До тошноты (ЛП) - ЛаСарт К.У.

Поначалу Чад просто благоговел перед этой удивительной женщиной и своим обезумевшим от счастья другом. Он даже не мог ревновать Эллиота, зная в глубине души, что его друг заслуживал это божественное создание больше, что кто бы то ни было.

Они повсюду ходили вместе, на какое-то время став полностью неразлучны. Иногда Чад тоже приводил девушку, но ему всегда казалось неправильным разрушать гармонию их дружбы, и он всегда находил какой-нибудь предлог, чтобы не приглашать ее снова.

К тому же Чад постоянно сравнивал всех потенциальных подружек с Сашей, и каждый раз другая девушка оказывалась не на высоте.

Он хотел Сашу. На самом деле, он хотел ее больше, чем кого бы то ни было в своей жизни. Иногда его даже тошнило от желания близости с ней, даже когда она ему просто улыбалась. Фантазии о Саше накрывали его даже наяву. Но все же у него не было намерений предавать Эллиота. Он и помыслить не мог о том, чтобы причинить боль тому, кто так сильно ему доверял.

Все могло бы быть хорошо, даже несмотря на отчаянную тоску Чада, но вот только Саша не оставила это без внимания. Она отлично знала, что Чад сохнет по ней, она наслаждалась его мучениями, и в итоге начала его дразнить. Поначалу это были мелочи, например, выдержать его взгляд, когда он смотрел на нее, или невзначай касаться его спины при входе в бар. Ласковые похлопывания по ноге, начинавшиеся с колена, вскоре добрались и до бедра. Когда ему наконец представилась возможность воплотить мечты в реальность, он согласился без колебаний.

Она свела его с ума. Саша, с ее большими "трахни меня" глазами и потребностью знать, что каждый парень в мире желает только ее. Ей было недостаточно того, что у нее был Эллиот, который был достаточно успешен и красив, чтобы привлечь внимание большинства женщин. Чад понял, что она действительно любила Эллиота, но ей нужно было нечто большее, чем-то, что мог дать ей всего один парень. Может папа ее в детстве не долюбил, а может мама проявляла свою любовь подарками, а не привязанностью, бла-бла-бла.

А может, она просто была шлюхой.

Но это все было неважно. Она была проблемой Эллиота. Чад почувствовал смесь облегчения и угрызений совести, когда прошлой ночью она сказала ему, что они больше не могут видеться и что она хочет постараться стать хорошей женой. Он понимал, что Эллиот этого заслуживает, и этот факт разъедал его душу каждый раз, когда они трахались за спиной его лучшего друга, но секса с ней ему будет не доставать.

- Да иди-ка ты нахуй, Саша.

* * *

Чад встал со скамейки. Его глаза всматривались в темноту в поисках движения, остро ощущая свою брендовую одежду и наличность плотно набитого бумажника. Слегка протрезвев, он собрался с духом и повернул обратно тем же путем, каким пришел. Он подумывал вызвать такси, но решил, что не мог уйти слишком далеко от того места, где оставил свою машину.

Пройдя несколько кварталов, Чад наткнулся на витрину небольшого магазина, грязь на окнах которого практически не пропускала внутренний свет и украшенного нарисованной вывеской с надписью "Ломбард". Взглянув на часы, он увидел, что уже почти полночь, но табличка на двери магазина указывала на то, что он открыт.

Какого хрена? Раньше этого здесь не было. Он остановился, чтобы заглянуть в окно, но из-за грязи было трудно разглядеть, что находится внутри.

Чад подергал дверь, уверенный, что она заперта и что кто-то просто забыл перевернуть табличку, но она легко открылась. Когда он вошел, звякнул колокольчик, возвещая о его прибытии, и Чад направился к пустому прилавку.

- Привет? Здесь есть кто-нибудь?

Чад оглядел груды хлама, сваленные на полках и на полу. Куча украшений лежала разбросанной среди сломанных игрушек; инструменты были перемешаны с кухонными принадлежностями. Стопудово владелец сам доподлинно не знал весь свой ассортимент. Эротическая мечта вора, если хоть что-то из этого дерьма вообще чего-то стоило.

- Одну минуточку.

Слабый голос донесся из-за занавески длиной во всю комнату, отделявшей магазин от задней части.

Чад поднял странный предмет из плотной обесцвеченной резины, с необычной насадкой, прикрепленной к длинному шлангу, который исчезал в горлышке.

- Клизма, - произнес мужской голос прямо у него за спиной.

Вздрогнув, Чад резко обернулся и уронил находку. Предмет со шлепком приземлился на бетонный пол.

- Это вы мне? - обиженно спросил Чад.

- Нет. Это - клизма.

Чад с отвращением вытер руку о штанину.

- Кому, черт возьми, вообще может понадобиться использованная клизма? - спросил Чад.

- Вы сильно удивитесь, узнав, чего только не ищут люди, приходящие сюда. Но я их не сужу.

Старик подмигнул Чаду и медленно пересек комнату, усаживаясь на табурет за письменным столом.

- Чем я могу вам помочь?

- Мне? Да, думаю, ничем. Я просто увидел, что вы открыты, и подумал, что стоит зайти оглядеться. А почему вы открыты так поздно?

- У меня свободный график работы, ибо это место принадлежит мне. А еще я в последнее время ужасно страдаю бессонницей. Так вам что-нибудь показать?

Старик оперся локтями о стол. Его глаза, похожие на темные стекляшки, сверкали на морщинистом лице. Вьющиеся белые волосы образовывали нимб вокруг его пятнистой головы, обтянутой темной кожей. Проницательный взгляд мужчины пронзал Чада насквозь, как рентген, из-за чего было трудно поддерживать с ним зрительный контакт.

- Мне ничего не нужно. Как я уже сказал, я просто случайно наткнулся на это место...

- Каждому что-то нужно, сынок. Просто иногда мы сами об этом не знаем.

Мужчина достал из ящика стола корявую на вид трубку и набил ее темным, маслянистым на вид табаком с блюда на столе. Пока он курил, комната наполнилась едким, сладковатым запахом, от которого у Чада закружилась голова и он словно заново опьянел.

- У тебя неприятности, парень. У тебя это на лбу написано.

В этот момент Чад был готов бежать обратно на улицу, подальше от этого странного магазина и безумного старика с его безделушками и использованными средствами личной гигиены. Вместо этого он признался. Все вырвалось само собой бурным потоком. Старик же просто сидел и курил, одобрительно кивая, пока рассказ разворачивался от их детской дружбы до школьных забав. Мужчина не осуждал его, когда Чад признался в своей ревности к Эллиоту и в том, как он столько лет жил в тени своего лучшего друга.

Когда Чад перешел к рассказу о Саше, то он рассказал старику о том, как в первый раз, когда Эллиот отключился в спальне, Саша поцеловала его, а затем разделась прямо в гостиной и оседлала его на диване так, что кажется слышали все соседи. Его кулаки непроизвольно сжались, когда он рассказывал о том, как она дразнила его и насмехалась, провоцируя его сделать ей больно, любя его грубость, которую она не могла получить от Эллиота.

Когда он закончил свою тираду, то повесил голову и пробормотал, что должен был устроить Эллиоту мальчишник завтра вечером, но не смог даже этого сделать, поскольку Саша настояла на том, чтобы пойти с ними.

На мгновение они оба замолчали, Чад был поглощен своими страданиями, а старик курил свою трубку и кивал. Затем он заговорил, его голос был хриплым от табака, от которого у Чада щипало глаза:

- Эта "киска" разрушит твою жизнь, сынок.

Чад поднял голову.

- Да. Думаю, так и будет.

Он посмотрел на мужчину, ища в его темных глазах следы юмора или гнева, но увидел лишь усталое сострадание, которое говорило о горьком опыте.

- И я не знаю, что мне делать.

- Ты можешь все рассказать своему другу. Признайся во всем и отмени свадьбу.

- Я не могу этого сделать. Это разобьет ему сердце.

- Лучше разбить сердце сейчас, чем потом, когда он уже женится на этой сучке.

- Я знаю. Но...

- Но ты не хочешь потерять своего друга.

- Верно.

Старик снова кивнул, положил дымящуюся трубку на стойку и открыл ящик, роясь в нем, пока говорил.