Долгий путь домой (СИ) - Русич Антон

Помещение склада было разделено на не равные части перегородкой с бронестеклом. Стекло было грязным и несло на себе следы неоднократных попыток его повредить. С удивлением отметил наличие парочки подпалин от выстрелов плазмогана или подобного энергетического оружия. Стоило мне войти как сидевший за массивным столом мужик вскочил и упершись в край стола объемным пивным животом, начал орать:

— Меченый, явился наконец-то — заорал он, активно жестикулируя руками — ты кто Меченый император, а может герцог какой. Сижу, жду его уже два часа, а он где-то прохлаждается.

Не прекращая гневного монолога он пнул в мою сторону выдвижной ящик служащий для передачи вещей через перегородку. В ящике лежала большая стопка свернутых вещей. Забирать их я не торопился, помня о совете Хромого.

— Что замер. Хватай свое барахло и проваливай пока я Дару не скинул инфу о твоем опоздании. Слышал, он обещался тебя в космос выкинуть, так туда тебе недоноску и дорога — закончил гневный монолог кладовщик.

Судя по оранжевому комбинезону, он был таким же заключенным, поэтому его угрозы меня не испугали.

— Хромой просил привет передать.

— Хромой, ну так это другое дело, а что ты молчишь — снова завел он свою пластинку, выдергивая ящик обратно на свою сторону.

Спустя пятнадцать минут я направился в сторону летной палубы. Теперь я стал обладателем пары сменных оранжевых комбезов и технического скафа второго поколения. Скаф был гражданской модели и от комбинезона отличался лишь более толстой тканью и наличием съемного шлема с прозрачным забралом. На правом предплечье располагался небольшой управляющий блок со встроенным универсальным тестером. На поясе располагались магнитные крепления для инструмента. Большой автономностью скаф похвастаться не мог двое суток придел его возможностей. Также кладовщик от больших щедрот выдал удобную заплечную сумку и мне не пришлось свое барахло тащить в руках.

До летной палубы добрался без приключений. После тишины пустых коридоров огромный ангар встретил меня больно резанувшим по ушам грохотом. Народу здесь было прилично. Все были заняты своим делом, на меня никто не обращал внимания. Мой бот нейросеть подсветила зеленым и я направился к нему стараясь не попасть под проносящиеся мимо гравиплатформы.

Короткий забег с препятствиями и я смог добраться до своего корабля. Технический бот третьего поколения. Корпус, сорокаметровый прямоугольник оканчивался квадратами сопел маршевых двигателей по бокам расположены гондолы двух дополнительных двигателей. Они были чуть вынесены в стороны от корпуса и крепились к небольшим крыльям. Крепления были шарнирного типа, что позволяло изменять вектор тяги используя их как маневровые. В носовой части располагались две массивные руки манипуляторов компактно сложенные сейчас бод брюхом. Серый матовый корпус нес следы многократных ремонтов, из украшений имел лишь бортовой номер, написанный белой краской на его бортах.

Скинул искину бота коды доступа. Грузовая аппарель с надрывным гулом опустилась и я смог попасть внутрь. Восемьдесят процентов внутреннего пространства бота занимал грузовой отсек. Так же имелась крохотная каюта, оборудованная выдвижной кроватью, пищевым синтезатором и кабинкой санузла с функцией душа. Вот и все удобства. Экономично, функционально, но в общем довольно уютно на мой не привередливый взгляд.

Дав команду искину на полный тест систем, облачился в технический скаф. Тесты тестами, но летать на этом корыте мне предстоит долго. Так, что пощупать своими руками не помешает. На тестирование и проверку всех систем потратил два часа. Вывод простой, для той ситуации в которой я оказался все могло быть намного хуже. Общий износ бота не превышал сорока процентов. Да он морально и физически устарел, но летать еще способен.

Расположившись в пилотском ложементе, отправил станционному искину запрос на вылет согласно полетного задания. Получил разрешение. Створки ворот озарила зеленоватая пленка силового поля и они поползли в разные стороны. Гравитационное поле стартовой катапульты подхватило мой кораблик и бережно вытолкнуло его в черноту космоса. Активировал функцию нейросенсорного подключения и утонул в пустоте. Бот по инерции удалялся от станции, а я наслаждался непередаваемой гаммой чувств и новых ощущений. Бот стал мной и я чувствовал себя им. Ощущал как бьется сердце реактора, чувствовал всю сдерживаемую силу и мощь маршевых двигателей, сенсорный блок позволил мне охватить, ощутить огромный кусок космического пространства. Мое сознание поглотило чувство восторга, захлестывая разум волнами новых ощущений. Отработал маневровыми ориентируя судно согласно заданному курсу и активировал маршевые двигатели. Бот начал плавное ускорение в направлении заданной точки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Перед глазами вспыхнула пульсирующая красная надпись:

— Перегрузка нейронных цепей головного мозга. Аварийный разрыв соединения.

Мир поблек, сжавшись до пространства крохотной рубки бота. Я лежал в ложементе не открывая глаза. Из изученных баз я знал, что длительное нейросенсорное соединение опасно, а для человека с низким уровнем интеллекта смертельно. Это одна из причин, почему в содружестве и был установлен пилотский минимум в сто двадцать единиц интеллекта. Прямое подключение увеличивало скорость взаимодействия с системами корабля, что приводило к увеличению эффективности управления в экстренных или боевых ситуациях, но вело к перегрузке и разрыву нейронных связей головного мозга. Многие пилоты, особенно москитного флота, выходили из боя в состоянии растения. Также для многих частое прямое подключение превращалось в своеобразный наркотик и со временем разумный, становился похожим на так полюбившуюся ему бездушную машину. Что не минуемо, приводило к лишению статуса пилота, а как следствие к самоубийству в девяносто девяти процентах случаев. Для безопасного использования необходимы тренировки и постепенное увеличение времени соединения.

Открыл глаза. Провел ладонью по лицу, на перчатке скафандра, словно ртуть, свернулись капельки крови, что текла из носа. Перед ложементом стояла Лиска, упираясь кулачками в бока, она нервно размахивала рыжим хвостом.

— Ну что наигрался, — в ее зеленных глазах раскаленной лавой кипел гнев. — МАЛЬЧИШКА!!!

Разгневанная девчонка исчезла.

Я и сам понимал всю глупость своего поведения, но не смог удержаться от соблазна. Встав с ложемента отправился в каюту. Ужасно хотелось есть, да и умыться не мешает. Корабль на курсе, все полетные данные у искина есть, дальше он без меня справится. До того момента как мы войдем в поле обломков и потребуется мое вмешательство еще шесть часов, думаю даже вздремнуть немного успею.

Вздремнуть я успел. За пятнадцать минут до входа в поле обломков меня поднял искин. Проглотив стакан тоника. Облачился в скафандр вбежал в рубку и рухнул в пилотское кресло. На обзорном экране отображались последствия разыгравшейся здесь очень давно трагедии. Обломков было не много если сравнивать с огромным полем, что словно кольца Сатурна вращалось вокруг местной звезды. Ее гравитационное поле стянуло на свою орбиту основную массу обломков. Мне же как новичку дали легкое задание. Пятерка фрегатов сцепилась с легким крейсером архов. Точно судить мне сложно, но судя по огромной пробоине в кормовой части от попадания торпеды, фрегаты выполняли роль загонщиков, позволяя эсминцу или торпедоносцу подобраться к жертве. С задачей они справились и теперь противники вместе плыли в пустоте безмолвным памятником для своих экипажей.

Плотность обломков была не большой, и подобраться к цели не составило большого труда. Бот не имел силового поля, но был не плохо бронирован, что позволяло работать в подобных условиях, не боясь получить пробоину от мелких обломков. Синхронизировав скорость и вектор движения с интересующим меня корпусом, активировал манипуляторы. Искин сообщил об успешной фиксации. Работая маневровыми и дополнительными двигателями, плавно отошел в сторону и начал разгон к перерабатывающему комплексу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})