Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки - Кика Салви

Девушка и трамвайчик

От Аролдо

Она хотела найти пластырь. Он искал успокоения.

Она нашла пластырь. Он ушел заинтригованный.

Но трамвайчик продолжает свой путь.

У кого тощая попа, тот страдает от ударов о твердую деревянную лавку.

У нее достаточно худая попа. Следовательно, ее попа страдает в этом трамвайчике.

Похоже, она этого не заметила. Она сидела, когда я с ней заговорил.

Конечно, это был пустой разговор во время тяжелой поездки.

У меня были срочные дела. У нее оставался лишь один день.

Простая одежда. Голубая или красная? Не помню.

Греческий профиль. А может, римский? Ну, что-то в этом роде.

Тонкая талия. Грудь? Я не обратил внимания. Широкие бедра. У нее дети.

Взгляд видавшей виды.

А трамвайчик продолжает свою жизнь. Всегда по одним и тем же изогнутым линиям.

На одном из поворотов я заметил ее белые ноги. Худые. Длинные. Развратные. Скрывающие тайные желания.

Трамвайчик – открытое пространство, в котором нас изучают тысячи глаз. А если бы мы были в автобусе и совершали длительное путешествие?

Ах, эти ноги, светлые и развратные...

Как ему не хотелось быть провинциальным грубым мужчиной. Он будет долго ждать. Он не мог поверить. Он будет сомневаться в своих собственных силах. Грубиян. Как мне не подходит открытое пространство... трамвайчика. Это священный трамвайчик, трамвайчик святой Терезы...

Он не останется с ней. Но, после их прощания, в его глазах останется грусть от упущенной возможности. Эти развратные ноги...

Его письмо увеличило мое раздражение при воспоминании об отпуске в Рио. У меня было одно желание: вылететь первым же самолетом в Рио и позволить ему впиться зубами в каждый сантиметр моих ног. Он немного оскорбил меня репликой о попке, потому что именно этой частью тела я так гордилась. Но тогда я сообразила, что, наверное, он привык к горячим кариокским теткам, а рядом с ними я и вправду была беззадой и белой. Аролдо стал с тех пор объектом моего желания, и от виртуальной переписки мы перешли на мало приличные телефонные разговоры поздней ночью. До тех пор, пока не пришла менструация, и я вновь не захотела мужской силы.

Я присутствовала на фотосессии моего издательства на тему «Хорошая жизнь» (имеющую отношение к гастрономии, напиткам, сигарам, бытовым приборам и т. п.). Она проходила в магазинчике за квартал от дома Бету. Возбуждение росло с каждой сигарой, которую я фотографировала, и поскольку мы закончили уже после обеда, я решила, что в редакцию не вернусь. Я спустилась на один квартал прямо к дому своего мулата, предупредив по мобильному, что зайду.

Он был ошарашен неожиданным приходом, но казался довольным. На мне были джинсы и белая рубашка, пересеченная подтяжками, которые крепились на поясе, и которые на голом теле производили сенсационный эффект. Пока я шла на встречу, я решила, что от меня не откажутся, а я покончу со своей острой сексуальной потребностью, которая мучила меня с самого дня рождения. Я была нежной и ласковой еще на пороге, чтобы не осталось сомнений в том, для чего я пришла в этот дом.

Поначалу он пытался устоять, но ничто так не заставляет сдаться, как сладострастные нашептывания на ушко и сладкий голосок. И за секунду до того, как мы впали в забытье, я услышала самое красивое признание из всех, что когда-либо срывались с его губ: «Эта смирительная рубашка очень тебе идет, Кика». Это был верх блаженства.

После этой последней встречи у нас было еще три или четыре феерические ночи. Мы находились рядом и говорили каждый день, но даже так мы не были похожи на семью. Иногда он делал паузу в нашем общении, иногда я, со своим непоследовательным поведением. Длилось это до тех пор, пока неопределенность нашей «ситуации» не довела меня до бешенства и я не написала статью, подтверждающую наш разрыв («Мужчина для пользования»). С редкой жестокостью (и чтобы гарантировать результат) я послала текст ему с просьбой проиллюстрировать его. Это сработало. Он рассвирепел, и мы прекратили отношения, возобновленные затем уже как товарищеские, а не как пакт между двумя умалишенными.

Мужчина для пользования

Иногда все, чего хочется – хорошего секс-обслуживания

Для какой цели, в конце концов, служит сегодня мужчина? Чтобы трахать женщин. Точка.

Если бы я жила под давлением робкого (но и могущественного) романтизма, я бы сказала, что мы любим мужчину за ту нежность, которую он нам дарит, за чувство равновесия, порождаемое уверенностью, что наша любовь пропорциональна, и без чего жизнь лишается смысла (фу!). Но если быть откровенной, пусть это даже грубая правда, скажу: мужчина существует для ряда действий, которые технология вибраторов пока еще не изобрела. А именно, для того, чтобы называть нас «моя красотуля» или «детка», подпитывать наше эго и мышечный тонус и, в самом лучшем случае, чтобы уводить нас от неприятностей в бесстыдные горячие ночи, гася наши невзгоды и проблемы в победный момент оргазма (а для этого пока не придумано ничего лучшего, чем мужчина).

Встретить большую любовь очень сложно. Чем больше власти мы, женщины, приобретаем, чем больше денег зарабатываем, тем все меньше шансов найти эту любовь. Потому что пространство, которое должна бы занять любовь, становится все меньше и меньше (без всякой двусмысленности!). Полнота любви все откладывается, и что же делать с этой, такой быстротечной, жизнью, в то время пока мы ищем этот святой Пенис или святой Грааль?

Оставаться одной неинтересно. Хотя, конечно, куда интереснее, чем быть абы с кем. Но между двумя этими положениями существует одно переходное, характеризующееся потрясающей возможностью иметь секс-обслуживание. Вот тут-то в игру вступает мужчина для пользования (упс!).

Это тот самый пенис плюс все дополнительные атрибуты – ласковый парень, идеальный в постели, который остановился на полдороге от дружбы к любви. Это не друг, так как между друзьями не подразумевается никакой страсти, не великая любовь, не порабощающая страсть, а просто человек, ласкающий наш слух и кожу. Он может быть любезным и милым, когда необходимо, а самое главное, знает, когда пора уходить. Работает это так: он приходит, когда мы его зовем, уходит, когда не хотим его видеть. Он показывает нам себя только с лучшей стороны, ведь это несложно, когда встреча длится так мало. Свой дурной характер, занудствования и плохое настроение он прячет на время, приберегая для друзей, мамы или девушки. С нами же он – само веселье, потому что знает, зачем пришел. Он должен быть всегда настороже, чтобы слинять как только почувствует, что мы влюбляемся в него.

Но быть мужчиной для пользования не так уж легко. Во-первых, ты должен быть совершенно случайным в жизни девушки, и вы оба должны договориться, что из всего этого не выйдет большой любви, чтобы никто не пострадал впоследствии. Во-вторых, страсть должна быть сильной, избавляющей от долгих прелюдий. Ведь главной целью секс-сервиса является оргазм. В-третьих, встречаться нужно не чаще, чем раз в неделю, чтобы не завязался роман.

Самая хорошая сторона этого дела заключается в объективности: оба знают, на что идут и очень хорошо исполняют свои роли, что гарантирует наслаждение и не вызывает и мысли о серьезных отношениях. Он поддерживает нашу самооценку на хорошем уровне, улучшает наше настроение, помогая нам скорее найти любимого и отказаться от его услуг мужчины для пользования.

Меня очень забавляло отвечать во время рабочего дня на письма моего знакомца из Рио-де-Жанейро, они всегда были очень колкими. Я проводила большую часть времени в Интернете, притворяясь, что тружусь, потому что совершенно не могла концентрироваться на работе, но не имела этому никакого достойного оправдания. Я находилась в постоянном возбуждении, взвинченная и готовая наорать на любого, кто будет мне докучать. Но я не замечала, что уже давно зажглась та лампочка, которая означает предел здоровья.

Было очень занятно писать кариокскому журналисту, что он не имеет ничего общего с торговцем наркотиками и бандитом, но по-настоящему бессовестный человек. Это была воплощенная наполовину мечта о неотесанном мужлане.

Немного времени спустя после моего возвращения в Сан-Паулу, раздался интригующий телефонный звонок от Гейнца, «анонимного» дружка из-за стола актеров из Рио, друга того моего актера (который в тот момент должен был меня ненавидеть). Он предложил мне пользоваться его квартирой на Копакабане, когда я буду приезжать в Рио.

Это был образованный мужчина, ближе к шестидесяти, наделенный типичным для его поколения благородством, и очень богатый. Я приняла его приглашение и выехала к нему в пятницу вечером (забив на работу) в переполненном автобусе, вся исполненная энтузиазмом и воодушевленная перспективой встретить парня, с которым мы переписывались, этой же ночью.