Дороги изнанки. Хроники затомиса - Александр Беляев

Аня представила, как чудовищные валуны сходятся и расплющивают ее даже не в лепешку, а просто в ничто, и позабыв обо всем от ужаса, не думая, что, может быть диплодок блефует, и, возможно, она и сама смогла бы пробиться через тоннель, громко вскрикнула: «Отдаю свою Силу для спасения тела»!

В этот момент диплодок наклонил шею к самой земле, девочка забралась на него и… тут в ощущениях ее возникло раздвоение: одна ее половинка сидела на шее диплодока, в ужасе вцепившись в ее чешую, а другая осталась стоять, где стояла, и провожала взглядом диплодока, вместе со своей наездницей, взмывающего под купол и исчезающего в отверстии тоннеля, который Аня не заметила сразу, очутившись в подземном зале. В тот же момент все воспоминания о том, что с ней было после того, как она уселась на шею динозавра, исчезли из ее памяти, оставив неприятную пустоту только что забытого. Она была восьмилетняя Аня Ромашова, девочка-феномен, которая совсем недавно избавила мир от коварного психогенератора, а теперь спустилась можно сказать, в преисподнюю, поддавшись уговорам коварной ящерицы. И вот теперь она потеряла свое физическое тело, предварительно переведенная Перуновым цветом в плазменное состояние, и половинку своей души… правда не лучшей, лучшая, знающая осталась здесь, но это слабо ее утешало. Кстати, диплодок Ху-фу и правда блефовал: как только он исчез в тоннеле, который тут же, вслед за ним захлопнулся, стены и купол прекратили сходиться и обрели свою прежнюю незыблемость.

Недолго думая, Аня взвилась к куполу пещеры – увы, от тоннеля не осталось и намека, одни только узкие щели между глыбами базальта, да трещины; и те и другие, увы, это было видно, не вели никуда. Тогда Аня, прекрасно осознавая, свою проницаемость (она ведь и в физическом теле недавно через закрытые двери проходила), попыталась просочиться сквозь купол, но, увы, хоть она и не натолкнулась на твердую преграду, как это происходит в нормальном, человеческом состоянии, ей удалось протиснуться в камень только по пояс, а затем она застряла словно в быстро густеющей смоле. Правда обратно она выскользнула без труда – очевидно проход был односторонним.

«Ну, разумеется, – подумала Аня, опустившись на каменный пол, души же динозавров отсюда не могли выбраться, хоть как-то, с горем пополам через камни продирались, пока Перунов цвет тоннель не открыл. Очевидно, тут какие-то силовые поля остальную материю вверх не пропускают, ведь физическая реальность для физических тел проницаема. Я-то чем лучше? Да, дело плохо, похоже, я тут основательно заблокирована. И что теперь делать? Должен же быть какой-то выход, неужели я за добро так страшно расплачиваться должна? Хотя, что значит „Я“? Все же, наверное, большая часть моего „Я“, включая физическое тело, улетело наверх, думаю динозавр ее должен по месту жительства доставить, в таких случаях не обманывают, за обман расплата приходит, да и зачем она ему? Однако я все время говорю „она“, о той, которая, по идее должна быть мной. Значит все же я – это я, та, что здесь осталась, а остальное – уже что-то другое, и судьба у нее – самостоятельная. Да, трудно эти вещи разумом охватить! Впрочем, подобные вещи и во сне происходят: еще недавно ты был кем-то одним, и вдруг – раз – и уже кто-то другой, тот, кого только что со стороны наблюдал. Однако, почему мне всякая ерунда в голову лезет, тут надо думать, как из этой ситуации выпутываться, а не о всяких личностных парадоксах, если, конечно, из подобной ситуации вообще можно выпутаться, поскольку я как бы умерла. Хотя, что это я, тело то мое и даже часть моей души динозавр наверх доставил, значит умереть я не могла, это что-то другое, о таком я даже не слышала, чтобы подобное раздвоение происходило. Интересно, как там, наверху себя моя вторая половинка чувствует, наверняка подобное разделение не может на ее самочувствие не сказаться – если не на физическом, то на психическом. С другой стороны, я то чувствую себя нормально, и если бы не то положение, в котором я очутилась, то даже не нуждалась бы в том, что от меня отделилось. Хотя, наверное, все же не так, все же это я отделилась, ведь туда наверх унеслось мое физическое тело».

Как ни странно, несмотря на, казалось бы, совершенно безвыходное положение, в котором оказалось Аня, чувства страха она не испытывала – очевидно этой, оставшейся половинке ее души (которая, тем не менее, чувствовала себя вполне целостной) подобное чувство было вообще не присуще.

«Что ж, – даже с некоторым злорадством подумала Аня, – пусть ты там, наверху, спасла свою шкуру, однако же далеко не самые мои лучшие качества с собой прихватила. Жалко тебя, совершенно очевидно, что ты теперь в обычную посредственность превратилась, да к тому же ничего помнить не будешь из того, что с тобой в действительности произошло (Аня почему-то точно знала, что главная ее память осталась вместе с ней), – наверняка в результате в психушку попадешь».

С другой стороны она так же знала, что полной идиоткой та девочка наверху не станет, возможно переживет какой-то кризис, а затем будет себе жить, как все живут, вот только все чудесное в ее жизни прекратиться, и чувство забытого постоянно будет ее донимать, пока они вновь не объединятся, правда сделать это (Аня почему-то точно знала, что будет именно так) будет весьма непросто… вернее, не просто непросто, а в ближайшее время (в ближайшее ли?) невозможно. Как никак магия на Перуновом цвете по добровольному отказу от Силы и памяти так просто не преодолевается, а этим самым средоточием Силы и памяти Ани Ромашовой является она, ее тонкоматериальный дубль. Как Варфуша самостоятельно не мог преодолеть магию Антонины Петровны, пока Аня его не освободила, так же и Аня в нынешнем своем состоянии не способна ее преодолеть самостоятельно. Почему-то она твердо знала, что есть существо, способное ей помочь. Варфуша? Нет, это не в его власти. Ах да, – ее Единственный, Андрюша Данилов, с которым она виделась в проекции будущего. Но на данный момент он абсолютно невежественен и Силу наберет еще очень не скоро.

Вот к каким неутешительным выводам – не на уровне логики, но на уровне совершенно естественно пришедшего к ней знания ситуации, пришла Аня, и наверняка, будь она в прежнем своем состоянии, впала бы в глубочайшее отчаяние, возможно даже попыталась бы себя убить, но теперь убить себя было невозможно, а глубокое отчаяние, так же как и страх, она, как видно, утратила способность испытывать.

Поскольку на данный момент ничего принципиального по воссоединению со своей половинкой сделать было невозможно, оставалось заняться исследованием того места и положения, в котором она очутилась, ведь не сидеть же сиднем на каменном полу, ничего не предпринимая и год и два… ах, ну да, пришла информация, что одиннадцать лет. Впрочем здесь, в этом мире время идет по-другому, да и она находится сейчас в другом временном потоке, так что, возможно, на уровне личного восприятия все будет быстрее… или медленнее? Все зависит от нее, от ее действий… но каких именно – тишина, нет информации.

Для начала Аня решила проверить, способна ли она наладить хотя бы одностороннюю связь со своей половинкой. Она вполне определенно знала, что та ее не услышит, но хотя бы иметь возможность иногда посматривать за ней, как за беспомощным ребенком, было необходимо, все же, хоть теперь они и разделены, однако ответственность за это глупое существо с нее никто не снимал. Прислушавшись к своему внутреннему состоянию, Аня определила, что из области живота от ее тела отходит серебряная нить, словно пуповина, и нить эта, неосязаемая и прижизненно неуничтожимая, устремляется куда-то вверх, к ее второй половинке, которая никогда не будет знать, что подобная нить, связывающая ее с той, оставленной глубоко, на изнанке земли, у нее имеется.

Аня тут же сообразила, как этой нитью пользоваться, произвела внутреннюю настройку, и, словно в перископ, увидела, что сейчас происходит на поверхности земли – вернее над ее поверхностью.

Над Москвой бушевала гроза, и среди черных, переполненных влагой туч летел огромный бескрылый динозавр, на котором, вцепившись в складки бронированной кожи, в полубессознательном состоянии сидит ее половинка – обманутая коварным существом восьмилетняя девочка.

«Ну что ж, – подумала Аня (почему-то эта картинка показалась ей знакомой), – по крайней мере эта гигантская пакость выполнила свое обещание и доставила мою половинку на поверхность земли, а вскоре она сможет материализоваться в Энрофе, пока что они по ближайшему отражению летят. Кстати, они ведь сейчас пролетают над Зарядьем, над нашим домом, а этот гад, судя по всему, не собирается ее высаживать. Вовремя же я за ними подсмотрела…» – неожиданно Аня поняла, что через серебряную нить может воздействовать на динозавра, и даже имеет право, дарованное ей Великим Равновесием, покарать его за обман – отобрать полученную обманным путем энергию и вернуть этот вырвавшийся на волю шельт в тело маленькой ящерицы. Но тут же, интуитивно предвидев будущее, девочка поняла, что лучше этого не делать, что шельт динозавра может ей в дальнейшем пригодиться, поскольку находится от нее в кармической зависимости, и она имеет право воспользоваться его услугами (пока не ясно, зачем), а коварный Ху-фу не сможет ей в этом отказать. В результате Аня не стала сурово наказывать динозавра, но транслировала в его сознание весьма чувствительный импульс, что если он сейчас не выкинет свою пассажирку в Энроф, конкретно на лестничную площадку перед Аниной квартирой, то у него могут возникнуть серьезные неприятности. От кого? Не важно, возникнут и все, и мысль эту она подкрепила изрядной порцией страха, который отыскать в душе динозавра и активизировать его не представляло большой сложности. Почувствовав это, диплодок резко пошел на снижение, испуганно дергая головой и вращая глазами, затем, зависнув над крышей Аниного дома, скинул оцепеневшую девочку со своей шеи, изрыгнув из глотки что-то наподобие пламени в ее сторону. При этом, ничего страшного с Аней не произошло, она словно бы оказалась внутри прозрачной огненной сферы и исчезла вместе с ней, но в следующую секунду возникла в пространственном окне над лестничной площадкой перед Аниной квартирой и была словно выплюнута из этого окна в физическое пространство рядом с дверью. Это означало, что Анина половинка из плазменного состояния вновь трансформировалась в обычное, плотноматериальное, и дальнейшая ее судьба теперь мало зависела от той, что осталась на изнанке земли.