Детское время - Квинтус Номен

удовольствием. Например, дюжину городов, поднявшихся вдоль «дороги к горам», Кодр лично спроектировал. И общую инфраструктуру, и дома, поднимающиеся там, и крепости. К крепостям у Кодра было особо трепетное отношение и он гордился каждой из них, даже несмотря на то, что Катя Великая их довольно сильно критиковала — но критиковала-то она их за «некрасивость», а вот по части функционала хвалила. Да так хвалила, что с именно её подачи Кодр успел получить два ордена «Знак почета». Что тоже было лишним поводом для гордости — хотя сам он не понимал, почему «никто раньше до этого не додумался».

«Стандартная» городская крепость, занимающая около полутора гектаров, окружалась высокой — метров в двенадцать — стеной. На метра на полтора-два снаружи стена была бетонная, а внутри представляла собой четырехэтажный дом — не самый удобный, но в котором «в случае чего» могло укрыться до пяти тысяч человек по принципу «в тесноте, да не в обиде». Высокие башни по углам крепости скрывали зерновой элеватор на полторы-две тысячи тонн, в подвалах размещались разные овощехранилища, с запасом обеспечивающие картошкой, капустой, морковкой и яблоками весь город в течение минимум полугода. А в центре крепости — непременная водопроводная станция и «аварийная» маленькая, киловатт на пятьдесят, электростанция с запасом дров на месяц.

Деревенские крепости были попроще: занимали они обычно с четверть гектара, четырехметровая стена вокруг ставилась кирпичная или каменная, внутри стоял единственный дом деревенского старосты (он же — «правление», и он же — жилье для всей деревни на случай осады), гараж для тракторов и автомобилей. И единственная на всю деревню дровяная электростанция — «мобильная», на двадцать киловатт. К электричеству Кодр относился очень серьезно.

Потому что электричество — это станки, а все «могущество» новых территорий обеспечивалось главным образом Брянским механическим заводом. Сейчас уже не только им, но завод и по сию пору был основой «промышленной мощи» региона. Когда-то выстроенный для производства сеялок и косилок, завод постепенно рос и в размерах, и «по номенклатуре выпускаемых изделий», отпочковывая от себя новые заводики в новых городах…

И все это создавалось ради дороги. Кодр прекрасно понимал, что именно она дает возможность легко включать новых людей в общую структуру государства. Ведь если мужику не составляет труда доставить выращенные продукты в ближайший город и купить там что-то ему нужное, то он и продукта побольше постарается вырастить, и жизнь свою приукрасить. А государству будет куда как проще детишек этого мужика приобщить к знаниям. Ну, и за здоровьем всех этих мужиков и их семей проследить…

Поэтому от «главной» дороги сами собой вырастали дороги «второстепенные», обычно с ранее существующим «городам» и поселкам. Причем строили эти дороги сами жители этих деревень и городов, твердо зная (после нескольких прецедентов), что по дорогам очень быстро приезжают на помощь жителям гвардейцы в случае нападения различных «деклассированных элементов». От инженеров Кодра требовалось лишь проследить, чтобы такая дорога «соответствовала минимальным требованиям», ну и мосты, если требовались большие, выстроить. Но «второстепенные» пока оставались лишь «улучшенными грунтовками», а главную дорогу Кодр строил всерьез, помня, что строители лишь закладывают основу будущей дороги уже железной.

И, собственно, именно поэтому, когда Екатерина Владимировна сообщила, что рельсы класть уже пора, для постройки железной дороги почти ничего и не потребовалось: Кодр научился «продумывать всё заранее»…

Весной двести семьдесят седьмого года случилось «очередное собрание Спецкомитета», а на самом деле члены его собрались отметить очередной Сашкин день рождения. Саша к своим дням рождения относился серьезно, а чтобы получать больше подарков, по примеру Марины пересчитал дату с учетом сдвига по времени. Но пересчитать-то он пересчитал, а в результате отмечать его он стал дважды: «по старому стилю и по новому». Но против этого особо никто не возражал: лишний повод собраться и повеселиться никогда лишним не оказывается — в особенности, когда избытка поводов для веселья как-то не замечается.

Ну а когда подарки были вручены и поздравления произнесены, как-то разговоры сами собой повернулись в направлении текущих работ. Однако, раз уж все собрались именно веселиться, разговоры эти свелись к уже достигнутым свершениям, и первым хвастаться достижениями принялся Никита:

— Ребята, мы уже с этого лета можем прилично расширить финансирование всех наших работ!

— А я что-то и не заметила, что стала выделять вам больше денег, — усмехнулась Катя-первая.

— А я и не говорил, что Госплан нам лишнюю денежку предлагает, просто открылись новые источники.

— И какие же? Может, мне тоже такие источники не помешают.

— Я научился делать алюминиевые ложки!

— Предлагаю за такое технологическое предложение немедленно выпить! — рассмеялся Коля и поднял кружку с чаем.

— Ты ничего не понимаешь в высоких технологиях, а потому я попрошу Олю торта тебе не давать. У меня на новеньком заводе в Звенигороде народ научился штамповать алюминиевые ложки…

— Ты уже нам об этом сообщил, — с нарочито грустной физиономией прокомментировал Вова.

— А я не закончил. Так вот, алюминиевые ложки, алюминиевые кружки и алюминиевые даже кастрюли. Но наштамповать алюминиевую посуду — это даже не полдела, а четверть дела. Мои ребята научились делать на алюминии эматалированное покрытие!

— И что?

— И то. Валерий Диокл, между прочим, заказал для начала сорок тысяч алюминиевых кружек и двадцать тысяч алюминиевых котелков для легионеров. Кружки по десять денариев и котелки по двадцать пять — потому что котелки с крышкой. А сейчас на заводе придумывают как вытягивать алюминиевые фляги, и когда придумают, я отправлю Диоклу еще и сорок тысяч фляг по тридцать денариев штука. Вроде и немного, но уже в сумме будет больше миллиона, который мы можем тратить как хотим.

— Ну, сто тысяч рубликов — тоже деньги, — тихонько хмыкнул Денис, — но не такие, чтобы уж от души разгуляться.

— Ты лучше честно всем скажи: «я, мол, дурак, ничего не понял, поясни». Ну так вот, отдельно поясняю: посуда эматалированная. Для армии римской — серая, а вот для гражданских — уже цветная. У меня научились покрытие раскрашивать в голубой, зеленый, красный чуть-чуть в фиолетовый, в густой фиолетовый цвета — и на римском рынке разноцветная алюминиевая кружка стоит тридцать денариев оптом. В смысле, за такие деньги на русской вилле тамошние торговцы их расхватывают. А алюминиевые разноцветные ложки со свистом уходят по пять или семь денариев. В общем, Катя, у тебя есть прекрасный шанс купить у римлян что-то на десять миллионов денариев, которые сейчас лежат на Русской вилле в Риме, выдав нам соответственно миллион рублей нашими деньгами. И это — выручка только с первой поставки одним «Богатырем», полученная