Пламя и Пыль - Джеймс Гарднер

— Надеюсь, вам удалось подобрать жезл, — сказал я Иезекии.

Парень утвердительно кивнул — а ведь сделать подобное было практически невозможно. Все происходило в трущобах Улья, на улицах которого нельзя оставить даже собачье дерьмо. Чьи-то жадные руки тотчас вцепились в имущество Беловолосого, однако, Уизл вытащил из кармана клочок шерсти, сделал пару жестов, что-то произнес, и неожиданно из-за угла показался отряд стражей Гармониума, на лицах которых читалось большое желание вступить в драку. Проходимцев, хотевших присвоить жезл, словно ветром сдуло, и Иезекия спокойно собрал то, что принадлежало Беловолосому.

— А его одежду вы тоже подобрали? — поинтересовался я.

— Всё, — рассмеялся Иезекия, — мы подобрали всё. И как только я собрал вещи, стражи растаяли как дым. Уизл был великолепен.

— По части иллюзий гномы известные мастера, — согласился я, поторопив Иезекию с рассказом.

Танцующие протащили Беловолосого на своем помосте еще несколько кварталов, прежде чем ему удалось ухватиться за бельевую веревку, натянутую через улицу между домами, и проскользнуть по ней в окно второго этажа. Последовал гром проклятий, и спустя какое-то время он показался на улице, выскочив из двери со штанами, украденными с веревки, и тарелкой лапши на голове. Обогнув колонну Процессии, Беловолосый свернул в переулок, чтобы натянуть штаны. Иезекия и Уизл неотступно следовали за ним до входа в грязный и обшарпанный салон татуировок, из которого, по словам Иезекии, тот так до сих пор и не вышел.

— По-твоему, там и есть логово наших врагов? — спросил я.

— Нет, — ответил Иезекия, — по-моему, он там делает татуировку.

* * *

Когда мы добрались до салона, нашего коллегу гнома нигде не было видно. Иезекия проводил меня в переулок, откуда хорошо просматривался вход в магазин, и где было достаточно темно, чтобы спрятаться. Едва мы устроились в тени домов, как чей-то голос произнес:

— Ему все еще делают татуировку.

Я весь покрылся мурашками.

— Уизл? Ты что, невидимый?

— Да, уважаемый Кэвендиш.

Я этого, конечно, видеть не мог, но, клянусь, он опять поклонился.

— Значит, ты уже был в лавке и разведал, что к чему? — спросил я.

— Совершенно верно. Господин Беловолосый заказал собственный портрет на правое плечо.

— Странно. — В определенных кругах, как в Сигиле, так и на Внешних Планах, существует мода на татуировки, но никогда прежде мне не доводилось видеть, чтобы кто-то украшал себя собственным изображением. Как правило, наносятся тайные символы, знаки кланов или даже рисунки, отмечающие убитых врагов, но собственные изображения — никогда. Я вообще редко встречал портретные татуировки, поскольку для такой работы требуется профессиональный художник, способный на большее, чем карикатурные поделки.

— Расскажи поподробнее, что ты видел, — попросил я невидимого Уизла.

— Тот человек, господин Беловолосый, вошел внутрь и что-то сказал хозяйке этого заведения. Ей оказалась женщина дроу — темный эльф. Похоже, она специалист в своем деле; все эльфы умелые мастера.

— Я в курсе, Уизл. Давай дальше.

— Как пожелаете, уважаемый Кэвендиш. — На этот раз мне явно послышался легкий шелест, когда гном поклонился. — Увы, подобраться поближе, чтобы услышать, что именно сказал господин Беловолосый той женщине, я не смог, ибо еще не успел сотворить заклинание невидимости. Но, судя по всему, им пришлось поторговаться, прежде чем татуировщица взялась за работу.

— Это потому что у нас все его деньги, — вставил Иезекия, потрясая узлом с одеждой со следами пыльных отпечатков.

— В конце концов, — продолжил Уизл, — он снял с пальца золотое кольцо, которое не заметили Плясуны. Женщина согласилась взять его в качестве платы и с тех пор занимается его рукой. Когда стало ясно, что этот процесс будет долгим, господин Иезекия вызвался вернуться назад к Мортуарию, чтобы поискать, не остался ли там кто-нибудь из наших коллег.

Поскольку у нас было время, я рассказал им о том, как Уна и Кирипао отправились следить за ворами, и описал наш бой с умертвиями. Услышав о нежити, напавшей на Упокоенных, Уизл не проронил ни слова. Трудно сказать, был ли он шокирован тем, что умертвия нарушили Перемирие Смерти, или же печалился о гибели своих товарищей. Может быть, гном обрадовался, что его друзья, наконец, достигли истинного совершенства смерти. Я никогда не понимал образа мыслей Упокоенных.

Оставив Уизла наедине с его горем (или же радостью), я разобрал вещи Беловолосого. Одежда была простой, но добротной, такого покроя, который не привлекает к себе внимания в трущобах Улья. Я не удивился, обнаружив, что она покрыта той же смесью белой и бурой пыли, что нашлась на мантиях умертвий. Что бы это значило, я пока не догадывался.

Остальные вещи были куда интереснее. Во-первых, конечно, огненный жезл. Я решил не трогать его голыми руками, мало ли какая в нем могла быть ловушка. Казалось, лучше оставить его Иезекии — вполне вероятно, что всезнающий дядюшка Тоби научил парня обращаться с такими магическими вещами. Я вернулся к другому имуществу, среди которого были: кинжал, покрытый липким зеленым веществом, очевидно, ядом; платиновая цепочка, разорванная в драке с Плясунами; и кошелек, в котором обнаружился обрывок плотной бумаги с нарисованным тушью портретом Беловолосого.

— Хм, — произнес я. — Похоже, этот парень от себя без ума. — Стоило ему лишиться рисунка, как он отправился делать замену в салоне татуировок. Для этого он даже расстался со своим золотым кольцом. Какая невиданная самовлюбленность; случись мне потерять почти все свои деньги, я не стану тут же отдавать последнюю ценность для того, чтобы потешить свое самолюбие. Портрет нужен Беловолосому по какой-то особой причине… и я знал, что здесь пахло магией.

— Значит так, вот вы двое маги, — обратился я к Уизлу с Иезекией. — Скажите, для какого заклинания нужно иметь собственное изображение?

— Интересный вопрос, сир, — ответил гном, — но я затрудняюсь на него ответить. Существует много магических школ и в каждой школе есть свои вариации. Два мага могут сотворить одно и тоже заклинание, используя разные компоненты, которые подбираются в соответствии с личными предпочтениями. В этом отношении волшебники с Прайма отличаются большой затейливостью.

— Это уж точно, — кивнул я, бросив взгляд на Иезекию.

* * *

Беловолосый покинул салон через пару минут после того, как часы пробили пик. Уизл, который незримо за ним наблюдал, подал нам множество всяких знаков перед тем, как тот появился на пороге, и поэтому мы с Иезекией хорошо укрылись в тени к тому времени, как Беловолосый вышел на улицу, заботливо покрывая руку какой-то желтоватой мазью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});