Десантники не сдаются - Сергей Зверев

— Сколько есть…

— Что за дурацкий разговор… Пошли в офис…

— Не пойду… Не могу…

— Леша, что с тобой?

— Неважно… Сколько у тебя с собой?

Толик посмотрел на своего приятеля, как на законченного психа, вытащил из кармана четыре стодолларовых бумажки.

— Сойдет. — Бруевич вырвал у него из пальцев доллары.

— А расписка?! — возмутился Толик.

У официанта выпросили чистый лист бумаги. Бруевич размашисто написал расписку, протянул приятелю со словами:

— Доволен?

— Это ты должен быть довольным, — пожал плечами Толик.

— Я доволен. Пока, — программист поднялся со стула.

— А есть не будешь?

Бруевич только усмехнулся.

— Отсутствие аппетита — дурной симптом, — такими словами проводил его Толик.

Бруевич пошел не к выходу, а направился в служебные помещения, где был черный выход.

— Псих, — вздохнул Толик. Он со своим купленным по дешевке дипломом экономиста считал всех ученых психами, и в лице Бруевича постоянно находил этой мысли яркое подтверждение.

В уличном обменнике Бруевич разменял деньги — часть на рубли, часть на мелкие долларовые купюры. В ларьке около метро купил комплект сотовой связи, назвав от фонаря чужую фамилию и чужой адрес. И вернулся в тесную однокомнатную Анжелину квартиру. Нырнул в нее, как солдат ныряет в бомбоубежище при бомбежке.

На кухне он взял бутылку боржоми. Выхлебал ее. Упал на диван, глядя в потолок. Поразмыслив о своей вылазке, он пришел к выводу, что все было не так уж и страшно. Шанс наткнуться на охотников, шатаясь по двенадцатимиллионному городу, исчезающе мал. Главное только не маячить вблизи мест своего прошлого обитания.

Очухавшись, Бруевич принялся за дела. Поставил новую сим-карту в мобильный телефон. Старый номер уже, наверное, взяли под контроль. Черт, зачем он тогда звонил Алле? В детективных сериалах людей отлавливают по соединениям с мобильника. Ладно, что сделано, то сделано. Сейчас у него новый номер, который пока никому не известен. С него можно звонить.

Алка, эта владычица мазей и духов, нужна ему позарез. Пусть вопрос с деньгами снялся на несколько дней. Но остальные проблемы остались. И нельзя затягивать с их решением. Долго он на этой хате не проживет…

С нового телефона он позвонил в офис:

— Мне Аллу Владимировну.

— Назовитесь, пожалуйста, — послышался до тошноты предупредительный молодой женский голос. Секретарши у Алки всегда были вышколенные.

— Борис Николаевич, — буркнул Бруевич.

— Алла Владимировна прилетает завтра. На работе будет в четырнадцать часов.

— Понял…

Прилетает завтра…

У Алки дурацкая привычка. Приезжая, двигает не домой, а в офис. Нетерпение ее сжигает, боится, как бы за время отсутствия хозяйки фирму по миру не пустили.

Завтра… Остается ждать. Завтра она приедет. Он завалится к ней домой. Возьмет диски с информацией. Отправится в интернет-клуб. Там загонит информацию в сеть, разбросает по адресатам. Отсидится несколько дней. Повторит сброс информации. И тогда можно будет выбираться на белый свет. Больше он никому не будет нужен.

Бруевич сел в кресло, взял пульт телевизора. Хотел нажать на кнопку, но тут в прихожей послышался шум.

Программист похолодел… Но это оказалась всего лишь пьяная Анжела, открывшая дверь и смахнувшая со стойки на пол фарфоровую вазу.

— Гадина, — обозвала она разбившуюся вазу. Сняла меховую коротенькую куртку, сбросила сапожки, покачиваясь прошла в комнату. — Как, мальчишечка, не соскучился?

«Почему я должен по тебе соскучиться?» — раздраженно подумал Бруевич, но вслух, понятно, ничего не сказал.

Она чмокнула его в щеку. От нее разило вином.

— Устала, — сообщила она. — Ото всех устала.

И завалилась на кровать. Лежа — умудриться надо — стянула платье и заснула.

Хорошо. Не будет пустых разговоров…

Всю ночь Бруевич ворочался в постели, обдумывая разные варианты. Полноценно заснул под утро, и не слышал, как Анжела упорхнула.

Он дождался четырнадцати часов. На прямой телефон Алке звонить не стал. Позвонил одной из ее сотрудниц.

— Не могу дозвониться Алле Владимировне, — сообщил он. — Скажите, что Медвежонок человека подошлет за вещами. Это срочно…

— Передам. — В голосе сотрудницы сквозило недоумение.

Она посчитала его за чокнутого. Но это не важно. Он знал, что какую бы чушь не сказал, сотрудница передаст Алке его слова. Персонал хозяйка держит жестко. Вольностей не прощает. За любую провинность — штраф или пинком под зад. Мегера, одним словом…

Он глянул в окно на скучные коробки домов, снующих машин и людей. Человеческий муравейник. Куча насекомых, озабоченных выживанием. И он — одно из них. Не успеет увернуться — раздавят башмаком…

Ну что, пора собираться…

Он побрился. Оделся. И вышел из квартиры…

* * *

Анзоров утопал в глубоком кресле в холле своего дома на Рублевском тракте. Напротив него расположились ближайшие люди. Ренат, троюродный брат, держал торговый центр и гостиницу в Москве, строительный рынок в Питере. Султан — руководитель крупной преступной группировки, под ним рынки, автосервисы, различные фирмы, он мог поставить под ружье до пары сотен штыков и устроить в Москве локальную войну. Ибрагим — старший бригад, кормящихся в Южнопортовом районе, у него тоже было в наличие немало отморозков и оружия. Салех — хозяин крупной юридической конторы, самый хитрый из присутствующих, мастер интриг и провокаций, обладающий большими связями во всех властных структурах и преступных группировках, в коммерции.

Депутат изложил суть проблемы, опуская ряд особо щекотливых моментов. Но и того, что он сказал, было достаточно, чтобы вызвать у гостей шок.

— Нанесена обида. Обида смертельная, — сухо закончил он. — Мне. Моему роду… Я хочу услышать совет близких мне людей.

Собственно, советы ему были не нужны, не для того он звал их. Он уже все решил. И гости, зная его характер, понимали это.

— Мы, как ты, Доку, — сказал Ренат.

— Я решил. Те шакалы запомнят тот день не как день своего торжества, а как самый черный день в своей жизни.

— Всем головы поотрубать. И им, и детям… Русский ишак должен знать, как жестока бывает наша плеть! — Ибрагим, самый горячий, махнул рукой, будто отсекая кому-то невидимому башку.

Порыв был похвален. Только депутат знал, что с таким же порывом в случае чего Ибрагим отыграет назад.

Осторожный Салех поинтересовался:

— Против кого мы собираемся воевать?

— Пока враг не известен. Но мы найдем его, — убежденно произнес Анзоров.

— Враг скрыт. Мы перед ним как на ладони, — скривился Салех. — Не напоминает что-то такая ситуация?

— Что она должна напоминать? — раздраженно спросил депутат. Салех со своим практицизмом раздражал его.

— Нашу борьбу с собаками на нашей земле. Мы вырываемся из засад, кусаем их и скрываемся, растворяясь в селах. И русский ничего не может сделать. Здесь все наоборот.

— Русский слаб, — снова подал голос Ибрагим. — Мы сильны!

— Ибрагим, ты пыл поумерь, — недовольно произнес Салех. — Не на митинге. Серьезный вопрос решаем.

Ибрагим насупился.

Султан не встревал в перепалку, предпочитая молча ждать продолжения. Он уже просчитал все варианты. И пришел к выводу, что при любом решении он поимеет свою выгоду. Поэтому был спокоен.

— Враг силен? — спросил Ренат.

— Не так страшен черт, — произнес внешне спокойно Анзоров. Но внутри он был весь взведен, как пружина. Нервы совсем не в порядке. Да и непростой разговор высасывал из него слишком много сил. Он чувствовал, что готов взорваться, как бочка пороха. — Это бывшие сотрудники спецслужб, которым не живется спокойно на пенсии. Шавки. Что они могут? Только из-под лавки тявкать. Мы передавим их.

Депутат искренне был уверен в своих словах. Если бы его более глубоко просветили, что такое «Пирамида», он вряд ли стал проявлять столь рьяную прыть.

— Я бы не стал ввязываться в драку, не имея подробной оценки противника, — гнул свое Ренат, который вовсе не был заинтересован в конфронтации.

— Мы узнаем, — сквозь зубы процедил Анзоров. — Я же сказал — узнаем!

— Или нас поубивают, — усмехнулся Ренат.

— Ты мужчина или трус?! — Предохранители в голове Анзорова слетели. Он сорвался.

— Ты же знаешь ответ, — спокойно ответил Ренат.

— Мужчина! Вот и не голоси, как русская баба! — заорал депутат. Ярость перехлестывала и требовала выхода. — Я хочу, чтобы они ответили! Все!

Ренат молча кивнул.

— Нужны люди. Султан, чем ты поможешь мне? Сколько солдат дашь?

— Скажешь — всех выведем!

«Всех? — усмехнулся про себя Анзоров. — Выведешь. Только что потребуешь взамен?»

Благотворительность в их отношениях была не принята. И расплачиваться придется по полной программе.