Пояс Поветрули - Алексей Александрович Кротов

деловито произнес прокурор.

– Вот вы говорили, Олег Константинович, что у меня нет рабочей гипотезы… – не пытаясь скрыть обиду в голосе, проговорил Попов. – А между тем, она есть: убийца – маньяк.

– Аргументы?

– Во-первых, – начал загибать пальцы следователь. – Характер убийства, – множество ножевых ранений, предположительно нанесенных скальпелем. Во-вторых, отсутствие серьезных мотивов для убийства Покровской. А в-третьих, моя интуиция.

– Кого вы подозреваете? – это спросил Дудынин.

– Ярко выраженных маньяков в ходе следствия не обнаружил, Владислав Анатольевич.

Тут раздался хохот. Это смеялся Ермолкин. Очки сползли ему на нос, руки елозили по столу, всё тело его сотрясалось от хохота, переходящего в икоту. Даже Дудынин, всегда подозревавший прокурора в театральности, поверил в искренность его веселья.

– Шедевр, – задыхаясь и багровея, выдавил Ермолкин. – Просто шедевр!

Дудынин хотел было и на этот раз сделать ему замечание, но памятуя о предупреждении прокурора, счел за лучшее промолчать.

Вдоволь насмеявшись, Ермолкин обратился к следователю:

– Если это всё, что вы вынесли за время своего сидения в Полянске, то вам пора в утиль. Звучит это довольно грубо, не скрою, но надо называть вещи своими именами. Бьюсь об заклад, что сегодня будет выработана гипотеза, более или менее отвечающая фактам, и появится подозреваемый, неплохо укладывающийся в них. И сделаю это я за несколько часов, тогда как вы возились в Полянске около месяца и привезли дырку от бублика. Наверное, это жара так на вас повлияла, – заключил прокурор, с наслаждением выдыхая дым в лицо Ольге Ильиничне Мигуновой.

Та поморщилась и демонстративно отодвинула в сторону свой стул. Ермолкин не обратил на это никакого внимания и прямо спросил Попова, раздельно выговаривая каждый слог:

– Кого вы подозреваете?

– Сложный вопрос, – осторожно начал Попов. – Как я уже говорил, сразу маньяка ни в ком не заподозришь, но в первую очередь меня привлекают приезжие и те, у кого мог быть скальпель.

– А это, как я понимаю, три наших медика? – вставил свое слово Дудынин.

– Именно, – подтвердил Попов. – Профессор Семенов, доктор Брянцев и медсестра Рубцова.

– Ну, Брянцев, как известно, уже не первый год в Копейкино, – заметил полковник. – К тому же, Копейкино в двух километрах от Полянска и, в конце концов, если маньяк живет там, зачем ему искать жертв так далеко, есть ведь люди и поближе.

– Может, он хотел замести следы, – высказала предположение Мигунова.

– Не лишено смысла, – задумчиво кивнул Владислав Анатольевич.

– Ну, а что со скальпелем профессора? До сих пор не нашли? – сверкнул очками прокурор.

– Увы! – пригорюнился Попов. – Как сквозь землю провалился.

– И что вы думаете по этому поводу?

– Не исключаю, что это орудие убийства, но его мог взять любой. Ленка Образцова наверняка всем разболтала.

Прокурор кивнул, соглашаясь.

– Да уж, у этой сплетницы язык без костей.

– Я взял скальпель у Брянцева, – продолжал Попов. – Экспертиза установила, что им не пользовались уже много лет.

– Неудивительно, – хмыкнул прокурор. – Неужели вы вообразили, что кто-то вот так на блюдечке вынесет вам орудие убийства.

– Но у Брянцева могли позаимствовать скальпель и вернуть обратно без ведома хозяина, – отпарировал Попов.

Ермолкин оценил силу удара поднятием бровей.

– Неплохо, – пробормотал он. – Неплохо.

– Ну, а муж? – спросил Дудынин. – Почему вы о нем не говорите?

– Да не о чем тут говорить, – вздохнул Попов. – Гнусный тип, при этом феноменально глуп.

– Чтобы изрезать человека большого ума не требуется, – заметил полковник. – Он ведь вполне мог работать под маньяка. Такая мысль вам в голову не приходила, Кирилл Александрович?

– Приходила, Владислав Анатольевич, приходила, но как только я его увидел, сразу же ушла. К тому же он был на Брянщине…

– И это главный аргумент?! – нетерпеливо перебил его прокурор. – Кто выигрывает от смерти Покровской? – поставил он вопрос.

– Да вроде бы никто, Олег Константинович. Вот разве что она узнала какую-нибудь компрометирующую информацию о браконьерах.

– Подробнее!

– Ну, нам же известно, что она ранее звонила и сообщала о выстреле в лесу, – заморгал следователь, которому что-то попало в глаз.

– А вы уверены, что звонила она? – неожиданно выстрелил вопросом прокурор.

– А кто же? – опешил Попов. – Да ведь Куролесин допрашивал ее, а Нина Анатольевна подтвердила.

– Ладно, ладно, – миролюбиво сказал Ермолкин. – Я же всех деталей не знаю. Мало ли кто может позвонить и назваться выдуманным именем.

– А насколько по-вашему убийство связано с браконьерством? – обратился к коллегам полковник Дудынин.

– По-моему, эти две вещи несовместимы, – зевнула лейтенант Мигунова. – Как гений и злодейство.

– Перестаньте умничать! – одернул ее прокурор.

Ольга Ильинична поморщилась, но смолчала. До поры, до времени.

– Не могу четко определиться по этому вопросу, – высказался Ермолкин. – С одной стороны, вряд ли браконьер пошел бы на убийство, но с другой… А впрочем сейчас об этом нечего говорить. Давайте лучше разберемся с алиби. Попов перечислил тех, у кого не было алиби: Бецкий и его мать, Андрей Сергеевич Смолянков, профессор Семенов, Юлия Рубцова, Ленка, доктор Брянцев и Никифоров.

– Ужасный субъект, – вмешался Дудынин. – Я поговорил с ним пять минут и меня чуть не стошнило. Его зачем-то прислали из Утесово. Ужас!

– Я в прошлом году зато с Шельмой пообщался, – похвастался прокурор. – Вот уж кошмар, так кошмар! А что касается утесовской милиции, так там еще не до того додумаются. Не верите? – спросил прокурор, заметив сомнение на лице Дудынина. – А зря, Владислав Анатольевич, зря! Я вам раскрою секрет Полишинеля. Там же идиот на идиоте сидит и идиотом погоняет!

– Ну, наверное, не всё так плохо, – пробормотал Дудынин.

– Хотите конкретный пример! – обрадовался Ермолкин. – Пожалуйста. В прошлом году на 23 февраля, слава богу, что не ко Дню милиции, лейтенант Сапожников упился вдрызг, как представитель почтенной и уважаемой профессии, которая когда-то легла в основу его фамилии, и послал поздравительную телеграмму на имя царя Иоанна Васильевича Грозного. На почте сразу «скорую» вызвали. Хорошо хоть додумались.

Дудынин молча в остолбенении глазел на Ермолкина.

– Неужели царю? – изумленно выдохнул Попов.

– Ему, Владислав Анатольевич, ему! Если бы «скорую» не вызвали, он бы и Александру Македонскому послал, и царице Тамаре, не сомневайтесь!

– И каков был диагноз? – невозмутимо поинтересовалась Мигунова.

– Белая горячка, естественно. Что вы, в самом деле, Ольга Ильинична, первый день на свете живете? Хотите еще пример? – разошелся прокурор. – Пожалуйста! Милиционер Бровкин прошлой осенью остановил «Москвич» с номерными знаками икс, игрек и еще там из высшей математики и заявил ошалевшему водителю, да, прямо так и заявил, что номер поддельный, потому что не могло наше государство на машину такие буквы навесить. Достаточно примеров?

– А он тоже был того? – неуверенно спросил полковник.

– Он и был, и есть – того! – заверил его прокурор. – Только он совсем того, без всяких скидок