Нашествие. Мститель - Виктор Глумов

Наполнившийся благоговейным трепетом, Ксандр осенил себя Священным кругом и побежал дальше. Вскоре он остановился у заколоченного квадратного дома с единственным окном. На двери висел огромный замок. В памяти блеснула картинка: гнилая ткань, битые стекла и куски арматуры на листе жести. Что это, Ксандр не вспомнил, но знал, что там, под листом, ключ. Обогнул здание, увидел кучу мусора, нащупал жесть, потянул на себя и обнаружил под ней узкий лаз. Ступени круто уходили вниз.

Фонарь он не включил, доверился ощущениям, память ведь сохранила каждую ступеньку, каждую трещину в стене. Сейчас будет дверь… Да, вот она. Железная, шероховатая от ржавчины. Отворяясь, недопустимо громко скрипит в тишине.

В нос ударил знакомый запах — пыли и отсыревшей одежды. Ксандр шагнул вперед, нащупал скользкую ткань скатерти, провел по её поверхности и не нашел в положенном месте банки со свечой. Пришлось включать фонарь. Банка стояла на стуле. Свеча перегнулась через край — внизу застыло целое озеро воска. Все существо Ксандра наполнилось негодованием: так не должно быть! От бессилия он заскрежетал зубами.

Чтобы приблизить атмосферу подвала к «правильной», Ксандр долго мучился с огнивом, потом зажег свечу, поставил на стол и осмотрелся. Квадратная комната с закопченными потолками. Печи нет, значит, необитаемая. У стены притулился железный сундук. Крышка откинута, тоже непорядок. Внутри — одежда. Черный китель с четырьмя нашивками. Четырьмя?!

Не совладав с собой, Ксандр принялся ворошить вещи: куртки, футболки, гражданские штаны, шапки, косынки, добрался до доспеха из мягкого железа. «Очень редкий шмот, — напомнил в нем землянин. — Ценный».

… Он отстегнул доспех из мягкого железа, которое называл второй кожей, положил поверх кителя: кирасу, а уже на неё — все остальное. Взял, обычную одежду — рубаху и штаны, надел, подпоясался, приладил к запястью нож…

Вот почему то, что Ксандр силился забыть — своё полурастительное существование на Земле, — помнилось в деталях, а жизнь поистине великого берсера — урывками, как фрагменты кино? Здесь происходило что-то важное. Но что?! Дамир был разведчиком? Кем он был?

Потянуло на улицу. Прежде чем уйти, Ксандр нашел в углу веник, равномерно распределил пыль, чтобы скрыть следы. Выбежал из подвала и мимо горбатых лачуг двинулся к реке. Остановился, глядя с обрыва на бурлящую воду.

Понятно. Дамир направлялся на ту сторону, в Дикий город, и это было его последнее дело. Его там убили, а потом… Потом обыскали схрон. И ощущение неправильности происходящего — оттого, что предметы лежат не на своих местах. Выходит, Дамир что-то знал, но скрывал это даже от самых близких. Чем же занимался Дамир? Кто убил его?

Другая вспышка — толстый бер᾿Мах потрясает брылями, тычет пальцем в потолок.

Вспомнился мастер Фрол, рассказавший о нападении на лабораторию тёмников. Именно там сознание умирающего Дамира переписали на носитель, чтобы приживить какому-нибудь червяку и выведать нужные сведения. После набега сохранились лишь носители, и то непонятно, где чья память. Теперь тёмникам остается наблюдать и ждать, когда проявится Дамир. Выходит, тёмники знали о Дамире все? Или он работал на них втайне от своих?

Что же раскопал Дамир?! Одно Ксандр знал наверняка: никому нельзя открываться. Пусть думают, что он — синтетическая личность, Ксандр.

Безумно захотелось стать Дамиром. Ходить его дорогами, есть из его посуды, прикасаться к его величию, творить историю. Спать с его женщинами.

Ксандр призвал память Дамира, но она шевельнулась — и затихла, а не обрушилась волной, сминая остатки никчемной земной личины. Ксандр надеялся, что это когда-нибудь произойдет, он вернет себя и станет цельным.

Сам того не замечая, он приподнял уголки губ так же, как это делал Дамир.

В казарму Ксандр пробрался, когда уже начло светать. В туалете почистил форму, повесил на гвоздь и провалился в сон.

ГЛАВА 13

ПРИКОСНОВЕНИЕ ПРОШЛОГО

Утром мастер Фрол выдал Вацлаву и Ксандру премиальные — по десятку серебряных монеток, насколько понял Ксандр — приличную сумму. Пожрать в кабаке обходилось в половину монетки, сдачу сыпали медью. Если с выпивкой — на целую серебряную можно всю ночь гудеть. В борделе девочки стоили по-разному, в прошлый раз Ксандру хватило двух серебряных. К сожалению, они с другими землянами обычно получали в неделю не больше четырех.

Еще героям прошедшего дня полагался отдых. Ксандр подозревал, что Нектор бер᾿Грон уже принял решение о присвоении сержантского звания и родового имени им обоим. И, затаив дыхание, ждал, когда Фрол объявит об этом.

В казарме земляне, не получившие ни премии, ни отдыха, сновали туда-сюда, бряцали оружием, тренируясь на плацу, переговаривались. Вацлав подкинул монетки на ладони:

— Куда пойдем?

Ксандр взвесил два варианта: в кабак или в бордель. Напиваться сейчас не входило в его планы. Он бы просто уснул за столом. А в борделе можно было, заплатив девочке, лечь, отвернуться носом к стенке и закрыть глаза часа так на три… Или сколько это по-териански? Почему-то именно с измерительной системой этого мира у Ксандра возникали сложности. Даже математический склад ума не спасал — продолжительность кассера, одной восьмой суток, разнилась в зависимости от длины светового дня…

— К девочкам? — скривился Ксандр.

— Не хочешь, так и скажи. — Вацлав снова подкинул на ладони монеты. — А я пойду. Мне в прошлый раз одна понравилась. Горячая. И красивая. Блондинка. Не ворона, как местные. Надумаешь — поделюсь.

— Да иду я, иду! — Ксандр сплюнул сквозь зубы, а Вацлав усмехнулся.

* * *

Заведение Мамочки Златы посещали и рядовые — варханы, сайдонцы и земляне, — и офицерский состав. Именно поэтому его не закрыли в неспокойное время. Задержавшиеся после комендантского часа могли остаться до утра — со скидкой, естественно, — девочки работали и в долг, отдавались любимому делу всей душой, не только телом.

Мамочка Злата лично встречала каждого гостя, не делая различий между расами и рангами: выходила в холл, всплескивала полными руками, закатывала глаза (на всякий случай избегая смотреть в лицо):

— Здравствуйте, здравствуйте! Как я рада вас видеть, господа офицеры! Проходите же быстрей, девочки заждались!

У нее был еле уловимый терианский акцент, и она всех называла офицерами. Бандерша выглядела располагающе: в скромном сером платье до пола, с пуговками на пышном, не обвисшем с годами бюсте, седые волосы забраны в пучок, морщинки весело разбегаются от серых глаз, полные щеки припудрены и нарумянены.

Еще один поклон, и Мамочка Злата повернулась к Вацлаву с Ксандром чересчур круглым задом, качнула им, намекая: я и сама когда-то была ого-го, и поплыла в «гостиную». Вацлав подмигнул Ксандру и двинулся за бандершей.

Гостиная, как и холл, маскировалась под комнату в приличном доме: диваны, кресла, низкие столики, картины по стенам, обилие хрусталя. Только вот обшивка мебели слегка вытерлась, ковры заляпали так, что пятна не оттирались, а столики были заняты бутылками и тарелками с закусками. Наливай, пей, ешь — потом все это включат в счет, и выйдет дороже, чем в ресторане. Впрочем, посетителей это не останавливало.

Сейчас, в ранний для заведения час, гостей не было. На диване сидели две девочки и о чем-то болтали, потягивая вино. Вид работницы имели помятый — наверное, еще не ложились. Пахло кислятиной и потом.

Мамочка Злата так зыркнула на девиц, что они поднялись и выбежали. Бандерша обернулась к землянам:

— Сейчас я позову других крошек, господа офицеры!

— Юну позови, — велел Вацлав.

— Юночка отдыхает, господин офицер! Юночка что-то приболела…

— Плевать. Зови Юну. — Вацлав вытащил из кармана деньги и продемонстрировал их бандерше. — И вина притащи.

— Вам так понравилась Юночка? — залебезила Мамочка Злата. — Сию секундочку! Думаю, она будет счастлива видеть господина офицера! Вы пока угощайтесь, угощайтесь! А вам кого позвать? — Мамочка Злата обернулась к Ксандру.

— Все равно. Ты нескольких приведи, я выберу.

Мамочка Злата, кланяясь, удалилась, а Ксандр с Вацлавом присели на диван. Вацлав взял открытую бутыль и приложился к горлышку. Вино потекло по подбородку, пролилось на куртку. Вацлав рыгнул, развалился, заложив ногу за ногу:

— Хоть человеком побыть. Ща увидишь. Юна — первый класс. Понравится — поделюсь.

— После тебя? — фыркнул Ксандр. — Спасибо, ты очень добр.

— Не хочешь — как хочешь. — Вацлав ссориться не желал.

Вернулась бандерша с тремя девушками. Ксандр лениво окинул их взглядом: черненькая — ничего так, подтянутая, но надоели ему черные патлы, Вацлав прав, вороны какие-то. Рыжая… Не. Ноги толстые. А третья…

— А вот и Юна, — с удовольствием произнес Вацлав.