Портрет смерти - Нора Робертс

Ева не часто бывала в этом крыле дома. Зачем ходить на кухню, если практически в каждой комнате стоит автоповар? Личные покои Соммерсета находились за кухней и соединялись с остальной частью дома лифтом и лестницей. Ева знала, что иногда он слушал музыку, смотрел телевизор и, как ей нравилось думать, совершал тайные ритуалы.

Дверь в его покои была открыта. Доносившийся оттуда смех сразу поднял Еве настроение. То был безошибочно узнаваемый хохот Мэвис Фристоун.

Ева заглянула в щель и увидела закадычную подругу, стоявшую в центре комнаты. «Мэвис родилась на свет, чтобы всегда находиться в центре», – подумала она.

Сегодня волосы Мэвис были по-летнему светлыми. Вполне приличный цвет, если не считать, что кончики волос были розовыми и голубыми, а в пряди были вплетены крошечные серебряные колокольчики, весело звеневшие при каждом движении. На ней весьма своеобразный наряд – нечто вроде блузки, но с оголенной спиной, на груди перекрещенные полоски ткани все того же розового и голубого цвета. И крошечные шорты.

Хотя живот Мэвис был плоским как доска, Ева вздрогнула, вспомнив, что подруга беременна.

«Наверняка этот шедевр высокой моды создал Леонардо», – подумала Ева, глядя на возлюбленного Мэвис. Огромный бронзоволикий Леонардо смотрел на экстравагантную будущую мать с таким обожанием, что Ева не удивилась бы, если бы его глаза приняли форму сердечек.

Соммерсет сидел в передвижном кресле. Его обычно суровое лицо сморщилось от смеха.

Ева испытала укол жалости, увидев загипсованную ногу и лубок на его плече. Она знала, что такое сломанные кости, порванные мышцы и как тяжело переживает лечение человек, который привык все делать сам.

Она была почти готова сказать ему что-нибудь утешительное и даже дружелюбное, но тут Соммерсет повернул голову. В глазах старика мелькнуло удивление, а затем он с ледяной насмешкой сказал:

– Здравствуйте, лейтенант. Вам здесь что-то понадобилось?

– Даллас! – воскликнула Мэвис и раскинула руки. – Иди сюда, присоединяйся к компании!

Ева направилась к ней и увидела полотнище с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, СОММЕРСЕТ», растянутое между двумя шторами.

«На такое способна только Мэвис», – подумала Ева.

– Выпьешь что-нибудь? У нас есть шипучка со льдом. – Мэвис повернулась к старинному столику на колесах, уставленному блюдечками с колотым льдом и бутылками с газированной водой и сиропами. – Все безалкогольное, – добавила она, – потому что, как сама понимаешь, наш хичхайкер[4] еще слишком мал для крепких напитков.

– Как ты себя чувствуешь?

– Великолепно. Лучше не бывает. Мы с Леонардо узнали, что случилось с Соммерсетом. Бедная лапочка, – пробормотала она, повернулась к старику и поцеловала его в макушку.

При мысли о том, что Соммерсета кто-то может называть «лапочкой», у Евы отвисла челюсть.

– Поэтому мы взяли все, что было под рукой, и приехали составить ему компанию.

– Сегодня утром мы тоже были у врача, – сказал Леонардо, продолжая лучезарно улыбаться Мэвис.

На нем были широкие белые брюки и длинная просторная белая рубаха, реявшая вокруг внушительного тела и подчеркивавшая бронзово-дымчатый цвет его кожи. Волосы были собраны в «конский хвост», тоже розово-голубой, как у Мэвис, и так же украшенный колокольчиками.

– Что случилось? – Ева забыла про свое отвращение к этой комнате и подошла к Мэвис. – Что-то с ребенком?

– Нет, все в порядке, – ответила подруга. – Очередной осмотр, только и всего. И, представь себе, получили фотографии!

– Чьи фотографии?

– Ребенка! – Мэвис закатила голубые глаза. – Хочешь посмотреть?

– Гм-м… Вообще-то у меня…

– Я захватил их с собой. – Леонардо вынул папку из какой-то щели в рубашке. – Мы взяли только те, на которых не видны интимные места. Потому что еще не решили, хотим ли мы знать пол нашего ребенка.

– Ну да, конечно, все эти места достаточно интимны… – пробормотала Ева, показав на живот Мэвис.

– Он имеет в виду снимки, на которых видны половые органы ребенка.

– Ох… – От лица Евы отлила кровь. – О боже…

– Давай, давай посмотри на своего крестника. – Мэвис взяла у Леонардо папку и раскрыла ее. – Ну разве он не прелесть? Просто слов нет!

Ева увидела какую-то крошечную съежившуюся обезьянку с неправдоподобно большой головой.

– Ну надо же… – пролепетала потрясенная Ева.

– Глянь-ка, можно даже пальчики пересчитать.

По мнению Евы, это было еще отвратительнее. Что ребенок делает этими пальчиками, сидя в утробе?

– Леонардо хочет перевести самые удачные снимки на ткань и сшить мне несколько блузок. – Мэвис сложила розовые губки бантиком и послала Леонардо воздушный поцелуй.

– Замечательно. Это будет замечательно. – Занервничавшая Ева посмотрела поверх фотографий на Соммерсета. – Я зашла посмотреть, как тут дела.

– Позволь угостить тебя чем-нибудь холодным. – Леонардо потрепал Еву по плечу.

– Да, хорошо… А где Рорк?

– В спальне с медсестрой. Проверяет, все ли в порядке. Мы с Мэвис пока побудем у вас.

– Конечно, побудем! – В доказательство Мэвис села на ручку кресла Соммерсета. – Мы проведем в городе еще пару недель, так что, если хотите, сможем приезжать каждый день. Если вам будет грустно или одиноко, только позвоните, и я сразу примчусь. – Она взяла здоровую руку Соммерсета и погладила ее.

Ева залпом выпила протянутую Леонардо шипучку со льдом.

– Ну, я только посмотрю, не нужно ли что-нибудь Рорку, а потом уеду. Мне нужно поработать над… – Она осеклась, увидев Рорка, вышедшего из соседней комнаты.

– Добрый день, лейтенант. Я не был уверен, что вы сумеете выбраться.

– Я была по соседству. – Он измучен, подумала Ева. Другой бы ничего не заметил, но я слишком хорошо знаю его лицо… – У меня выдался свободный часок. Вот я и решила заехать и посмотреть, не требуется ли тебе помощь.

– Думаю, у нас все в порядке. Медсестра Спенс довольна здешними условиями.

Соммерсет коротко фыркнул.

– Больше всего она довольна возможностью торчать здесь, не ударяя палец о палец, несколько дней злить меня и получать за это неслыханные деньги.

– Раз так, можешь не волноваться, – любезно ответил Рорк. – Я вычту их из твоего жалованья.

– Не хочу, чтобы эта женщина вилась вокруг меня днем и ночью. Я прекрасно могу сам о себе позаботиться.

– Либо она, либо больница. – Любезный тон Рорка стал колючим. Ева прекрасно знала, что это значит.

– Кроме того, я сам знаю, как следует лечить переломы.

– Жаль, что в больнице ему не сделали клизму и не выкачали из него все дерьмо, – проворчала Ева прежде, чем Рорк успел открыть рот.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});