В водовороте века. Мемуары. Том 2 - Ким Сен

Откровенно говоря, я тогда обиделся на такой поступок дяди. И вот однажды дома я написал в его адрес длинное письмо. Это был период моего ученичества в средней школе, когда, как говорится, чувство справедливости в человеке сильно как никогда. И я не мог терпеть какого бы то ни было несправедливого акта, даже если его совершил и старший. Я ушел в Гирин, оставив письмо под подушкой дяди.

Тогда мать была очень недовольна тем, что я критиковал дядю в своем письме.

— Сейчас, конечно, твой дядя не привязался ни к чему, витает в облаках, но когда-нибудь и он войдет в нормальное русло. Безусловно, он не забудет о своих корнях. Пусть он скитается по миру, как ему хочется. Он вернется, когда это ему надоест. Так что не надо критиковать его подобным методом. Виданное ли это дело, чтобы племянник критиковал своего дядю?..

Мать уговаривала меня такими словами. Это был поистине присущий ей образ мыслей. Но все-таки свое письмо я оставил.

Спустя год я возвратился домой в Фусун на каникулы из Юйвэньской средней школы в Гирине. К моему удивлению, дядя Хен Гвон стал жить стабильной жизнью. Оказалось, предсказание матери было оправдано. Дядя не сказал ни слова об оставленном мною письме, но я понял, что оно оказало на него немалое воздействие. А зимой он вступил в Пэксанский союз молодежи.

После нашего ухода из Фусуна дядя глубоко погрузился в работу по расширению Пэксанского союза молодежи. В следующем году он вступил в комсомол по рекомендации товарищей. Так он вступил в революционные ряды и с 1928 года, получая поручения комсомола, руководил работой Пэксанского союза молодежи в районах Фусуна, Чанбая, Линьцзяна и Аньту…

Соседи, прочитав газету, шумели, что произошло чрезвычайное происшествие: в Пхунсане застрелен японский старший полицейский. И семье в родном краю Мангендэ стало известно, что арестован дядя Хен Гвон.

Узнав об этом, мой дед говорил:

— На сей раз застрелил японца младший сын. Он следовал примеру своего старшего брата. Будь что будет, а он действует похвально.

Только спустя некоторое время я получил подробные сведения о деятельности оперативной группы в Пхунсане, направленной внутрь страны.

Члены группы переправились через реку Амнок и направлялись в сторону Танчхона. 14 августа 1930 года группа остановилась на привал в голубиковой плантации в Хвансувоне близ села Пхабар уезда Пхунсан. Тут они попались на глаза злостного старшего полицейского «Опаси» (настоящее имя — Мацуяма), проезжавшего мимо на велосипеде. Этот палач появился в районе Пхунсана в 1919 году и сковал корейцев по рукам и ногам. Поэтому местные жители и дали ему прозвище «Опаси» (оса — ред.). Они питали к нему жгучую ненависть.

Когда члены группы шли дорогой перед полицейским участком, «Опаси» вызвал их к себе. Едва дядя Хен Гвон вошел в участок, как тут же расправился с палачом, потом произнес откровенно антияпонскую речь перед жителями. Его слушали десятки местных жителей. Как подтверждено, тогда в селе Пхабар слушал речь дяди Хен Гвона также бывший военный корреспондент Народной Армии Ли Ин Мо, широко известный миру как узник, который сидел долгое время в тюрьме в Южной Корее, отказавшись от отступничества.

Несмотря на преследование врага, группа пыталась проник местности, где вспыхнуло пламя крестьянского восстания.

В то время мы придавали большое значение крестьянскому восстанию в Танчхоне. В местах, охваченных пламенем восстания, непременно были руководители массового движения и крупный организованный отряд революционных масс, пробужденных и мобилизованных в идейно-политическом отношении. Враги лезли из кожи вон в попытках отыскать организаторов восстания в данных районах. А мы старались найти среди восставших масс таких активистов, как О Чжун Хва из Ванцина, Ким Чжун из Лунцзина, Чон Чжан Вон из Онсона. Установив связь с этими активистами и оказывая на них положительное воздействие, можно было заложить почву для подъема революционной борьбы в стране. Если расширять сферу влияния на район Танчхона, можно было выступать через него в сторону Сончжина, Кильчжу и Чхончжина, а дальше в Пхеньян через Хамхын, Хыннам и Вонсан.

Вот почему мы дали оперативной группе дяди Хен Гвона, направляемой внутрь страны, задание найти организаторов восстания танчхонских крестьян.

Члены вооруженной группы, которые ушли из села Пхабар после ружейного выстрела, задержали у ущелья Поньо автомашину, на которой ехал старший полицай по делам угрозыска Пхунсанского полицейского участка, и, разоружив его, выступили с антияпонской агитацией перед пассажирами. Потом двинулись в село Мунан уезда Ривон и проводили политическую работу в ущельях Пэдок, Тэпави и других местах среди рабочих, выжигающих древесный уголь. Невзирая на трудные условия, они развернули везде активную работу.

Затем вооруженная группа выдвинулась в сторону Пукчхона. Там она разделилась еще на две мелкие группы. Дядя Хен Гвон и Чон Ун состояли в первой группе, а Чвэ Хё Ир и Пак Чха Сок — во второй. Они договорились встретиться в уездном центре Хонвон и двинулись в разных направлениях.

В начале сентября дядя Хен Гвон вместе с Чон Уном совершили налет на буддийский храм Кванчжэ на горе Тэдок уезда Пукчхон, где остановился вражеский поисковый отряд. Затем они двинулись в сторону Хонвона и Кенпхо и, столкнувшись с врагом около утеса Чольбу, застрелили начальника Чончжинского полицейского участка.

В тот же день дядя вошел в уездный центр Хонвон и посетил дом Чвэ Чжин Ёна, где члены группы договорились встретиться.

Чвэ Чжин Ён был причастен к Армии независимости, и его хорошо знали не только дядя Хен Гвон, но и я. В Фусуне он работал управляющим делами Аньсунской хозяйственно-интендантской службы, часто бывал в нашем доме. Будучи раньше в Корее начальником волостной управы, он похитил казенные деньги, был разоблачен, и жители плевали на него. Тогда он убежал на Северо-Восток Китая и примкнул к группировке Чоньибу. Когда-то он жил в нашем доме несколько месяцев, питаясь приготовленной моей матерью пищей. Когда ожидалось вторжение японских империалистов в Маньчжурию, он ушел из Фусуна, говоря, что он уже стар и ему трудно обслуживать Армию независимости. Он сказал, что хочет приобрести небольшой фруктовый сад и спокойно дожить остаток жизни, и возвратился в Хонвон. А там сразу же стал тайным агентом японских оккупантов.

Конечно, дядя Хен Гвон не знал этого факта. Чвэ Чжин Ён сказал дяде, что очень строг надзор врага, и спрятал его в укромное местечко во дворе, а сам прибежал в полицейский участок и донес, что в его доме находится вооруженная группа из Маньчжурии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});