Рыцарь-призрак - Корнелия Функе

– Идет! – сказал он. – Я покажу тебе его, а ты меня тогда поцелуешь.

Мелкая мразь! Я видел, как Элла съежилась и сжала кулаки под скрещенными руками, но в голосе ее отвращение не проявилось.

– Ну, разумеется, – сказала она вальяжным тоном. – Мне всегда тебя хотелось поцеловать. Ты так здорово смотришься на картине там, снаружи.

Он и это проглотил. Проглотил, как рыба – крючок, жалкий маленький шантажистишка. По всей видимости, Алейстер совершенно забыл, что не мог прикасаться к людям. Даже если они были такими симпатичными, как Элла.

– Я спрятал сердце в надежном месте! – прошуршал он Элле доверительно. – Здесь совсем не далеко.

Значит, в Стонхендж он его не вернул. Элла мастерски скрыла свое удивление.

– Хорошо. Покажи мне.

Алейстер покачал головой.

– Сначала должно стемнеть. От слишком сильного дневного света у меня ужасно чешется кожа.

Элла бросила взгляд на цветные витражи в часовне.

– Но это займет еще пару часов, – заметила она. – Почему бы тебе просто не сказать, где ты его спрятал, а я схожу за ним?

Трогательная попытка, но Алейстер был тоже не так глуп. Тут же вернулась его лукавая улыбка.

– Нет, нет, я тебе сам хочу его показать, моя милашка! – промурлыкал он. Голос его и небольшое эхо, от него исходившее, звучали просто по-идиотски. – Как только стемнеет, жди меня за школой!

– Ну ладно. – Элла даже выдавила исполненную ожидания улыбку. – Еще только один вопрос. Ты не боишься, что рыцарь однажды появится и потребует свое сердце назад?

Алейстер захохотал до того ехидно, что единственным подходящим ответом на это был бы разряд молнии с неба, но, к несчастью, даже в часовне небесное правосудие, по-видимому, не прибегает к подобным средствам.

– Несчастный дворняжка может покинуть собор только в том случае, если кто-нибудь позовет его на помощь, – захихикал он, – за это он должен поблагодарить свою собственную дурацкую клятву!

– Как глупо с его стороны!

Взгляд, брошенный Эллой на эту мелкую мразь, выдавал ее отвращение более чем отчетливо, но в следующий миг она уже опять улыбалась Алейстеру самым обворожительным образом.

– Ну хорошо! – сказала она. – Тогда увидимся после захода солнца.

* * *

Для Бородая наступили нелегкие времена («Господи, эта учительница рассказала мне о каждом гнилом зубе у своих коллег!» – простонал он, когда мы опять встретились с ним перед школой), а когда мы заявили ему, что, как только стемнеет, нам опять понадобится идти к школе, он выказал все, что угодно, кроме восторга. Он настоял на том, чтобы составить нам компанию, пока не подойдет назначенный час. Тогда мы позволили ему угостить нас мороженым на Хай-стрит, но, когда наконец-то стемнело и мы опять оказались перед школьными воротами, уже запертыми на замок, Элла ясно дала ему понять, что все прочее мы должны уладить сами. Он изобразил ответственность квазипапаши и попробовал с нами спорить. Но в конце концов сдался, узнав, что на этот раз мы хотели увидеться с привидением, которое ниже Эллы почти на целую голову.

При свете луны епископальная резиденция и правда была совсем не похожа на школу, и, карабкаясь вслед за Эллой по выкованным из железа воротам, я воображал себе, как Алейстер скользит ночью по пустым коридорам и грезит о представлениях, которые он разыгрывал перед давно умершими учителями и однокашниками.

Луг за школой, где мы днем играли в футбол и регби, в отсутствие обычной толпы детей выглядел так же отчужденно, как и луна.

– Ты все еще здесь? – зашипела на меня Элла, когда я в нерешительности остановился рядом с ней на газоне. – Спрячься, пока он тебя не заметил!

Я не хотел оставлять ее одну. Луна скрылась за облаком, и ночь внезапно стала очень темной. Но Элла была, разумеется, права. И я спрятался в кустах, росших перед зданием школы, надеясь, что Алейстер поведет ее в такое место, куда я смогу незаметно за ними последовать.

К счастью, маленький мерзавец просто помешался на том, чтобы опять увидеться с Эллой, и потому не заставил ее долго ждать. Она прошлась, может быть, всего какую-нибудь дюжину раз взад и вперед по газону, как вдруг от школьной стены отделилась белесая фигура и направилась к ней. Да, духи совсем не парят в воздухе, они ходят, пусть даже это имеет довольно странный вид, так как зачастую они шагают на расстоянии более чем ладони от земли.

Разобрать, о чем они друг с другом говорили, мне не удалось. Я видел только, что Алейстер почти вплотную придвинул к Элле свое бледное привиденческое тельце, за что я его с превеликим удовольствием еще раз вытолкнул бы из окна. Они отправились через луг прочь, и я едва сдерживался, чтобы тотчас же не выпрыгнуть из своего укрытия и не побежать вслед за ними. Но я, как мы и договорились, дождался, пока станет понятно, куда именно он Эллу ведет.

Это «куда» выяснилось очень скоро.

Алейстер держал курс на остров.

Название у него было очень запутанное. Сам же остров представлял собой всего-навсего плоский холм, который благодаря ручью, бегущему через школьную территорию, в сезон дождей был окружен илом и мелководьем. Ученики первого и второго классов играли там в пиратов и потерпевших кораблекрушение, а третьеклассники построили тут же плотину из веток и гнилого дерева, чтобы время от времени на них нападать. Дожди последних недель сделали эту плотину единственным доступом к острову. Как только Элла перешла на ту сторону, я покинул свое укрытие и тихо пополз по темной траве, как меня научили годы игр в прятки с моими младшими сестрами. Преодолеть плотину, правда, было задачей почти неразрешимой. Ветки трещали так громко, что я замирал при каждом шаге, но Элла возвышала голос, чтобы заглушить подозрительные шорохи, и наконец я был на острове и смотрел из-за кустов на бледное лицо Алейстера.

– Я зарыл урну там, у камней, – услышал я его слова. – Тогда здесь все выглядело совсем по-другому, но я уверен: это то самое место.

Тогда. Ну, конечно! После того как он насмерть разбился, он был больше не в состоянии опять откопать сердце, и оно так и пролежало свыше ста лет здесь, в этом тайнике, в том случае, если его, между делом, не отыскал кто-нибудь другой.

Выглянув из-за кустов, я увидел, как Элла вынула из-под куртки совок, который возила с собой в Стонхендж. Она действительно все предусмотрела.

– Как она выглядит, эта урна? – спросила она.

– Из свинца, с магическими символами на крышке. Но не забудь, она – моя!

– Разумеется, – заверила его Элла и принялась копать.

Алейстер стоял прямо позади нее. Пока он пожирал Эллу своими привиденческими глазами, мне было очень трудно усидеть в укрытии, но я пообещал ей, что выйду только тогда, когда она окончательно убедится, что маленький мерзавец привел ее туда, куда надо.

«Не прикасайся к ней, Алейстер Йиндрих! – думал я. – Не смей!»

«Да он и не может к ней притронуться, дурачина!» – отвечал я сам себе, но это не слишком помогало.

– Ну, я ничего не вижу. Ты уверен, что это было здесь? – спросила Элла через некоторое время.

– Да, абсолютно уверен. Она должна быть там.

Элла с новой силой воткнула совок во влажную от дождя землю. У меня было такое чувство, что она копает уже целые часы, как вдруг я услышал глухое звяканье металла о металл. Элла отбросила совок и запустила руки в глубокую яму, которую она разрыла.

– Вот она! – воскликнула она. – Урна! Как ты и сказал.

– Вот видишь! – От гордости Алейстер просиял в темноте, как будто украсть сердце мертвого человека было величайшим подвигом. – Итак? – промурлыкал он. – Где мой поцелуй?

Элла бросила на него презрительный взгляд.

– Прежде всего я должна увидеть сердце. Что, если там, внизу, всего лишь старая коробка из-под печений?

Бледное лицо Алейстера покрылось пятнами гнева:

– Это – СЕРДЦЕ, и ты сейчас же меня поцелуешь!

Элла выпрямилась. Она ведь была выше его.

– Ах так? И как же это сделать? Ты ведь – привидение. Но даже будь ты из плоти и крови, я скорее перецеловалась бы со всеми жабами моей бабушки, чем с тобой.

Он попробовал было ее обнять. Но его руки прошли через ее тело насквозь. Попытка Эллы его оттолкнуть, разумеется, тоже не увенчалась успехом.

– Оставь ее в покое, грязный мертвый воришка! – закричал я и так поспешно выбрался из-за кустов, что ногой угодил прямо в свежевыкопанную яму.

Вынимая ногу обратно, я подвернул себе щиколотку, но все же худо-бедно умудрился встать на защиту Эллы. Она бросила на меня полный облегчения взгляд, стоивший щиколотки.

– Доставай сердце! – сказал я ей, не спуская при этом глаз с Алейстера. – А с этой мелкой мразью я разберусь сам!

Звучало это залихватски, но у меня не было даже отдаленного представления, как это осуществить. Конечно, я мог бы вызвать Лонгспе. Но дерзнул ли бы я и дальше называть себя всерьез его оруженосцем, если бы не решился вступить в бой с привидением, бывшим на полголовы ниже меня?