Демон плюс - Г. Зотов

– Давно не видались, Иванушка, – простецки обратился к нему Шеф. – Не стал бы с тобой связываться, но мой главный следователь уехал в командировку. Посему хочу обратить себе на пользу твою маниакальную подозрительность. Помнится, в Московии бояре шептались: ты найдешь крамолу даже там, где ее и в помине не было. Так вот, у меня на даче «жучка» установили на прослушку. Совсем не ведаю – кто и где. Нужно, чтобы ты нашел да разобрался – в моей конторе явно засел «крот» из Рая.

– Ох– ох– ох, – вздыхал Иванушка, любовно разминая несуществующую бороду. – Горе мне, окаянному душегубцу. Могем найти, батюшка, отчего ж не могем. Только вот – нельзя ли бороденку на время возвернуть? Негоже государю расейскому по Городу с босым лицом в стиле «унисекс» бегать.

– Наказание Главного Суда обжалованию не подлежит, – развел когтями Шеф. – Ты бы успокоился уже давно, а? Спроси Петра Первого, он тебе подтвердит: бритый и упакованный в «Армани», ты обалденно сексуален.

– Петр как раз по условиям наказания бороду носит, – уныло заметил Иван Грозный. – Он моих страданий не поймет. Следствие– то мы быстро проведем, батюшка. Только вот скажи – пытать хоть можно? На кол сажать?

– Нет уж, – отрезал Шеф. – Ну почему, вот почему при таком глобальном перенаселении у меня в Городе дефицит профессионалов? Ты сколько бояр в Москве перевешал – думаешь, среди них хоть треть была виновата? Да любой подпишет признание, если ему кол показать. И зачем мне сорок тысяч человек, сознавшихся в установке «жучка»? Куда ни кинь – всюду клин. Ментов привлечь? Знаю я эту братию: запихнут в рукав взятку от архангелов и объяснят прослушку техническим сбоем. Вот ты, Иванушка, честный садист. Попытайся, пока Калашников не вернулся, провести гуманное расследование и желательно без членовредительства. Бороду не разрешу носить, но относительно трехдневной щетины – обсудим. Ты меня понял?

Грозный угловато поклонился, зажав в щепоть бороду– призрак

– Тяжело без кола– то, – угрюмо признался он. спорились, батюшка, насчет вертолетишка. Иначе мне к тебе на дачу по пробкам сутки добираться.

Вскоре после того как Грозный покинул кабинет, прозвучал настойчивый зуммер. Потянувшись к кнопке, Шеф включил громкую связь с приемной.

– Что там у тебя еще? – недовольно спросил он секретаршу.

– Прошу прощения, монсеньер, – прорывался сквозь шум французский акцент Марии– Антуанетты. – К вам тут посетитель ломится… и у меня уже не осталось сил, чтобы его сдерживать. Обещает разнести всю приемную.

– Кто это осмелился так нагло себя вести? – лицо Шефа потемнело в ужасной догадке, изо рта вылезли клыки. – Неужели сюда явился САМ Голос?

– Хуже, – обреченно прохрипела секретарша. – Это Алевтина Калашникова.

…Створки дверей распахнулись от сильного удара извне…

Глава третья

ГЕФСИМАНСКИЙ САД

(через два дня, утро, Ерушалаим – буквально посреди нескольких выкорчеванных с корнем растений)

Развалившись в тени толстенного ствола старой оливы, изрядно перепачканные землей и зеленью от раздавленных листьев, Калашников с Малининым мяли в руках лист полупрозрачного пергамента, убористо исписанного фразами на кириллице. Только что секретная инструкция от Шефа была извлечена из продолговатого цилиндрика (в похожих контейнерах обычно перевозят свернутые в трубочку картины), и оба напарника дотошно изучали послание. Разобрав содержимое потемневшего штампа на обороте пергамента, Малинин с отвращением поморщился.

– «После прочтения съесть», – вновь перечитал он, содрогаясь. – Повелитель, что это еще за голливудские игры в шпионов? И кто ее съест? Я, что ли?

– Ну не я же, – осклабился Калашников добрейшей улыбкой.

– Не стану телячью кожу жевать, – озлобился Малинин. – Вот как хотите.

Он собирался добавить к этому откровению многое. Например, что вусмерть устал от идиотских раскопок, а также серьезно сомневается в успехе их ночного предприятия. То ли они вообще откопали? Никто не знает. Начиная с ночи, не жалея себя, перелопатили практически половину Гефсиманского сада – на ладонях аж вздулись кровавые мозоли. Сколько деревьев впустую с корнем вырвали – хоть сейчас дрова на зиму заготавливай. Вероятнее всего, Шеф со своим вечным стаканом виски обсмотрелся «Пиратов Карибского моря» (недаром у него на стене висит плакат с Джонни Деппом), иначе бы дал им человеческую карту – а не инструкцию в стиле пособия по поискам клада корсаров. «В полночь двадцать шагов на север сада – прямо от созвездия Большой Медведицы». А как его найти, это сучье созвездие, если небо сплошь затянуто облаками?

Он за ночь сросся с лопатой. А теперь еще и пергамент жрать? Дудки.

…Но пока Малинин, набираясь смелости, искал в глубинах своего мощного интеллекта достойные выражения для броска гроздьев гнева в самодовольное лицо повелителя, тот ловко упредил ситуацию, нанеся превентивный удар.

– Неужели и с водкой не пожуешь? – с отвлеченной философичностью осведомился Калашников, терпеливо дождавшись, пока казак откроет рот.

– С водкой?! – забрало Малинина. – Да хоть десять листов! Давайте сюда!

– Прекрасно, – подвел итог беседы Калашников. – Однако, братец, я предлагаю, как принято говорить в здешних землях, поставить в стойло коней твоего нетерпения. Нужно сначала полностью прочитать инструкцию и запомнить основные пункты. Согласись, извлекать ее у тебя из брюха, чтобы перечитать по второму разу, будет в высшей степени затруднительно.

Чтение длилось недолго: уже после первых строк закадычную парочку накрыло состояние шока. Первым, как ни странно, в себя пришел Малинин. Отобрав у начальства пергамент, он с ненавистью запихнул его в рот и принялся ожесточенно жевать кожу, дубленую до состояния резины.

– Допрыгались, – протяжно мямлил он, сильно работая челюстями.

– Не паникуй, братец, – предупредил Калашников, ощущая мощное желание закопать пергамент обратно. – Давай попробуем не дергаться и рассудить трезво, хоть для тебя такое мышление и в новинку. Шеф не требует от нас ничего невозможного. Всего– то и делов: внедриться в состав учеников Кудесника, нейтрализовать Иуду, накачать его снотворным и вывезти в глухое место подальше от Ерушалаима. Вернуться и в спокойной обстановке подбросить в грот Кудесника компромат на Шефа, ящичек с которым зарыт здесь же, в южной части Гефсиманского сада. Карта на папирусе прилагается. Ты разве не рад? Но папирус съесть куда проще. Задание – просто пикник для детского сада. Потусуемся у Кудесника в гроте, попьем винца, послушаем беседы. Такой шанс, как этот, раз в тысячу лет выпадает.

– Стремно, повелитель, – стонал Малинин, грызя пергамент. – Получается, теперь заново – ночью по саду с лопатой носиться и очередной контейнер отрывать. Шеф над нами просто издевается. И так по лезвию бритвы ходим. Прознает Кудесник замыслы наши злодейские – сгорим синим пламенем.

– В относительности тебя, братец, так и произойдет – ибо синим пламенем обычно горит спирт, потрепал его по плечу Калашников. – Ладно – допустим, Кудесник с первой же секунды раскусит причину нашего визита. И что дальше? По своему особому статусу он нас даже на три буквы не пошлет – ему не положено. Мило скажет: гуляйте-ка отсюда, люди добрые. Хуже нынешнего положения ничего не случится – наши души и так в Аду.

Малинин сплюнул липкие остатки пергамента. Насухо вытерев подбородок, он впал в несвойственное ему состояние задумчивости.

– Куда деваться, – с черной мрачностью вздохнул он. – Но до чего же противно, повелитель, служить бойцом невидимого фронта у сил зла.

– Слишком много добра – тоже вредно, – возразил Калашников. – Нельзя же ежедневно питаться одними конфетами. Знаешь, я как– то раз при жизни на Рождество презентовал дворнику целковый: очень с похмелья мучился страдалец. Добро? Несомненно. А мужик к вечеру возьми и помри с перепоя. Запомни – со злом далеко не все так неоднозначно. Скажем, возьми того же Диму Билана. Несомненное зло? Кто спорит. Но не убивать же его за это.

– Почему? – искренне возмутился Малинин.

– Логичный вопрос, – вытер пот Калашников. – Поведаю тебе, братец, один печальный факт: если убивать людей за отсутствие голоса, то придется умертвить всю российскую эстраду. На этом и остановимся. Пергамент ты уже съел – запей водой, и не будем зря терять времени. Солнце скоро взойдет – давай двинем в сторону грота Кудесника, благо тут совсем недалеко. Может быть, поймаем такси… то есть колесницу. Если подвернется.

Колесница не подвернулась: путь до грота пришлось топать на своих двоих – по неудобной дороге, вымощенной крупными белыми камнями. Сквозь предрассветный туман хорошо просматривался висящий на городской стене щит с рекламой рупоров из полированной бронзы: «Верещи на яркой стороне!» Рупоры считались неотъемлемой частью ерушалаимской торговли, их использовали бойкие купцы, живущие на разных сторонах улицы, дабы с утра обмениваться свежими новостями о ценах[24]. У дорожной обочины, словно скворечники, слипались боками недавно построенные римские «инсулы» – престижные восьмиэтажные дома, оборудованные водопроводом и отоплением[25]. Малинин, регулярно спотыкаясь о камни, брюзжал о хрупкости античных сандалий и преимуществе казачьих хромовых сапог. Подходя к гроту у Масличной горы, напарники еще издали заметили – на входе собралась разношерстная толпа.