Вояка среднего звена - Дмитрий Львович Казаков

Своих не бросаем!

Между нами осталось пятнадцать метров, десять, пять, и Пира все так же билась под упавшим деревом, не могла освободиться. В хаосе звуков я снова различил гул самолета, он нарастал, и это значило, что штурмовик приближается, наверняка пилот видит нас и выцеливает.

Вместо того, чтобы вжаться в землю, я вскочил, схватил колючий, скользкий ствол. Дернулась боль в напряженной спине, но дерево поддалось чуть-чуть, и Пира вылезла, оказалась рядом.

— Вниз! — я практически схватил ее и швырнул вперед, в сплетение стволов, и прыгнул следом.

Ракета воткнулась в землю прямо за нами, и взрывная волна шарахнула меня раскаленным кулачищем. Но сваленные кучей деревья защитили, прикрыли, приняли на себя часть удара, поймали смертоносные осколки.

Я упал на Пиру, закрыл ее собой.

Мы находились в небольшой яме, загороженной стволами и ветками со всех сторон, на подстилке из густой травы. Снаружи рыхлили землю пулеметные очереди, рвались бомбы, но тут было почти уютно… и меня обнимала, пусть и через несколько слоев снаряжения, красивая девушка.

И я понял, что хочу ее — организм видимо решил, что умирает, и выбросил в кровь нужные гормоны.

— Егор, — прошептала Пира. — Спасибочки… Я тебя отблагодарю… Пока мы живы… Потом будет поздно.

— Стой, ты что?! — начал я, но она уже расстегивала мою бронезащиту, ее руки гладили мне шею, потом уцепились за ремешок шлема.

Когда она успела снять свой, я не понял, но она меня поцеловала с бешеной страстью того, для кого это последний секс в жизни. И я не удержался, ответил, облапал Пиру, пытаясь нащупать под снарягой все ее выпуклости, которые знал на ощупь — тугую попку, маленькие груди.

А прохладные ладошки уже скользили по моему животу, все ниже и ниже, нащупали пряжку ремня. Я повернулся, чтобы ей было удобно, провел по ее затылку, по таким приятным на ощупь перьям.

И тут в голове у меня словно взорвалась граната, и из этого взрыва родился мерзкий голос, сказавший:

— Пррриввветствуем, человввек Егггорр!

Проклятые тиззгха выбрали именно этот момент, чтобы позвонить мне!

— Черт… — только и смог прохрипеть я. — Чего надо?

Пира все так же возилась с моим телом, но тело это больше не откликалось на ее усилия, возбуждение ушло.

— Пррросьба, — пророкотало существо, откликавшееся на имя Тир-Тир-Вага-Хуммаа. — Ты должен нам две просьбы. И настало время отдавать долг.

Глава 9

— Что с тобой? — Пира смотрела прямо на меня, и я не слышал ее, я читал по губам.

Когда работала система связи тиззгха, для меня исчезали все внешние звуки, даже взрывы бомб, что уж говорить о голосе?

— Извини, ничего не выйдет, — ответил я, надеясь, что она тоже прочтет по губам.

Лицо жевельде исказилось от обиды, из глаз брызнули слезы, и мне стало больно-больно: эх, снова я ее обидел… хотя ведь она обещала больше не лезть ко мне, клялась же! Земля снова вздрогнула, мелкая вибрация дала понять, что по нам лупят из пулемета, но этот факт меня совершенно не взволновал.

Я закрыл лицо ладонями и спросил:

— Чего вы хотите, чтоб вам всем сдохнуть?

— Человвек Егорр, — раскатилось внутри черепа, — должен найти на Бриа одну вещь. Добыть ее и отдать нам.

— Но я не могу! У нас война! Меня прямо сейчас пытаются убить!

Бриан продолжали утюжить наш холм, но боеприпасы у них кончались, самолеты один за другим уходили прочь, я видел, как их стремительные блестящие тела ныряют в облака и появляются снова.

— Ты должен нам!

— Что толку вам, если я сдохну?

Очень хотелось послать нелюдей подальше, но я понимал, что и вправду в долгу перед ними.

— Мало мы тебе дали? — вопросила Тир-Тир-Вага-Хуммаа. — Ты мог слышать близких. Теперь еще и видишь… во снах, в их снах.

Это что еще значит? Тогда я созерцал собственную дочь не наяву? Сашка спала? Просто видела во сне садик? А как быть с Юлей?

— Подумай о том, кто тебе дороже всего, так, — продолжила тиззгха.

Я тут же вспомнил Сашку… и увидел ее.

Дочь лежала в кровати в обнимку с огромным зеленым бегемотом, которого ей купили на последний день рождения. Она дышала ровно, на лице застыло мечтательное выражение, и меня пронзила настоящая судорога — протянуть руку, коснуться, погладить, поправить одеяло.

Это был не глюк, не игра воображения — слишком четкое и стабильное изображение. Светло-желтые обои, поклеенные зимой, с танцующими слонами и жирафами, ночник в углу изображает зеленого светлячка, на полке в рядок выстроились книжки, большие, детские, с яркими обложками, за шторой угадывается прячущийся в стороне фонарь.

Сашка открыла глаза.

— Папа? — прошептала она.

Дочь явно меня видела! Она улыбалась, светло-карие глаза ее блестели!

— Да, это я, — я сглотнул ком в горле.

— Ты мне снишься?

— Да, — я кивнул, понимая, что не могу найти слов: я любил ее так сильно, что чувство эту держало меня за горло и сдавливало его.

— Это хорошо, папа, — протянула Сашка. — А мама расстраивается. Плачет. Плохо.

Тут уж мне пришлось справиться с собой, отыскать нужные фразы:

— Ничего, я скоро вернусь, маленькая. Тогда мама будет радоваться. Обязательно.

— Скоро?

— Пока не знаю, — я вздохнул. — Но я надеюсь, что скоро. А ты спи, спи.

— Хорошо. Только приснись мне еще. Ладно?

Я кивнул, и она закрыла глаза, удовлетворенно засопела, обняла бегемота покрепче. Меня же словно дернуло назад, и я обнаружил себя вновь под завалом из посеченных осколками стволов, рядом с рыдающей Пирой.

— Мало мы тебе дали? — повторила Тир-Тир-Вага-Хуммаа. — Устраивает тебя это?

— Ну… — признаваться не хотелось, так что я заскрипел зубами, и потом выдавил. — Устраивает.

— Хорррошо. Тогда найди и принеси нам одну вещь.

— Но как я узнаю, где она? Как смогу добраться туда? У меня приказы! Я в армии!

— Все это твои сложжжности, — сказала тиззгха. — Но направление мы тебе дадим. Осталось только настроить то, что у тебя ужжже есть… ужжже есть…

Ее голос превратился в жужжание огромного шмеля, неторопливо перелетающего с цветка на цветок. И моя голова словно раскололась, я почти ощутил, как тяжелое острое лезвие входит в макушку, и череп распадается на половинки, плещется в стороны мозговая ткань.

— То, что создано получать, копить и отдавать информацию, способно обучаться, — произносил кто-то вдалеке, со странными интонациями, но я уже не понимал, кто именно. — Оно способно выращивать новые органы, подключаться к другим системам, которые тоже занимаются информацией, в том числе и к той, которую использует Гегемония в боевых действиях.

Вот о чем вещала энциклопедия: «Используй то, что в