Наследник Крэнфорда - Сара Вуд

Глава десятая

Блейку было неловко за то чувство облегчения, которое он испытал, когда наконец покинул мать. Но она расспрашивала его о Николь с удивительной для своего состояния энергией. А ему было неприятно лгать ей. Это казалось в некотором роде предательством.

Господи, как же ему быть? Джозеф всегда был для него самым важным в жизни. И теперь Блейк холодел при одной мысли, что может лишить сына будущего, позволив Николь с Люком стать хозяевами Крэнфорда. Не говоря уже о собственном будущем.

В смятении проклиная любовника матери, несмотря на то, что этот человек дал ему жизнь, Блейк угрюмо шагал в сторону развесистого кедра.

Там был приготовлен легкий ланч. Николь сидела на коврике рядом с тиковым столом, накрытым белой скатертью и уставленным всевозможными холодными закусками. Когда он приблизился, его хмурое настроение исчезло.

Блейк переоделся в желтую рубашку с короткими рукавами и старые потертые джинсы. Опустившись рядом с Николь, он взглянул на голенького малыша, лежащего на пеленке. Тот радостно гулил и махал ручками и ножками.

Блейк улыбнулся.

— Он прекрасно выглядит. Не вижу никакой сыпи.

Николь пощекотала животик Люка и была вознаграждена детским смехом. Ее радость проникла в самую душу Блейка.

— Чудесно, правда? Думаю, к приходу доктора он совсем поправится.

Блейк дал Люку ухватиться за его палец, любуясь милым карапузом.

— Такое крошечное тельце, — подивился он. — Даже не верится, что он вырастет во взрослого. Чудеса, да и только.

Наследник Крэнфорда, подумал Блейк с болезненным уколом. И нахмурился, потому что не желал этому малышу ничего, кроме счастья. Не пора ли рассказать обо всем Николь?

— Можно мне подержать его? Я помню Джо был таким же маленьким. У меня прямо комок вставал в горле всякий раз, когда я видел его. Никак не мог поверить, что он мой сын, и то и дело подкрадывался к нему, чтобы дотронуться и убедиться, что он настоящий.

— Пожалуйста, — мягко проговорила Николь. Наклонилась и поцеловала его в щеку.

Блейк поймал ее лицо в свои ладони и дотянулся до сладких губ. Она пахла ребенком. Этот запах свежести и талька. Ее волосы… Блейк уткнулся лбом в ее шею… напомнили ему благоухание яблоневого цвета. Кожа была такая… мягкая.

Прежде чем все зашло слишком далеко, он отстранился. Взял Люка и уместил пухленькую попку в своей ладони. Голубые глазки доверчиво уставились на него. Блейк почувствовал прилив любви вместе с чувством вины.

— Он прелесть, — хрипло сказал Блейк.

— Не могу спокойно смотреть, когда сильный мужчина держит на руках младенца. Это так берет за душу. — Николь рассмеялась. — Я знаю! Это глупо! Но так приятно видеть, что Люк тебе небезразличен. Как насчет ланча? — добавила она наигранно-веселым тоном, вскакивая на ноги.

Не могла же Николь сказать ему, что снова почувствовала острую потребность материнства. Что захотела иметь детей от Блейка. Захотела, чтобы он лелеял и любил ее, их детей. Что бы он на это сказал? — ужаснулась она своим фантазиям. Наверное, убежал бы за милю и запретил бы ей появляться не то что в Крэнфорде, но даже в Англии.

— Ну, как твоя мама? — бодро поинтересовалась Николь, когда Люка снова положили на коврик, а Блейк сел за столик рядом с ней.

— Что-то подозревает, — сухо ответил он.

Глаза Николь удивленно расширились.

— Почему?

Он грустно улыбнулся.

— Даже после того, как я принял душ и переоделся, я, должно быть, сиял больше, чем обычно. Честно говоря, у меня было такое чувство, что я в состоянии завоевать весь мир и после этого еще протанцевать ночь напролет, так хорошо мне было. Думаю, это было заметно. Она устроила мне форменный допрос!

Глаза Николь засияли от удовольствия и радости.

— И что ты ей сказал?

— Я немного рассказал ей о тебе. Думаю, она сложила два и два. Мой нарочито небрежный тон ничуть не обманул ее. Она хорошо меня знает и наверняка догадалась, что мы стали любовниками. — Он бросил на нее вопросительный взгляд. — Ты не возражаешь?

— Нет, конечно. Мы же свободные люди и можем делать, что хотим. Но не возражает ли она?

— Не думаю. Наверное, она рада видеть меня счастливым. Это единственное, чего мы хотим для наших детей, правда? — добавил он, внезапно нахмурившись.

Ее пальцы скользнули по его плечу, почувствовали напряжение мышц, пробегая по шее, затем поиграли с непослушными завитками волос.

— Своим счастьем мы тоже обязаны нашим детям, — прошептала Николь.

— Не всегда, — проговорил он тихо.

— Ты говоришь о своей матери? Она была несчастлива? — мягко спросила Николь. — Я не могу в это поверить. Она любит тебя и видит, что ты превратился в мужчину, которым она может гордиться. И потом, есть еще Джозеф, в котором она наверняка души не чает.

— Да, конечно.

По его угрюмому профилю Николь поняла, что он что-то утаивает от нее. Что-то важное — возможно, связанное с болезнью матери. А значит, он ей не доверяет. Несказанно удрученная этим, Николь подалась вперед и легонько поцеловала его в уголок рта.

— Твоя мать не единственная, кому не нравится видеть тебя несчастным, — тихо сказала она.

Он бросил на нее быстрый взгляд, и внезапно его рот овладел ее губами, ищущий, требовательный, горячий.

— Ты творишь со мной чудеса. — Он сверкнул улыбкой, которая показалась Николь не вполне убедительной. — Давай поедим. У нас сегодня много дел.

— У нас? — весело переспросила она.

Нет смысла подталкивать Блейка к откровенности. Она может подождать.

— Если хочешь.

С каждой секундой он удалялся от нее все дальше и дальше. Она закусила губу.

— А что мы будем делать?

Вилка Блейка лениво поигрывала кусочком лосося.

— Я подумал, тебе будет интересно совершить со мной объезд имения, помочь мне кое в каких делах, — небрежно сказал он.

Она просияла:

— С удовольствием. Мне только надо покормить Люка и уложить его спать.

— Мы оставим его с миссис Картер, — твердо сказал Блейк. — Согласна?

— Ну, если она не против… Блейк прямо взглянул на нее:

— Я хочу, чтобы ты поехала. Это важно для меня.

— О! — Николь почувствовала волнение от такого признания. — Тогда… да. Конечно. Я уверена, Люк будет в хороших руках.

Когда они закончили есть, Николь одела Люка и стала кормить.

— Наелся, солнышко? — проворковала она засыпающему малышу и положила его в люльку. — Вот и умница, — сказала она, выпрямляясь и медленно застегивая лиф. — Ой!

Блейк проследил за ее удивленным взглядом и уставился на дом, прищурив глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});