залп.

Собеседники принялись оживленно обсуждать наиболее удобный способ нечаянно показать Покровскому краешек пиковой дамы, перебирая фигуры возможных посредников. Круг таковых выглядел крайне узким: исключительно лица, уже осведомлённые о событиях минувшей ночи.

— Муравьёв, — уверенно отрезал Антонов. — К черту Дмитриева, сегодня следует переговорить с Муравьёвым, начав с пустяков и закончив ими же, а в середине вскользь поинтересоваться результатами расследования инцидента со «скорой» и кортежем Покровского. Только как-нибудь поизящней. Никаких команд непременно в течение месяца довести дело до суда. И даже намеков на желательность возобновления расследования. Просто продемонстрировать: мы всё помним. Наверное, я даже не стану будоражить своих насчет подробностей. Можно безосновательно возбудить толки и обсуждения.

— Поставить МВД под перекрёстный огонь? — Саранцев побарабанил пальцами обеих рук о полированную столешницу. — Пожалуй. Пусть Валерий Павлович на досуге поразмышляет о своей роли в современном политическом процессе. Кто матери-истории более ценен — премьер или президент?

— А сам Муравьёв всегда под прицелом. Его орлы в прессу попадают с завидным постоянством. Шум ведь поднимается после убийств, а сколько народу они просто пограбили или прибили? В любой момент можно поднять волну народного возмущения против негодного министра. Заметь, возмущения вполне обоснованного и законного.

— Нет, история с кортежем — всё же подарок судьбы, — вернулся к полюбившейся теме президент. — Говоришь, ты отслеживал её с самого начала?

— Насколько я помню, да.

— Первым делом там нужно уточнить детали. Если выяснится факт наступления смерти ещё до пробки, то даже политическая ответственность потускнеет. К тому же, дело очень скоро может вывести недовольных на требование изменить ситуацию в корне. В конце концов, я уже четвёртый год президентствую и разделяю ответственность за сохранение прежних методов провода кортежей. Ведь для изменения инструкций ФСО требуется только моя политическая воля, нельзя даже сослаться на позицию думского большинства.

— Честно говоря, Дмитриев сидит в своём кресле со времён Покровского и считается его человеком, — осторожно заметил Антонов.

— И ты туда же? — резко взъярился Игорь Петрович. — Ночью дочь мне выговаривала, теперь от тебя должен то же самое выслушивать? Я здесь президент, ты не забыл? Я оставил Дмитриева на ФСО, исходя из собственных соображений и представлений о целесообразности. Он справляется со своими обязанностями, пусть даже его и назначил Покровский. Мне не свойственно мелочное начальственное самолюбие, я не заменяю людей только потому, что их назначил предшественник. И советую тебе в будущем лучше обдумывать свои сентенции.

— Я не назвал его человеком Покровского. Я сказал — он считается таковым.

— Добиваешься, чтобы я спросил: президент я или не президент? Не дождёшься. Не на того напали.

— Ладно, ладно, не спорю, — равнодушно махнул рукой Антонов. — Между прочим, я к тебе пришёл с новостью. Хотел именно с неё начать, да ты мне все карты спутал.