Эсташ Черный Монах - Виталий Дмитриевич Гладкий

знал. Поэтому это слово зазвучало в ушах юноши музыкой.

– Чтобы сделать шаг, нужно перенести одну ногу вперед на некоторое расстояние; колено при этом не распрямляется до конца, – продолжал махо. – Затем вторую ногу перемещают вперед на такое же расстояние. Совершается шаг вперед очень быстро. Если противник пытается уклониться или уйти назад в момент вашей атаки, то нужно сделать два или даже три шага подряд. Шаги вперед можно выполнить как правой, так и левой ногой. Во втором случае нож лучше переложить в левую руку. Если вы нападаете справа, то наносите удар в левую половину тела противника. Если он не сделает шаг назад левой ногой, то будет ранен…

Они занимались до вечера. Учитель был неутомим, а Эсташ начал уставать. В конце концов он перестал что-либо соображать, и Рамон смилостивился.

– Есть предложение продолжить наши упражнения завтра, сеньор, – сказал он учтиво.

– Не возражаю. Извините за назойливость, но не желаете ли отужинать вместе со мной? Я плачу.

По лицу Рамона было видно, что он готов отказаться. Для гордого, хоть и обедневшего, идальго предложение Эсташа было сродни подачке. Но усталость и сильное чувство голода победили, и Рамон сдался.

– Я к вашим услугам, – ответил он сумрачно.

– Превосходно! Поспешим, иначе стража может закрыть ворота…

На Толедо опускался тихий вечер. Обычно говорливые и горластые кастильцы вдруг умолкли и стали разговаривать почти шепотом.

Послышался гитарный перезвон, затем пропел рожок привратной стражи. В воздухе, который к вечеру изрядно посвежел, разнеслись запахи дыма и жаркого. Наступала пора вечерних посиделок, и все городские таверны широко распахнули свои двери.

«Buenas tardes[36], Толедо!» – прошептал довольный собой Эсташ и решительно шагнул внутрь бодеги. Сегодня он не опасался нарваться на какого-нибудь сумасшедшего махо, готового драться по поводу и без. Потому как самый настоящий махо, опасный, как змей, шел позади и был почти его приятелем – за то время, что Эсташ и Рамон провели в развалинах римского амфитеатра, они почувствовали взаимную симпатию.

Это чувство было знакомо Эсташу. Влечение друг к другу возникает внезапно, помимо воли человека. Оно сродни любви между мужчиной и женщиной – или она есть и тогда оба тонут в ней, как в омуте, или ее нет, и в таком случае никакие ухищрения не помогут отверженному расположить к себе столь желанный объект вожделений и притязаний.

Глава 5. Прекрасная мавританка

Во времена мавров в Толедо насчитывалось около пятнадцати мечетей. Осталось всего лишь три, и только одна мечеть, Лас Торнериас, регулярно посещалась мусульманами. Находившаяся в самом центре города «Маврская мечеть» была местом проведения сборов мавританской общины. Кроме того, всех желающих там обучали арабскому языку.

С некоторых пор Эсташ стал посещать Лас Торнериас, чтобы хорошо освоиться с разговорным языком кастильцев. Он сильно отличался от того, который преподавали в школе переводчиков. Этот язык назывался «альгарабия». В нем было много как испанских, так и арабских слов. На нем общалось почти все население Толедо, что нередко ставило Эсташа в тупик – о чем они разговаривают?! Он просто не понимал этого языка, хотя считал, что арабский освоил более-менее сносно.

Его интерес к «альгарабии» был неслучайным. Однажды после занятий с Рамоном он оказался возле таверны, которая называлась «Алегре моро» – «Веселый мавр». Это было место, где по вечерам обычно собирались мориски – мавры, официально принявшие христианство. Название «мориски» употреблялось только в Кастилии. В Арагонском королевстве их называли просто «мавры», а в Валенсии и Каталонии – «сарацины».

Как обычно, на небольшой площади перед таверной бушевали нешуточные музыкальные страсти. Три мавританские гитары выдавали бешеный ритм, а смуглые танцоры соревновались в технике исполнения фламенко. Так продолжалось довольно долго, пока в круге не осталась всего одна пара – высокий гибкий мавр-байлаор[37] и совсем юная девушка-мавританка неземной красоты; по крайней мере, так показалось Эсташу.

Она была в красном длинном платье с оборками; оно называлось «bata de cola». Байлаор щеголял в темных брюках, подпоясанных широким поясом, и белой рубашке с широкими рукавами. Поверх рубашки он надел короткую жилетку-«чапеко».

На плечи мавританки была накинута андалусская шаль с очень длинными кистями. Она то закручивалась вокруг ее тонкого стана, подчеркивая стройный девичий силуэт, то ниспадала с плеч, и тогда танцовщица становилась похожей на красивую, мятущуюся птицу.

Ритм задавал байлаор, отбивая его каблуками с подковками. Звонкая дробь была слышна издалека и привлекла внимание Эсташа.

Юноша застыл в восхищении. Ему уже доводилось видеть мавританские танцы, но обычно танцевали изрядно уставшие за день простолюдины; ждать от них изящества и грации не приходилось.

Юная мавританка в красном платье и байлаор, явно большой мастер в танцевальном искусстве, закончили свое выступление, и публика осыпала танцоров цветами и так заорала от восхищения, что на шум начали сбегаться даже те горожане, которые и не думали в этот вечер посетить таверну. И ясное дело, никто из них не ушел восвояси, не отведав в «Алегре моро» доброго вина. (К вящей радости хитрого хозяина заведения, позволившего устраивать подобные развлечения возле таверны.) А танцы тем временем продолжались. Но уже без юной мавританки в красном платье.

Эсташ едва не упустил ее. Она накинула темный бурнус с капюшоном и была такова. Ее сопровождала дуэнья – пожилая женщина с темным мрачным лицом. Юноша бросился за ними и услышал, как она корит девушку за то, что та пренебрегла отцовским запретом и появилась на публике, да еще и станцевала. На что девушка ответила беспечным смехом. Эсташу показалось в этот момент, что зазвенели серебряные колокольчики.

Шли они недолго. Толедо делился на кварталы, внутри которых жители селились согласно социальному положению, ремеслу или религиозной принадлежности. Обитателей внутри квартала объединяли образ жизни, профессия или религия, и они могли рассчитывать на помощь и защиту.

В верхней части города, на северо-востоке, рядом с Алькасаром, простирался хорошо укрепленный правительственный квартал, называвшийся аль-Хизам, и доходил до стены и двух ее восточных ворот. Он был окружен полосой укреплений, отделявшей его от остальной части города.

Центральная часть города, между крепостью и Большой Мечетью, предназначалась для торговли. Здесь располагались многочисленные уличные лавки, в которых выставляли свою продукцию ремесленники. От рыночной площади, где торговали лошадьми, мулами и ослами (она называлась Сокодовер), и до крытого рынка Алкана друг за другом следовали лавки кузнецов, портных, скорняков, менял, брадобреев, мясников, сапожников, горшечников, ювелиров, торговцев рыбой, красильщиков и разного рода посредников.

В торговом квартале две крытых закрывающихся на ночь алкасерии (рынки, на которых продавали один определенный товар) соседствовали с фондуками – одновременно гостиницами для бродячих торговцев