Охотники за человеческими органами - Гордон Томас

Внешне это никак не проявлялось. Прекрасная осанка позволяла ей казаться выше своего роста — пять и восемь. Густые рыжие волосы обрамляли овальное лицо. Когда она злилась, Мортон видел, как ее глаза сужаются и темнеют. Обычно же они оставались широко раскрытыми и внимательными, как сейчас.

— Светский визит? — спросила Шанталь. От ее улыбки твердые границы этого термина растаяли, но не до конца.

— Если бы! — Мортон протестующе вытянул руки.

Она окинула его долгим задумчивым взглядом и мягко предостерегла:

— Ты можешь совсем загнать себя.

— Такая работа. Как и твоя.

Она почувствовала его неожиданную настороженность и сделала успокаивающий жест.

— Извини. Я не хотела разыгрывать заботливую мамашу.

Он тут же улыбнулся.

— Все нормально. Ты и не разыгрывала. Это просто… Ну, вся эта заваруха с делом Стампа…

Она сверилась со своим блокнотом и когда заговорила, голос звучал уже по-деловому.

— Я только что разговаривала с Томми по телефону. Он побывал в отделениях «Держим-в-Форме» в Хьюстоне, Лос-Анджелесе и Чикаго. Говорит, все обставлено по высшему разряду. Еще ухитрился заглянуть в их регистрационные книги. Ни намека на то, что Стамп посещал их.

— Где сейчас Томми?

— На пути в Вашингтон. Он летит тем же самолетом, что и Стамп, и заказал себе тот же номер в мотеле. Первым делом собирается повидаться с Гейтсом.

— А что у Анны? — спросил Мортон.

Шанталь заглянула в блокнот.

— Она не нашла ни единого пятнышка в прошлом Стампа. Еще она проверила новое отделение «Держим-в-Форме» в Лондоне. Результат тот же, что и в тех, где побывал Томми. — Шанталь откинулась на спинку кресла. — Ты действительно думаешь, что они как-то замешаны в этом?

Мортон грустновато улыбнулся.

— Ты говоришь совсем как Уолтер.

— Упаси Бог!

— Нет, правда.

Она расстроенно взглянула на него.

— Проблема в том, что у нас полно нитей, но мы до сих пор не можем с уверенностью сказать, что это такое. Полиция продолжает настаивать на версии ритуальных убийств. Как и все эксперты, к которым мы обращались. Пока я не раскопала ничего такого, что могло бы поколебать их уверенность.

Мортон подошел к окну. Сквозь деревья ему была видна крыша школы, а за ней — первые огоньки, загорающиеся вокруг Женевского озера. Несмотря на то, что в комнате было тепло, он почувствовал холод. На мгновение он представил себе то реальное зло, которое вырвало почки Стампа и органы у всех остальных, и вновь обернулся к Шанталь.

— Когда Анна вернется, пусть проверит объявления по найму медсестер для работы в центрах трансплантаций. Мы сосредоточимся на этом. Подобные места пользуются своей собственной сетью. Будут взаимодействия, контакты — все как обычно. Задача Анны — следить за всем этим.

Шанталь сделала запись в блокноте. Мортон провел ладонью по щеке усталым жестом.

Сама того не желая, Шанталь снова озабоченно сказала:

— Тебе нужно хоть немного поспать, Дэвид.

— Сейчас мне нужно поговорить с Профом. — Несмотря на ее умение владеть собой, он заметил в ее глазах мелькнувшую обиду. Он не хотел, чтобы его слова прозвучали резко, но то, что могло произойти между ними и на что надеялась Шанталь, так никогда и не началось. После Карины он избегал любых эмоциональных привязанностей. Любить ее было все равно что приоткрывать редко используемый ящик стола. Карина была убита с чрезвычайной жестокостью, которая захлопнула этот ящик навсегда. — Я вздремну пару часов, когда доберусь до Стокгольма, — сказал он более мягким тоном.

Несколько секунд она не спускала с него внимательных глаз.

— Береги себя, Дэвид.

— Ты тоже.

Неожиданно в ее голосе зазвучала нотка раздражения.

— Когда увидишь Битбурга, скажи ему, что я намного превысила лимит на это дело. И чтобы он не вздумал урезать мой бюджет на следующий квартал, иначе пусть сам садится на мое место.

— Я скажу ему, — пообещал Мортон. — И никто не собирается садиться на твое место.

Через несколько минут лифт поднял его на самый верхний этаж. Снова он очутился перед стальной дверью и отчетливо произнес в переговорное устройство на стене: «Айва». Проф использовал цвет в собственной системе охраны, чтобы сделать Психологический отдел неприступным для всех, кроме очень немногих. После того как дверь бесшумно распахнулась, а потом закрылась, Мортон дал глазам привыкнуть к тусклому свету. Проф не выносил яркого освещения.

За письменными столами в комнате сидели мужчины и женщины, читали или работали с компьютерами. Никто не поднял головы. В помещении царила гробовая тишина — Проф не терпел шума. За письменным столом Стампа сидел новый сотрудник. Проф не желал оставлять даже временных свободных вакансий, чтоб Битбург часом не превратил их в постоянные.

Мортон ощутил атмосферу ожидания, проходя мимо специалистов, в чьей власти были все приемы создания или снятия психологического давления. Здесь смерть Стампа оставила больший след, чем где бы то ни было. В дальнем конце комнаты он открыл еще одну дверь, миновал обитый сукном тамбур и наконец вошел в кабинет Профа.

Затемненный офис был освещен одной-единственной лампочкой, установленной так, чтобы свет падал только на фигуру человека с бледным лицом в свитере и мешковатых брюках, неподвижно лежавшего на старомодном диване у стены. В спокойной обстановке Профу можно было дать от шестидесяти с небольшим до семидесяти. На самом деле никто лучше него не умел скрывать свой возраст.

— Заходи, заходи, Дэвид. Я слышал, ты наносишь визиты. Это всегда недурная мысль — подобраться поближе к первоисточнику, так сказать.

Мортон улыбнулся. Бормотание напоминало о том, что Проф был просто непревзойденным в своей области. Фрейдист с инстинктом убийцы.

— Ну, давай усаживайся и давай поглядим. Да, да, давай поглядим.

Проф питал слабость к словесным повторам. Это сопровождалось другими эксцентричными штрихами: он одевался как старый пень, работал среди тщательно организованного бедлама, мог долгое время валяться на диване и, как сейчас, похрустывал суставами пальцев за разговором. Но Мортон тут же почувствовал симпатию к его простому языку и привычке к психологически успокаивающей болтовне.

— Убери эти журналы со стула у стены, Дэвид. Устраивайся поудобнее.

Когда Мортон уселся, Проф заговорил снова.

— Расскажи мне, что происходит. Я знаю, что Лестер воюет с этими дисками. Ты не придавай им такого уж большого значения. Но вот это дело с Кроузом и Ромером… Я тут много думал о нем. Да, да, много, очень много.

— Есть какая-то связь?

— Всегда есть какая-то связь, Дэвид. Вопрос в том, чтобы разглядеть ее.

Проф уставился немигающим взглядом на Мортона и выдал ответ, как обычно, без всякого вступления:

— Кроузу первому в мире полностью пересадили прямую кишку. Ромер — лучший иммунолог, который был в Штази. Кроуз исчез из виду на Карибских островах. Ромер с географической точки зрения погиб примерно в том же районе.

Неожиданно легко Проф поднялся с дивана, лицо горело возбуждением. Шагая по комнате, он продолжал говорить:

— Что именно делал Ромер в Эквадоре? Никто не ездит туда в отпуск. Его послала Штази? Необычно. В высшей степени необычно. Ромер был у них в высшем эшелоне. Такие люди не скитаются по Третьему миру.

Визиты сюда всегда заставляли Мортона сосредоточиться.

— Он мог лететь куда-то еще, но самолет разбился. Перед самым своим концом Штази начала операции в Перу и Бразилии.

Проф остановился, посмотрел на него, а потом снова начал вышагивать по комнате.

— Давай пошерстим это еще чуть-чуть, Дэвид. Еще чуть-чуть. Тело Ромера так и не нашли. Знаю, знаю, предполагают, что оно было съедено. Но ключевое слово тут «предполагают». И от него ничего не осталось? Ни единого зуба или пальца? Наши люди умеют творить чудеса с одним-единственным дуплом или отпечатком большого пальца. ЦРУ — тоже. Но здесь не с чем было работать. Совсем не с чем.

Проф остановился у книжной полки и вытащил том. Он быстро отыскал нужную страницу и взглянул на Мортона.

— Это Эшвуд — о поведении хищников. Прошло сто лет, а лучшего никто не написал. — Проф заглянул в текст: — Вот что он пишет. «Хищники, как бы голодны они ни были, всегда оставляют что-то, по чему могут узнать своих жертв». Вот так. Подумай об этом. — Проф закрыл книгу и поставил ее на полку.

Это как игра в шахматы, подумал Мортон и сделал следующий ход:

— Если твоя теория верна, Проф, и Штази обнаружила, что Ромер покидает корабль, они могли подложить бомбу в самолет. Очень похоже на их стиль. И это логически объясняет, почему ничего не осталось для идентификации.

Проф остановился прямо перед Мортоном.

— А чемоданчик Ромера? Разве бомба не уничтожила бы его? Однако в чемоданчике осталось достаточно всего, чтобы ЦРУ возликовало. А когда в Лэнгли сообразили, что не получили почти ничего, след уже остыл. И не было никакого смысла проверять все заново. Совсем никакого. Человек типа Ромера предвидел это. Взгляни на его психологический портрет — умение предвидеть здесь очевидно. Совершенно очевидно.