Измена. Право на обман (СИ) - Арская Арина

— Сочувствую, — пожимаю плечами. — Пропей витаминчики.

И тут я замечаю на пальце Саши обручальное кольцо, которое он так и не снял. Забыл?

— Кольцо, — цежу сквозь зубы я. — Почему ты его не снял?

— Не хочу, — он не опускает взгляд.

— Сними его.

— Нет.

— Саша… — медленно выдыхаю я. — Мы в разводе.

— Я знаю.

— Вот и сними это чертово кольцо, — клокочу я.

— Закон не обязывает меня снимать кольцо, — его взгляд темнеет.

— Саша, это ненормально, ты понимаешь? — мой голос поскрипывает бессильным гневом. — Это ведь символ…

— Оно напоминает мне о тебе, Ева. И знаешь, — он усмехается, — я пытался его снять, но с первого раза не получилось, и я решил, что это знак.

— Знак чего? Того, что у тебя пальцы растолстели?

— Как вариант, — Саша смеется.

— Сними его!

— Нет.

Сжимаю кулаки, медленно выдыхаю и в неконтролируемой ярости шепчу:

— Ты меня бесишь! Чего ты добиваешься?!

— Ничего, — спокойно отзывается Саша. — Я не хочу снимать кольцо, и только. Почему тебя это так раздражает?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— Мы в разводе! — рявкаю я.

— Да, — улыбается, — и я на него пошел только из-за твоего желания, но ты не заставишь меня снять кольцо.

— Это плохая примета, — с твердой уверенностью говорю я.

— Для кого? — вопросительно изгибает бровь.

— Для тебя.

— Я в приметы не верю, — безапелляционно заявляет Саша. — Да и ты никогда не была суеверной. Это просто кольцо. Полоска золота.

— Нет, не просто!

Во мне просыпается желание связать Сашу и насильно снять кольцо.

— Меня сейчас терзает другой вопрос, — Саша поправляет галстук под воротом рубашки, — в кого наш с тобой сын такой хитрый? Что-то он долго ищет какого-то загадочного Рекса.

И тут я тоже понимаю, что не припоминаю я среди его игрушек никакого Рекса. Переглядываюсь с Сашей и кричу:

— Денис!

— Это твоя мама в нем проявилась, — Саша одобрительно хмыкает.

— Что это за наезды на мою маму? — возмущенно цокаю я.

— Это разве наезды? — удивленно вскидывает бровь.

— Денис! — делаю несколько шагов к лестнице, и появляется мой сын с красным роботом в руках.

— Я его нашел.

Деловито спускается, а я скрещиваю руки на груди:

— Это не Рекс, а Рэд.

— Теперь Рекс, — Денис поднимает на меня лукавое лицо.

Вздыхаю, обнимаю его и прошу Сашу быть на связи. Он кивает, и я с тяжелым сердцем отпускаю Дениса, который бодро шагает за отцом, который перекидывает на плечо рюкзак его вещичками. Дожидаюсь на крыльце, когда машина скроется из вида, и захожу в дом.

На софе замечаю плоскую бархатную коробочку. Подхватываю ее, открываю и мрачно смотрю на серьги с крупными розовыми сапфирами на черной подложке. Зажмуриваюсь и закусываю губы, чтобы не разрыдаться. На первую беременность Саша мне тоже подарил серьги, но с нежно-голубыми топазами, и я родила мальчика. После родов я пошутила, что в следующий раз жду розовые камушки, ведь я хочу девочку.

Глава 35. Больше не жена

Я не сразу соображаю, что напротив меня у второго ряда морозильной витрины с пакетом замороженного горошка стоит Аня. В легкой курточке, джинсах, с собранными в простую косу волосами и без боевого макияжа, но это она, пусть сейчас в ней нет лоска и вызывающих повадок. Она разглядывает пачку горошка, поднимает глаза и бледнеет, будто увидела смерть с косой, а это всего лишь я.

К ней подходит с тележкой седовласый мужчина, лет пятидесяти.

— Что ты тут застряла?

Аня молчит. Мужчина хмурится, выхватывает пачку горошка и вертит ее в руках:

— Что это?

— Горошек, — пищит Аня, не сводя с меня испуганных глаз.

— Мамка и его просила?

— Да.

— А где список?

Аня вытаскивает из кармана бумажку, и передает мужчине. Тот пробегает взглядом по списку, жует губы и закидывает горошек в тележку.

— Привет, — говорю я. — Ань, ты, что, не узнала меня?

И тут мужчина замечает меня.

— Подружка, что ли?

— Нет…

— Одна очень хорошая знакомая, — мило улыбаюсь я. — Ева, а вы?

Моя наглость не знает границ. Я, конечно, подозреваю, что Саша вряд ли сейчас бегает к Анечке, однако… Мало ли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А я Геннадий, — мужчина тоже вежливо улыбается и приобнимает молчаливую Аню.

— Папа Ани, да? — решаю уточнить.

— А не похожи? — смеется он. — Но да, она вся в мать. От меня у нее только брови, которые она нещадно выщипывает.

— Па, пойдем, а…

— Как у тебя дела, Ань? — перевожу взор на ту, которая стала причиной моего женского фиаско. — Мы же с тобой так давно не виделись.

Да, я мерзкая и подлая стерва. И я вижу в Ане свой позор и неудачу. Мой муж в момент кризиса предпочел ее, а не меня, и я не могу вырвать из себя ядовитые ростки ненависти к “зайчику”. У меня в ушах все еще стоит ее презрительное “какое же ты чмо”.

— Ань, ты не заболела? — возвращаю пачку замороженной клюквы в морозилку. — Ты какая-то бледная. Ань! Блин, я аж не поверила своим глазам, что это ты!

Обегаю морозилку, подскакиваю к Ане и беру ее за руки, будто и правда мы с ней дружили в прошлом.

— Ой, Анюта! Мне надо тебе столько рассказать!

— Так, вы пока болтайте, — Геннадий отмахивается, — а я за мясом.

Скрывается за стеллажами, и Аня вырывает руки. Отступает и медленно выдыхает:

— Оставь меня в покое…

— Как у тебя дела? — делаю к ней шаг. — Ты такая тихая рядом с папой. Прям другой человек.

— Ева… Мне жаль, ясно? — прячет руки в карманы и ежится. — Я выпила лишнего…

— Это точно, — делаю еще один шаг. — Такая скромная тихоня

— Слушай, — смотрит на меня так, словно на нее прет маньяк с ножом. — Ева… Я больше не имею дел с Сашей… Мне проблемы не нужны. Я облажалась. Я признаю это, но…

— Но что? — клоню голову набок и не моргаю. — Папа не в курсе о второй личине дочи?

— Не знает, — Аня сглатывает.

— Согласна, мы многое скрываем от родителей.

— Слушай, — Аня боязливо оглядывается по сторонам и вновь в отчаянии смотрит на меня. — Ева, мне просто нужны были деньги.

— А кто-то говорил про великую любовь, — подплываю к Ане и заглядываю в глаза. — Кто-то хотел с крыши сигануть… Или не хотел?

— Он со мной в тот день порвал, — шипит мне в лицо. — Прислал короткое сообщение, что всё. Никаких больше встреч. Вот я и слетела с катушек. Я все его условия выполняла! Терпела его вечно мрачную рожу, недовольство! А в итоге я осталась ни с чем! И опять живу с родителями и братом! Да, Ева, я хотела денег, лучшей жизни и я устала быть просто девочкой для отдыха! И я не виновата, что все эти богатые мужики женатые поголовно, но Саша отличился, — смеется и рычит. — У него жена чокнутая маньячка!

— Больше не жена, — хмыкаю я.

— Что?

— Что слышала, Анюта. Один богатый мужик с вечно недовольной рожей свободен, — смахиваю ниточку с ее правого плеча. — Второй шанс для тебя.

— Один из его людей мне подробно разложил, что ждет меня, если я посмею появиться на горизонте, Ева, — зло шепчет Аня. — Пока я лежала под капельницей. Саша даже не удосужился лично прийти. И в чем я виновата? Лишь в том, что открыла слепой идиотке глаза?

— Саша был занят увлекательной беседой с этой самой идиоткой, — усмехаюсь я. — Рассказывал, как долго вы встречались, но все же меня осудил, что я тебя щедро напоила дорогим пойлом.

— Какая же ты… — Аня одаривает меня уничижительным взглядом и едва слышно продолжает, — ты ведь и сама только и ждала, чтобы с него стрясти бабла, имущество, развести на алименты. Алименты он, наверное, платит теперь тебе нехилые, да?

— Очень интересные выводы, Аня.

— Да знаю я вас… Все такие приличные с виду, а на деле сосете и сосете с мужей деньги, недвижку, машины. И в чем разница между мной и тобой? А? Лишь тем, что ты смогла его затащить в брак? Ты была той же содержанкой, что и я, только со статусом, — морщит нос, и вновь вижу прежнюю Аню, и слышу знакомую зависть, — а теперь всю ситуацию хитро переиграла и сидишь со своим выродком на жирных алиментах.