Всем спокойной ночи - Дженнифер Вайнер

— Маленькие мерзавцы закрыли меня в своей палатке, — пояснила подруга, с усилием выпрямляясь и пальцами расправляя спутанную шевелюру.

— Признавайтесь, кто это сделал? — Я свирепо уставилась на своих детей.

Софи хихикнула, Сэм и Джек опустили головы.

— Немедленно извинитесь!

— Простите нас, — пропели они хором, но Джейни отмахнулась от них и, пошатываясь, направилась к лестнице.

— Может… понадобиться… переливание крови. Никогда… не заведу… детей, — бормотала она.

Вот и конец моему плану загрузить всех в минивэн и отправиться к телефону-автомату, чтобы снова позвонить Эвану.

Я поставила детей в угол и занялась обедом — рыбные палочки и замороженный картофель фри в духовку, замороженный горошек и морковка уже кипели на плите.

Сэм и Джек следили за мной со своего насеста и спорили, кому достанется красная тарелка. Пришлось минут пять рыться по всем ящикам, чтобы найти вторую красную тарелку, именно в этот момент они оба решили, что хотят есть с белых тарелок. Софи воротила нос от своей порции, пока я не достала из холодильника кувшинчик с соусом васаби и маринованным имбирем, не дала ей пару палочек для еды и не сказала, что это суши глубокой заморозки.

В восемь тридцать, когда Джейни и малыши спали, я положила себе рыбные палочки, жареный картофель и налила в пластиковый стаканчик шардоне. Поставив ужин на кофейный столик, я вытащила из сумочки записную книжку «Привет, Китти» и свернулась клубочком, приготовившись читать. «Теперь мы вместе» — что бы это значило? Кто та брюнетка на фотографии, и могу ли я найти благовидный предлог, чтобы съездить в Монтаук и разузнать все на месте?

Когда я открыла глаза, было уже десять часов. Рядом с входной дверью стояли два чемодана на колесиках, и мой муж — высокий, худой, с тенями, залегшими во впадинах на щеках, галстук сдвинут набок — терся носом о мою шею.

— Тебе известно, что в нашей комнате для гостей вырубилась чужая женщина?

— Тебе сегодня крупно повезло, — зевнула я.

— Не вставай, — прошептал Бен, целуя меня в шею.

Я провела пальцами по его густым черным волосам, легко дотронулась до лица и кончиком пальца обвела пряжку на ремне. Джейни и дети спали или, по крайней мере, лежали тихо, стиральная и посудомоечная машины работали, их шум скроет предательский стон или хрюк, спать нам обоим не хотелось, и месячных не было, следовательно, появился реальный шанс, что мы займемся сексом впервые за… дай бог памяти.

Я попыталась вспомнить, когда же был последний раз… А вдруг я забыла, как это делается?

— Ужасно переживал, что не мог находиться здесь, рядом с тобой, — сказал он.

Однако не настолько ужасно, чтобы помешать эрекции, пульсирующей под ширинкой брюк в тонкую полоску. Я снова зевнула и расстегнула «молнию».

— Тебе было страшно?

— Очень страшно, — ответила я, пока Бен подсовывал руки под мой облегающий свитер. — И никого еще не арестовали, а я пошла навестить Филиппа Кавано и…

— О, детка… — Муж расстегнул мне лифчик и положил руки на груди, на каждую в отдельности.

Сначала он сжал левую грудь, потом правую, потом обе вместе, словно сравнивал их по весу. Я шумно вздохнула.

— Она была писателем-невидимкой, — продолжила я, пока Бен срывал с меня брюки.

— Потрогай меня, — задыхаясь, произнес он, взял мою правую руку и прижал к передней части брюк, на случай, если бы я сама не догадывалась, где именно он хотел, чтобы его потрогали.

— Для Лоры Линн Бэйд, этой жуткой блондинки, ну ты знаешь… — Он снова прижался губами к моим губам, то ли в порыве страсти, то ли чтобы заткнуть мне рот.

Я ответила на поцелуй. Бен выпрямился и положил руку мне на шею. Давление было легким, но не вызывающим сомнений. Я вздохнула, нагнулась и начала.

— Боже, — задохнулся он. — Боже, Кейт, как хорошо.

Моя голова дергалась вверх и вниз, руками я цеплялась за его бедра.

— Знаешь, — с трудом дыша, проговорил он, — прежде я слышал о Филиппе Кавано.

— Что именно?

— Какая-то женщина. Он и какая-то женщина. Пожалуйста, не останавливайся.

— Когда?

— Прошлым летом. Парень, который мне сказал — Денни Саймон — из банка, помнишь? У них была страстная любовь, бешеная страсть прошлым летом. Вот так, так.

«Прошлым летом, — успела подумать я, пока Бен поднимал меня обратно на диван. — Интересно».

— Какая-то Анна. Или Нэн. Или. — Бен стянул с меня свитер через голову, оторвав две пуговицы. — Кейт, мне нужно войти в тебя.

Пуговицы со стуком упали на пол, я сделала мысленную пометку поднять их, прежде чем мы ляжем в постель.

Софи и Джек уже были достаточно взрослыми, чтобы не совать незнакомые предметы в рот, а Сэм еще не был готов на все сто процентов. В этом месяце один раз мы уже ездили с ним в «неотложку», когда он засунул сушеную клюквину себе в ноздрю.

Рука Бена скользнула вверх по моему бедру. Я закрыла глаза.

— О, о…

Теперь не няня, а какая-то Анна или Нэн. А может, и няня тоже. Я не могла не восхититься энергией Филиппа. А потом подумала, что, вероятно, он просто хотел отомстить Китти. Она ездила на свидания в Нью-Йорк, вместо того чтобы заниматься писательством, и пока отсутствовала…

— О, — выдохнула я, когда Бен раздвинул мне ноги. — О, милый, подожди. Моя диафрагма…

— Я выну, — тяжело дыша, пропыхтел он.

В предыдущий раз, когда я купилась на такое обещание, через девять месяцев мы получили Сэма и Джека.

— Секундочку.

Бен застонал, но откинулся на диван.

Я завязала плед вокруг талии и рысью рванула вверх по лестнице.

Противозачаточная диафрагма лежала там, где я ее оставила — в аптечке, и это меня обнадежило: по крайней мере, она не выглядела очень пыльной. Я нашарила полтюбика спермицида, выдавила двойной слой по краю, потом заполнила саму диафрагму прозрачной массой. «Береженого бог бережет», — подумала я, поднимая ногу на туалетное сиденье. Я вставила диафрагму, подхватила плед и стремглав бросилась вниз. Муж снял рубашку и галстук, и его бледное тело было обнажено, за исключением черных носков и журнала «Экономист» на коленях.

Я отшвырнула журнал, провела руками по скудной растительности на его груди и умостилась сверху, думая, что это похоже на езду на велосипеде: раз уж научился, то никогда не разучишься, сколько бы времени ни прошло.

— Ох, — вздыхал он, — ох.

— Не разговаривай, — прошептала я, покачивая бедрами и прижимая пальцы к его губам.

— Почему нет? — прошептал Бен, легонько прикусывая мой указательный палец.

Я схватила его за плечи и закрыла глаза.

— Потому что мешаешь мне представлять, что ты тот крутой доктор из «Скорой помощи».

— Очень смешно, — заметил он, переворачивая меня на спину.

Я вздохнула, подумав, как же мне сейчас хорошо, ощущая всю полноту бытия. Я вдруг осознала, что впервые с того момента, как нашла мертвую Китти, мои мысли были заняты чем-то другим, помимо мыслей об убийстве.

И, конечно же, я сразу стала думать о Китти и Филиппе. Бен задышал чаще. Я вцепилась ему в спину.

— О боже…

Бен прикусил губу, чтобы не закричать, и содрогнулся, крепко сжав руками мои бедра.

— Вот видишь, — сказала я, выскальзывая из-под него через пару секунд, — как хорошо, когда ты возвращаешься с работы, пока я еще не сплю.

— Да. Так давно мы не были вместе. — Он прижался своей потной щекой к моей.

— Мне кажется, Чеви Чейз[14] продержался дольше, чем ты. — Я свернулась калачиком в углу дивана, тяжело дыша.

— Тебе еще может повезти, — сказал он, притягивая меня к себе.

Я ощутила его улыбку на своей щеке; Бен обвил своими длинными стройными ногами мои ноги, не такие длинные и не такие стройные.

— Что, начинаем президентскую кампанию Эла Шарптона?

— Вообще-то, его предвыборная кампания была затяжной, — сообщил Бен, бережно укладывая меня на спину и медленно поглаживая у меня между ног. — Его вполне легитимные надежды на президентство были, может, и мимолетны, но зато кампания длилась целую вечность.

— Не останавливайся, — промурлыкала я, и глаза мои закрылись. Мне было так хорошо, так хорошо…

— Мама?

— Мама занята! — откликнулся Бен.

«Слишком поздно», — подумала я, обвязалась вязаной шалью и встала. Ничто не убивает настроение так, как не засыпающий четырехлетний ребенок.

— Мамочка, Сэм говорит, что хочет попить водички.

Софи спустилась вниз по лестнице.

— Но я сказала ему: «Никакой воды после того, как ты уже лег, потому что написаешь в кровать», а тогда Сэм сказал…

Она уставилась на мое голое тело, которое просвечивало через дырки в шали.

— А где твои штанишки?

— Подожди минутку, Софи, — попросила я, потуже завязывая шаль вокруг обнаженных ног и взяв ее на руки.