Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру

Сыщик открыл мне дверь ошеломленный, с заспанными глазами, готовый послать меня к черту вместе с моими фантазиями сумасбродного репортера. Мне же еще пришлось и убеждать его, что наш враг находится в замке!

— Это странно, — говорит он, — а я-то полагал, что оставил его сегодня в Париже.

Быстро одевшись, он берет револьвер, и мы выходим из комнаты.

— Где он? — спрашивает Ларсан.

— В спальне у мадемуазель Станжерсон.

— А она сама?

— Вероятно, в будуаре.

— Идем туда!

— Погодите, при первых же признаках опасности он бросится бежать, и у него есть целых три пути для отступления — дверь, окно и будуар, где спят женщины.

— Я буду стрелять в него.

— А если вы промахнетесь? Если вы его только раните и он все равно убежит? Не говоря уже о том, что он тоже несомненно вооружен. Нет, предоставьте действовать мне, и я отвечаю вам за успех.

— Как вам угодно, — ответил Ларсан.

Я оставил его в конце поворотной галереи у окна, которое недавно закрыл.

— Ни в коем случае не покидайте своего поста, — сказал я Фреду, — пока я вас не позову. Сто шансов из ста, что наш молодец бросится сюда и попытается спастись именно через это окно. Он пришел этим путем и здесь подготовил себе бегство. У вас опасная миссия.

— Какова будет ваша? — спросил Фред.

— Я прыгну в комнату и спугну его.

— Возьмите мой револьвер, а мне дайте вашу дубинку.

— Спасибо, — ответил я, — вы храбрый человек.

Я взял револьвер, так как должен был встретиться один на один с преступником, и оружие придало мне уверенности. Покидая Фреда, я оставил его у окна № 5 (по плану) и с осторожностью направился к комнате господина Станжерсона в левом крыле замка.

Дядюшка Жак в точности выполнил мое указание и ограничился лишь тем, что попросил профессора поскорее одеться. В двух словах я объяснил суть происходящего. Господин Станжерсон также взял свой револьвер, и втроем мы направились в галерею.

С того момента, как я увидел преступника, сидевшего за столом, прошло едва ли десять минут. Господин Станжерсон хотел немедленно броситься в спальню дочери и убить негодяя, но я объяснил, что, желая убить этого человека, можно и вовсе упустить его. Поклявшись, что мадемуазель Станжерсон в комнате не было, и, следовательно, опасность ей не угрожает, мне удалось смирить его нетерпение и добиться полной свободы действий. Я объяснил, что они должны двинуться ко мне только тогда, когда я их позову или выстрелю из револьвера. Я поставил дядюшку Жака перед окном, расположенным в конце прямой галереи (на плане № 2), так как полагал, что преследуемый беглец постарается добраться до окна, которое он оставил открытым. Однако, достигнув перекрестка и увидев Ларсана, охраняющего поворотную галерею, он бросится вперед и натолкнется на дядюшку Жака, который помешает ему выпрыгнуть в парк из окна в конце прямой галереи.

При этом я, конечно, предполагал, что преступник прекрасно осведомлен о расположении замка, так как только под этим окном снаружи находился выступ стены. Другие же окна прямой галереи выходили в ров, причем на такой высоте, что спрыгнуть вниз и не сломать себе шею было попросту невозможно. Все двери и окна были надежно заперты, включая и двери кладовой. На ходу я сам это проверил.

Итак, наказав дядюшке Жаку не двигаться с места, я оставил господина Станжерсона перед площадкой парадной лестницы, рядом с дверью в прихожую мадемуазель Станжерсон. Ясно, что, спасаясь от меня в спальне, преступник бросится через прихожую, а не побежит в будуар, где спят женщины и дверь которого могла запереть сама мадемуазель Станжерсон, опасаясь незваного гостя. Как бы там ни было, он все равно попадал в галерею, где все пути отступления были ему надежно отрезаны.

Оказавшись в галерее, преступник почти столкнется с профессором и бросится вправо. На перекрестке двух галерей он увидит слева Фредерика Ларсана, а прямо перед собой — дядюшку Жака. Я и профессор Станжерсон будем преследовать его сзади. Преступник в наших руках, и ускользнуть ему на этот раз некуда!

Завершив таким образом необходимые приготовления, я выбежал из замка и, вернувшись к лестнице, вновь принялся взбираться наверх с револьвером в руке.

Тому, кто усмехнется всем этим бесконечным предосторожностям, следует вспомнить тайну Желтой комнаты и все доказательства фантастической хитрости преступника. Если же кто-нибудь сочтет глупыми все мои рассуждения в тот момент, когда требуется только быстрота действий и решительность, я отвечу, что хотел лишь детально изложить весь план атаки, осуществленной настолько же быстро, насколько медленно он описывается здесь под моим пером. Я хочу быть уверенным, что ничего не пропустил в описании тех обстоятельств, которые лучше, чем все теории профессора Станжерсона, подтверждают возможность мгновенного исчезновения материи».

XVI. Странное исчезновение материи

(Выдержки из записной книжки Рультабиля, продолжение)

«И вот я вновь рядом с портьерами, положение которых не изменилось? Но там ли еще мой враг? Впрочем, бежать он не мог, ведь лестница его у меня.

Я призываю на помощь все свое самообладание и заглядываю в комнату. Он там! Я снова вижу искаженную тень его чудовищной спины. Однако теперь свеча стоит на полу, а человек склонился над ней. Странная поза, но она мне только на пользу.

Стараясь почти не дышать, я одолеваю последние ступеньки лестницы. Успех близок, и я чувствую, как сильно бьется мое сердце. Я беру в зубы револьвер и кладу руки на подоконник. Нужно сделать только один резкий толчок, подтянуться на руках, и я буду в окне. Но лестница! Я чувствую, как она вдруг качнулась и заскользила по стене вниз. Однако мои колени уже касаются подоконника. С быстротой, которая кажется мне беспримерной, я выпрямляюсь, но злодей действует еще быстрее. Он услышал скрип заскользившей вдоль стены лестницы, его чудовищная спина резко выпрямилась, и человек обернулся.

Я увидел его лицо, но хорошо ли я его разглядел? Свеча на полу достаточно освещает только его ноги, и уже на высоте стола в комнате полумрак. Мне удалось разобрать голову с растрепанными волосами и бородой и безумные глаза, выделявшиеся на бледном, обрамленном бакенбардами лице. Цвет волос, насколько я мог в сумраке различить, показался мне рыжим. Я не знал этого человека или, по крайней мере, я не узнал его.

Теперь необходима быстрота, нужно быть стремительным, как ветер и молния! Но, увы, пока я подтягивался на руках и взбирался на подоконник, человек увидел меня в окне. Он вскочил и бросился, как я и предвидел, к двери передней, открыл ее и был таков. Я уже мчался за ним с револьвером в руке, громким криком «На помощь!» призывая моих помощников. Стремительно пересекая комнату, я все же успел заметить оставленное на столе письмо.

Я едва не схватил беглеца в передней, почти коснувшись его, так как на открывание двери он потратил какое-то время. Однако дверь, которая вела из передней в галерею, захлопнулась перед моим носом. Но я уже летел как на крыльях, и в галерее нас разделяло не больше трех метров. Здесь ко мне присоединился господин Станжерсон, а беглец бросился по галерее направо, по дороге, приготовленной для своего отступления.

— Ко мне, Жак! Ко мне, Ларсан! — кричал я во все горло.

Ему некуда деться. Победа близка.

Человек достиг перекрестка двух галерей едва ли на две секунды раньше нас, и тут произошла та встреча, то роковое столкновение, которое я так тщательно подготовил. Мы все встретились на перекрестке: господин Станжерсон и я прибежали с одной, а дядюшка Жак с другой стороны прямой галереи, Фредерик Ларсан подоспел из тупика поворотной. Все четверо мы столкнулись с такой силой, что едва не упали. Но беглеца среди нас не было!

Мы смотрели друг на друга глазами, полными ужаса и удивления: его здесь не было!

— Он же не мог убежать! — я даже притопнул ногой от гнева.

— Я его коснулся! — воскликнул Фредерик Ларсан.

— Я почувствовал его дыхание на своем лице, — сказал дядюшка Жак.

— Мы оба почти касались его, — повторяли господин Станжерсон и я.

Но где же он?

Мы пробежали по всем галереям, мы осмотрели все двери и окна — они были заперты, герметически закрыты! Да и как мог преследуемый нами человек открыть что-нибудь у нас под носом так, чтобы мы ничего не заметили? Это было бы так же невероятно, как и исчезновение самого человека.

Но, тем не менее, он исчез! Он не вылез через окно и не вышел в двери. Не мог же он пройти сквозь нас.[2]

Признаюсь, в этот момент я был уничтожен. В галерее было светло, спрятаться ему было негде, а я, как безумный, продолжал сдвигать с места кресла и поднимать на стенах картины. Ничего!»

XVII. Необъяснимая галерея