Страна грез - Линт Де

"С какой бы это стати?" - спросил ее бестелесный голос.

Эш отступила от стены и огляделась. Она не видела женщины-духа, но узнала голос Я-вау-тсе. Отголоски его звенели у нее в ушах.

Рокочущий шум, гром, барабанный бой или что бы это ни было, постепенно приближался. Он был еще тихий, но в нем появилось ощущение его близости. Словно барабанщики были на расстоянии одной мысли.

"Ты ни о чем не заботишься," - продолжала Я-вау-тсе. - "Жива ты или мертва, тебе все равно. Что мне проку в таком духе, как твой? Я не сниму тебя с твоего Колеса. Ты уже сама сошла с него."

- Это... это неправда.

"То, что ты ни о чем не заботишься, или то, что ты сошла со своего Колеса?"

Эш почувствовала в голосе женщины-духа насмешку, которая взбесила ее.

- И то, и другое - неправда! - воскликнула она.

"Вот как!" - отозвался бестелесный голос. - "Тогда что ты можешь мне предложить, дитя - которое так сильно заботится?"

Женщина-дух спросила это с холодной иронией.

- Да, я забочусь! - сказала Эш. - Просто...

Эш подумала о своей матери.

Она ушла.

Об отце.

Тоже ушел, по-другому, но тоже навсегда.

Она любила их обоих.

О своих друзьях.

Их можно пересчитать одним пальцем.

Кэсси.

Тетя и дядя.

Которые заботятся о ней по долгу.

Нина.

Они никогда не бежали по одной дорожке.

- Просто люди не заботятся обо мне, - сказала Эш.

"Дух, который ты предлагаешь мне, - такой же усохший, как и мой," сказала Я-вау-тсе. - "Зачем он мне?"

- Затем... затем, что я сама предлагаю его тебе.

"Это не много прибавляет ему. Хорош обмен - скудный, нелюбящий дух в обмен на дух твоей кузины, доверху полный любовью к жизни. К жизни и к тем, кто есть в ее жизни. Даже к тебе, дитя. Ее хватает даже на любовь к тебе."

- Я... Я тоже люблю ее! - крикнула Эш, поняв только тогда, когда слова эти раздались, что это - правда.

"Тогда вспоминай ее с любовью."

- Лучше возьми меня вместо нее!

"Того, что у тебя есть, недостаточно," - ответила Я-вау-тсе.

Эш упала на колени и коснулась лбом камня.

- Пожалуйста, - сказала она. - Меня должно хватить. Я - это все, что у меня есть.

Ответа не было.

- Пожалуйста...

Эш умолкла, поняв, что женщина-дух снова пропала. Она прижалась лбом к камням, так сильно, чтобы стало больно, и простояла так долгое время, замерзая, остывая; снег сыпался на ее лицо, окружая глаза и рот.

Барабанный бой почти смолк.

Эш медленно встала, сгорбленная неудачей.

Что еще могло быть хуже? Она потерпела поражение, потому что ее просто не хватило.

Ну, так это и не новость - не так ли?

Наверняка именно так и думал ее отец. И эти, за темными очками, школьные советники, которые притворялись, что заботятся о детях. И этот психиатр, к которому ее посылали тетя и дядя.

Все они были одинаковы. Все они вынесли один и тот же приговор. Она недостаточно хороша.

Дядя Джон и тетя Гвен, и они, должно быть, чувствуют то же самое, а иначе зачем они отправляли ее к врачу?

Эш сунула руки в карманы. Одна рука промахнулась, потому что карман был оторван.

Другая обхватила пальцами гранат. Эш вынула его из кармана и посмотрела на него, проследив взглядом филигрань. Что там Элвер говорил о соединении плода и серебра? Что-то вроде того, что это фетиш. Что когда они соединяются...

"Это обещает, что Колеса снова придут в должное равновесие, как бы далеко они не отошли от своих изначальных кругов вращения..."

- Ну, попробуй, приведи в равновесие... - сказала Эш фетишу.

Запрокинув руку, она со всей силы, которая только была в ней, швырнула его в стену башни. Он ударил по ней со звуком удара огромного колокола. Повсюду вокруг нее стихшая было барабанная дробь возобновилась с новой силой. Плод теперь был лишь кляксой сока и мякоти на стене, а серебряная филигрань лежала на снегу под ней.

Сок, стекающий по камням, был похож на кровь.

Эш сделала шаг к стене. Она поднесла кулачки ко рту и не могла отвести глаз от капель.

Это и была кровь.

Башня истекала кровью.

Барабанная дробь усилилась до того, что от нее болела голова.

Взгляд Эш проследовал за медленной каплей крови до самого низа. Там, где кровь коснулась снега, поднялся пар. В пару появилась зелень, побеги травы и цветок - маленький желтый цветочек лютика. Шелестя и поскрипывая, зелень вылезала из оттаивающей земли, растекаясь, словно вода. Свитграсс и клевер, одуванчики и купки фиалок, сверкающие ромашки. Молодые деревца, увенчанные нежными свежими побегами и почками, которые разворачивались в листья со скоростью, которую едва догоняла стоп-съемка. В воздухе густо запахло головокружительным ароматом весны.

Исцеление, подумала Эш. Вот о чем говорил Элвер, вот что мог сделать гранат.

Исцелить землю.

Но башня... Трещины рассекли камни стены перед ней. Камни сдвигались со звуком, похожим на то, как по весне на реке начинается ледоход. Откуда-то из глубины земли доносился рокот. Башня качалась, в воздухе повисла каменная пыль.

Эш медленно отошла. Страх струился по ее нервам. С грохотом, похожим на удар грома, камни, которые Эш ударила фетишем, обрушились внутрь. На мгновение у Эш потемнело в глазах. Когда она снова увидела, Я-вау-тсе стояла посреди развалин и разбитых камней, осыпанная каменной крошкой.

Черты лица женщины-духа были теперь много более резкими, чем раньше, напомнив Эш мумии, которые она видела в номере "Нэшнл Джиогрэфика". Словно вся жидкость испарилась из ее тела. Глаза ее сверкали опасным огнем. В руке она все еще держала лягушку. Она направила посох на Эш.

- Что ты наделала! - крикнула она.

Холод сковал грудь Эш. Воздух замерз в ее легких. Сердце остановилось. Оледенел костный мозг, и Эш показалось, что она чувствует, как трескаются кости.

- Я... я...

Эш не могла говорить. Она едва могла издавать звук. Все затянулось сверкающей дымкой морозных искр и инея.

- Мерзкий ребенок! - крикнула женщина-дух. - Да я тебе...

- Ничего ты не сделаешь, - сказал новый голос.

Я-вау-тсе медленно подняла голову и глянула мимо Эш. Как только она отвела от нее свой взгляд, Эш сразу же смогла двигаться снова. Она втянула в свои измученные легкие холодный воздух. Похлопала себя дрожащими руками. Медленно обернулась посмотреть, что же помешало духу покончить с ней.

И увидела тех, кто барабанил все это время.

Вокруг нее и женщины-духа полукругом стояли люди - по крайней мере, сперва Эш подумала, что это люди. Люди, одетые в кожаные рубашки и штаны, мужчины и женщины. Их поясные сумки были изукрашены бисером, мешочки с лекарствами, свисавшие с поясов, и сами пояса.

И они носили маски.

Там была лиса с перистым головным убором. Медведь со спутанными космами.

Черепаха с ярким разноцветным шарфом на голове, как носили в Фоксвилле старые итальянки. Древесная лягушка с кожей, испещренной зелеными и желтыми крапинками, в черной широкополой шляпе. Ястреб с ветвистыми перьями на голове. Мышь в маленькой бисерной шапочке. Сом, заяц, лось.

И волк в короне из цветов шиповника.

- Вы не имеете права вмешиваться! - сказала им Я-вау-тсе.

- Она дала нам право, - ответила медведица.

Эш подавила изумленный возглас.

Это были не искусные маски. Это были настоящие их головы...

- Она призвала нас, - сказал лис.

- Кто... вы? - спросила Эш тихим, дрожащим голосом.

- Сновидцы, - ответила мышь.

- Мы наполняем страну духов своими грезами, - добавил человек-лягушка.

- Мы показываем сновидцам их Колеса, - сказал ворон.

От их голосов у Эш в голове зашумело точно так же, как от голоса Я-вау-тсе, но она не ощущала никакой угрозы от этих людей-зверей. Она смотрела на них с восторженным удивлением, заметив барабанчики, висящие на их поясах, пальцы, которые выстукивали по ним - сначала один начинал стучать, потом другой - простой ритм, стоявший в воздухе.

- Вы тотемы, верно? - спросила Эш.

Волчица молча склонила голову:

- Мы ведем, - ответила она.

- Мы наблюдаем, - сказал ястреб.

- Мы грезим, - добавила лосиха.

- Вы вмешиваетесь! - сказала им Я-вау-тсе.

- Нет, - возразил сом. - Мы здесь для того, чтобы проводить тебя в твое долго откладывавшееся путешествие.

- И для того, чтобы убедиться, что ты не возьмешь с собой тех, чье время отправиться с тобой еще не пришло, - добавил человек-черепаха.

- Я не отправляюсь ни в какое путешествие, - отрезала Я-вау-тсе.

- Посмотри на себя, - сказала зайчиха.

Пока они говорили, мумификация продолжалась. От Я-вау-тсе осталась лишь сухая кожа, натянутая на кости. Глаза ее провалились. Губы истончились так, что почти исчезли. Она держала Нину рукой скелета.

- Она обновит меня, - сказала она.

Я-вау-тсе поднесла лягушку ко лбу, прижала маленькое существо к своей сухой коже и начала читать заклинание. Пальцы всех людей-зверей коснулись барабанчиков. От них взметнулась музыка - решительная, но радостная, ритм которой противился пению Я-вау-тсе, рассеивал его силу, развеивал его.