Твой пока дышу (СИ) - Семакова Татьяна

– Да к чёрту этот хлам! – проорала визгливо. – Три дня коту под хвост!

Пнула ближайшую коробку, собрала по чемодану для себя и дочери на первое время, остальное была готова сжечь вместе с квартирой, но вмешалась Вероника Павловна, тяжким выдохом потушив воображаемую спичку в моей руке. После чего, ничего толком не взяв, но с трудом закрыв багажник, мы двинули в путь.

– Уснула, – выдыхает Вероника Павловна и просачивается между двух передних сидений для, судя по приготовлениям, крайне приватной беседы. – Линдочка, солнышко… – ну сто процентов, заход уж больно аккуратный.

– У Вас остаться нельзя? – сбавляю на градус дебильной подковыркой.

– Да тьфу на тебя, дурёха! – возмущается вполголоса, но быстро возвращается к заискивающим интонациям: – Я только спросить хотела… – замолкает, я же прикладываю палец к дёргающемуся от лютого напряга веку и безропотно жду. – Какой план? – наконец-то вымучивает свой сокровенный вопрос, понизив голос до заговорщицкого шёпота.

У меня его не было. Вплоть до той самой роковой минуты никакого плана не было. Просто доехать, просто взять у неё его номер, просто набрать и договориться о встрече. Проще некуда! Но, она спросила. И я тут же начала придумывать.

И вот я, уложив спать дочь и разобрав свои скромные пожитки, уже еду к нему на квартиру. Принарядилась, не без этого. Платье выбрала довольно демократичное, чтоб с порога не набросился, животное ненасытное, но бельишко красивенькое нацепила, кружевное, сексуальное. Чтобы поговорили сначала, а там уж как пойдёт... Конечно же, была вероятность, что его попросту нет дома. На этот случай держала в голове и план «Б», и «В». Разумеется, проскальзывала мысль, что он может быть не один, но её я всячески гнала, сосредоточившись на главном – я еду поговорить. Еду увидеть первую эмоцию от моего внезапного появления, еду сделать предварительные выводы, понять, как мне вести себя с ним, на что рассчитывать.

Всё просчитала, как будто бы.

Машина его у подъезда вселяла определённые надежды. Консьерж в элитном малоквартирном доме, услышав его фамилию, пропустил без лишних вопросов. Ухмылку на его лице, пойманную случайно, просто проигнорировала. Проигнорировала лифт, поднялась на четвёртый этаж по лестнице, прокручивая в голове варианты начала непростой беседы. Его ответы, его реакции, от шока до яростных воплей.

Всё предугадала, как будто бы.

Ко всему была готова.

Долго и настырно давила на кнопку звонка, теряя надежду и решимость. Уверенность плыла вместе с чёткостью картинки перед глазами, в груди настырно разверзалась чёрная пропасть, дверной глазок непрозрачно намекал, что он меня видит, просто не желает открывать, и, позвонив в последний раз после перерыва, я трусливо отступила.

И дверь начала открываться.

Так резко, что я едва не получила по носу, но, по-честному, лучше бы он меня тогда вырубил.

– Чего, блядь?! – рявкнул ещё из-за двери, ещё не видя, кто потревожил его в столь поздний час.

– Я… – прошелестела, отступая, разом забыв все заготовленные речи, все варианты приветствия, все слова.

Голый. В бешенстве.

Абсолютно голый, возбуждённый, буквально целится в меня своим агрегатом. На лбу испарина, на груди блестят капельки пота, причудливо искажая новые татуировки, набитые поверх старых армейских.

Радикально бешеный, руки в кулаки, вена на шее отбивает дробь, лицо от злости аж бордовое, под цвет моего платья, очень гармонично получилось.

– Блядь, – вторит уверенно, взглядом цепляет, парализует, приковывает.

Бежать хочу. Как можно дальше, как можно быстрее. Пошевелиться бы только, раскачаться, отмереть и не умереть.

– Блядь, Линда… – бормочет, вытирает лоб одной рукой, опускает взгляд, отпускает, но теперь я сама уходить не хочу.

Скольжу взглядом по его мускулистому телу. Разглядываю непривычные замысловатые татуировки. Разноцветные синяки и кровоподтёки. Запоминаю каждый сантиметр, каждый миллиметр, всё в памятную коробочку, всё под крышку, под замок, на задворки. Неприлично долго таращусь, ненасытно, облизываюсь. Сука, облизываюсь… не могу сдержаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Нервный смешок, неровный вдох, подозрительно спокойные размеренные стуки сердечной мышцы. Редкие, правда. Едва ощутимые. Неслышные. Исключительно с целью поддержания моей жалкой жизни.

– Прости, я помешала, – безжизненный голос, пустота во взгляде, пронизывающий холод в конечностях, до онемения, до судорог в отвыкших от высоких каблуков икрах.

– Нет! – откровенная ложь прямо в глаза.

– Ну ты где там? – капризный голосок из-за двери и его торс обхватывают тонкие женские ручки с ярко-красными ногтями. – Мы тебя ждём…

Куманов морщится, я, вопреки здравому смыслу, улыбаюсь. Щёлкнул автоматический тумблер, запустил аварийный источник питания, врубил защитные механизмы на полную и обнажил зубы. Наколка акулы под грудью ощутимо так зашевелилась в обратном от Куманова направлении, пытаясь утащить за собой.

– Скройся, – шипит злобно, обернувшись через плечо. Судя по его члену, отсчитывающему четыре часа до рассвета, настрой я ему своим появлением всё-таки сбила. – Линда, какого хера ты тут делаешь? – выдувает, когда нежные ручки перестают пересчитывать кубики его пресса.

Ого, вот так даже. Ну, что ж… на большее, видимо, рассчитывать не приходится.

– Есть разговор, – очень стараюсь ответить разборчиво, но, зараза такая, улыбка словно приклеенная, и с растянутыми до ушей губами дикция явно прихрамывает. Собираюсь с мыслями, собираю губы, абстрагируюсь от его тела и заверяю со всей серьёзностью, проникновенно даже: – Для меня очень важный.

– Я слушаю, – подбирается, во взгляде появляется беспокойство.

Господи, какой абсурд… ну не говорить же ему вот так, из подъезда, голому?

– До завтра точно ждёт, – теперь пресловутую улыбку приходится вымучивать. Кривую, неискреннюю. – Ну, или когда ты освободишься…

– Я свободен, Линда, – высекает жёстко. Брови к переносице, грудь от частых пульсаций аж вибрирует, подбивая капельки пота начать стремительный спуск. – Говори, я слушаю.

– Я… это… – мямлю, взгляд в пол, беглый захват его охладевшего к плоским утехам прибора, режущая поток сознания мысль, что даже в подобном состоянии он выглядит сокрушительно. – Это не на пять минут и… не хочу впопыхах. Не так, – кивок головы в сторону его великолепия, лёгкий взмах руки вместо прощания, капитуляция с видом побитой собаки.

– Линда! – нервный оклик в спину, но не кинется же он за мной в таком виде? Нет, не так. Но не кинется же он за мной…

Из подъезда выползаю. На полусогнутых. Пытаясь не вдумываться в то, что только что произошло. Пытаясь заблокировать сознание. Спешно выстраивая стену между рассудком и яркими иллюстрациями к происходящему в его холостяцкой берлоге.

– Линда? – голос друга врезается в голову низкочастотными волнами. – Линда!

– Эмир… – шепчу, поднимаю полный слёз взгляд, но выставляю руки, не принимая его объятий. – Не сейчас, не тут, я расклеюсь, не трогай, не жалей, не подходи даже, – тараторю тихо и сбивчиво, зажмуриваюсь и гоню ладонями воздух в противоположном от себя направлении, вместе со всеми этими флюидами сочувствия и вибрациями сострадательности.

– Что случилось, Линда? Что он сказал? Что он сделал? Я…

– Ты ничего не предпримешь, – режу строго, широко распахивая глаза. – Понял меня? Ничего.

Прикрывает глаза, шумно втягивает носом воздух. Очень шумно. Весь воздух нахрен одним махом захватывает. Натурально, я ни вдоха на его сделать не могу, как завороженная наблюдаю за тем, как расходится на пуговицах его рубашка.

Медленный выдох, выкрик из-за спины:

– Линда!

Куманов подоспел. Окружена, блин! И, пожалуй, всё же сломлена.

Облизываю губы, сглатываю, моргаю, быстро растираю лицо, оборачиваюсь.

– Ты… – зря старалась, его взгляд обращён к Эмиру и, судя по почерневшим глазам и стиснутым зубам, встрече он не рад. – Ты её привёз? Ты?!

– Я только подъехал, Павел, – чеканит Эмир злобно. – Решил проверить как ты тут, дружище. Почему мобила в отключке, не в отключке ли ты сам. Вижу, что нет. Спортивки наизнанку, друг. Переодень, поговаривают, к неприятностям, – выдаёт всё это на одном дыхании и довольно грубо хватает меня за запястье, разворачивая и утягивая за собой.