Эсташ Черный Монах - Виталий Дмитриевич Гладкий

покривился. – Связаться с маврами или евреями – себе дороже. Впрямую они не лезут на рожон, но в один прекрасный день вас могут найти где-нибудь на задворках с кинжалом в спине. Клинок они обычно оставляют в теле. Таков обычай. Это чтобы душа мертвеца не вырвалась через открытую рану и не начала преследовать убийцу. Что ж, тогда до встречи, друг мой! Я не могу отказать вам в вашей любезной просьбе.

Эсташ проводил Рамона долгим взглядом. Испанец, получив от него кучу денег, преобразился. Теперь он выглядел настоящим щеголем-махо. Рамон прикупил себе плотный плащ-боэмио[39] красновато-коричневых тонов, короткий черный пиджак, жилет красочной расцветки, плотно облегающие черные штаны до колен, украшенные вышивкой, чулки и широкий кушак из серебристой ткани, перехватывающий талию. Обут он был в низко вырезанные туфли с большими серебряными пряжками, на голове у него красовалась шляпа с большими полями, отделанная галуном. И естественно, за широким поясом у него пряталась превосходная наваха с клинком из знаменитой толедской стали.

Юноша почему-то был уверен, что Рамон все сделает как должно. И не ошибся. Идальго организовал ему встречу с красавицей-мавританкой на одном из рынков Толедо, который находился неподалеку от заветной улочки, где она проживала.

Рынков в городе было много. Они работали каждый день в крытых и закрывающихся на ночь местах – алькасериях. Некоторые из них специализировались на тех или иных товарах. Лавки ремесленников, скорняков и кузнецов, ювелиров и менял располагались на специальных улицах, а прилавки продавцов рыбы, овощей и фруктов тянулись вдоль площадей.

Долгое время единственной торговой площадью города была Сокодовер. Ее название указывало на то, что в эпоху мавританского владычества здесь шла торговля лошадьми, мулами и ослами. Но после реконкисты стали торговать зерном и строительным лесом. На площади и соседних улочках располагались склады, которые одновременно могли принимать и на ночлег, а также игорные дома и таверны.

Рынок, где Рамон обещал Эсташу организовать встречу с прекрасной мавританкой, был небольшим, но весьма популярным в Толедо, особенно среди знати. Он располагался в мавританской алькасерии – помпезном здании с колоннами и со сводчатым потолком, в котором для освещения были прорезаны окна. Здесь торговали заморскими тканями (шелком, атласом, бархатом, дорогим текстилем, который назывался «тканями Антиохии»), ювелирными изделиями, оружием, слоновой костью, красным деревом, различными ароматическими мазями и притираниями, а также корицей, гвоздикой, мускатным орехом, кардамоном, перцем и прочими специями.

На этот рынок поставлял товары сам Абул-Касим Рамишт из Серафа. Он выступал посредником, торгуя товарами из Китая и Индии. Только один из его помощников отгружал товаров на полмиллиона динаров.

О богатстве и щедрости Рамишта в мусульманском мире ходили легенды. Он оплатил в Мекке золотую водопроводную трубу в Каабе[40], заменив прохудившуюся серебряную. Кроме того, основал мастерскую по производству китайского шелка, которая приносила ему баснословные барыши. Именно этим шелком покрыли Каабу, когда прежнее покрывало пришло в негодность.

Когда Эсташ увидел прекрасную мавританку, его сердце заметалось в груди, как птица в клетке. Она пришла на рынок в сопровождении неизменной дуэньи. Рамон узнал, что такие походы Абаль совершает раз в неделю. Старуха время от времени бурчала на девушку, чтобы та прикрыла нижнюю часть лица, согласно мусульманскому обычаю, куском полупрозрачной ткани, но красавица лишь небрежно отмахивалась.

Ее окрестили, как и всех детей Хайреддина бин Абдуррахман аль-Джибрина, к тому же мать Абаль была сакалиба, а девушки этого народа не закрывали лицо, поэтому и она не следовала мусульманскому обычаю. Правда, на рынок красавица шла в бурнусе с капюшоном, который не давал рассмотреть ее прекрасное лицо в деталях.

Эсташ приблизился к девушке почти вплотную. Она направилась к лавкам ювелиров, где долго и придирчиво начала рассматривать драгоценности. На ней было немного украшений, и все недорогие. Похоже, девушке просто нравились различные безделушки, которые она лишь примеряла перед зеркалом, но не покупала. Да и кошелек у ее пояса выглядел уж больно тощим. Видимо, Хайреддин бин Абдуррахман аль-Джибрин не очень баловал свою внебрачную дочь.

В какой-то момент Абаль подняла глаза – и встретила горящий взгляд юноши. Ее лицо вмиг стало пунцовым, она беспомощно оглянулась на дуэнью, но той было не до нее. Старуху окружили женщины-хитанос[41].

Первые хитанос, которые называли себя «кале», появились в Испании совсем недавно. Они были христианами, чем снискали симпатии у местного населения. Хитанос испанцы приняли хорошо; возможно, еще и потому, что их было немного. Им дали возможность кочевать по стране, разделенной на отдельные королевства.

Мавры их тоже особо не притесняли. Они были превосходными музыкантами и танцорами (не исключено, что напарник Абаль был как раз из племени хитанос), а некоторые женщины племени кале обладали вещим даром и гадали на площадях и улицах городов Испании.

Именно такие гадалки и взяли в оборот дуэнью, которая под их гипнотизирующими взглядами оказалась совсем бессильной. Она что-то беспомощно лепетала, порываясь присоединиться к своей воспитаннице, но ее робкие попытки были сродни трепыханью рыбы в сети.

Эсташу невольно попался на глаза Рамон. Он стоял несколько в стороне и хитровато посмеивался. Похоже, это была его проделка с «нашествием» хитанос. Юноша знал, что от гадалок так просто не отвяжешься. Значит, у него есть время…

Отбросив прочь стеснительность, что оказалось совсем непросто, он приблизился к девушке вплотную и сказал:

– Ясная сеньорита, примите мое сердечное приветствие… и этот скромный дар.

Эсташ поклонился девушке и с этими словами протянул ей ту самую золотую цепь с драгоценной подвеской, которую он снял с убитого пирата.

Это был очень смелый, даже неразумный порыв. Такие ценные подарки от незнакомых людей в семьях мавров запрещалось принимать; только от родственников. На что надеялся в этот момент юноша, было трудно сказать. Но этот дар он преподносил от чистого сердца, и, похоже, Абаль это поняла.

Она беспомощно оглянулась на дуэнью, которая уже почти вырвалась из заколдованного круга, понося последними словами нахальных хитанос, а затем решительно схватила цепь, быстро спрятала ее в свой кошелек и тихо обронила, даже забыв от растерянности поблагодарить за ценный подарок:

– Завтра… в соборе Святой Марии. Ранняя месса…

– Я буду там, – дрожащим от волнения голосом сказал Эсташ и поторопился отойти от лавки ювелира, потому что дуэнья, злая, как тысяча чертей, разметав гадалок, уже спешила к своей воспитаннице.

Большая мечеть Тулайтулы была в свое время переделана из вестготского собора, построенного в честь Девы Марии на месте, где она явилась митрополиту Ильдефонсу в 656 году.

После взятия Толедо христианами собор Святой Марии был перенесен в мечеть. Он включал в себя одиннадцать