Эпоха мертворожденных - Глеб Бобров

— Там что — мост, эстакада, или — как? — Капитан, легавой на гоне, за малым — мелкой дрожью не идет, бедный. Дорвался наконец-то до знаменитой истории.

— Да никакого моста — в том-то и дело! Расчет шугнуть был да парочку машин у ЦУРюков, если получится, запалить. Да и вообще, достал уже всех Грыгорыч своей навязчивой идеей тотальной минной войны.

— И дальше?

— Дальше дал я ему наш БТР, он приволок с территории емкость на пять тонн ГСМ, распиленную автогеном вдоль. Кое-как, всем отрядом — чуть пупки не развязались, запихали это корыто в коробку полуразрушенной АЗС. Дед выпросил у меня «газон», бойцов и за полдня навозил пару сотен мешков с аммиачной селитрой. Бумажная упаковка в большинстве порвана и уполовинена. Соответственно машина засрана по кабину, а народ еще чуть-чуть — и пошел бы на самосуд.

— Подожди! Это та самая — «Заря»? Так она же во времена Союза взрывчатку выпускала!

— Там до хрена чего выпускали. Когда мы пришли — одни остовы цехов стояли. Сейчас и того нет. Я вообще не знаю, откуда он селитру возил. Меня как раз в штабе бригады к смене сексуальной ориентации настойчиво склоняли, из-за публикаций этой гниды: Адамчика, в рот — его, Пшевлоцького.

— О! Это я — в курсе…

— В общем, натаскав селитры, Передерий занялся попрошайничеством и алхимией — одновременно. Прошелся по своим закромам, по всем службам и подразделениям, где смог — получил, где нет — выпросил тротиловых шашек: ящиками, насыпом, саперными зарядами. Параллельно мужики натаскали всяких снарядов и мин. Наваливая порциями под присмотром Деда, колобродили в нескольких двухсотлитровых бочках селитру с соляркой. Отмеряя готовую смесь ведрами, заряжали промышленные мешки из толстостенного полиэтилена. Всю эту беду горой уложили поверх тротила и готовых боеприпасов, а поверху уже терриконом, под самую крышу, навалили несколько десятков газовых баллонов — автомобильных, бытовых — всяких.

— С ума сойти!

— Думаешь — всё? Ага — щаз! Половину вторых суток он обкладывал АЗС мешками с песком и щебнем, бетонными блоками, обломками колонн, противовесами — всем говном, которое смог дотащить автокраном. В результате получился открытый в одну сторону деревенский погреб высотой чуть ли не с развалины самого цеха. Свободную сторону заложили кусками брезента, рубероида, картона, всем, что нашли, и присыпали пылью и мусором.

— Круто! — Леха, искренне переживая, болел за коллегу.

— С утра подвалили фашики. Ждали, наверное, пока мы закончим. Шли колонной, нехотя щелкали из орудий по сторонам. Заигрались фраера в железный блицкриг, одним словом. Доехали до фугаса. Григорьич что-то там насчитал по-своему, пропустил первый «Чизет»,[73] две чешские БМП[74] и гахнул — перед носом первого бронетранспортера эстонских легионеров.

— Ну — и? — Петренко, скользнув пустым взглядом по обожженным пальцам, бросил под ноги истлевшую до фильтра, но так и не удостоенную затяжки сигарету и сразу подкурил новую.

— Даже не знаю, как тебе, дружище, рассказать об ощущениях. Честно говоря, я — обосрался. Вначале мне показалось, что снесло все вокруг, включая наши позиции. Мы-то первый очаг обороны — в линии. От заводского угла, где заложили фугас, до нас — заморишься идти. Народ за бетоном на позициях бывшей ТЭЦ. Ну, во-первых, трухануло — чуть зубы не повылетали на фиг да накрыло взрывной волной — оглох напрочь. Тем паче, первую контузию поймал еще в молодости, а знаешь, обновлять раз за разом — херовая практика, однако. Повезло — не высовывался никто: там еще железа прошелестело над головой — мама моя родная. Огня и дыма — до небес. Грохот, наверное, в Луганске услышали.

— Это — понятно! Что на месте подрыва?

— Там — труба. Танк отбросило. Первую БМПшку зашвырнуло носом к нему на корму. Вторую и два БТРа сзади — прокрутило кубарем и уложило на башни. Пехоту — просто сдуло. «Чизету», перестраховавшись, Дэн тут же, по-горячему, макнул с «Конкурса».[75] Наступление остановилось на два дня по всем направлениям.

— Обалдеть можно! Смотрели повреждения?

— Да какой там! Ты что?! Добили и то — с трудом. Одна группа ходила. Пока бронетехника не подошла, спрятавшись за БТРом, из «РПГ» и «Мухами» пожгли все машины. Еле успел вернуть пацанов. Хорошо, что сами не выхватили из граников.

— Круто, вообще!

— Ха! Еще бы! И заметь — без потерь… Когда в обороне попали под окраинский «Оплот»,[76] пока сожгли — троих положили только убитыми. Полгруппы — раненых. Тут же — пять единиц брони — враз! Мы за все время из боевой техники ровно на единицу больше подбили всего. И то — неизвестно, сколько потом восстановили и какие потери по экипажам. У нас же как: укусил — ушел…

— Да… «уперся — лег»… И какой, Кирилл, счет — на сегодня?

— Говорю же тебе — одиннадцать. В «полевых» больше только у Гирмана. Но Боря — вольный охотник — заточен только на это.

— А танков?

— Два. «Чизет» и «Оплот». Правда, еще одну «Тварыну» под занавес обороны неплохо обстреляли — у меня как раз первый «РПГ-29» тогда появился, но — не срослось. Отбились пшеки. Потом на месте что-то с катками сделали и уползли. Повезло! Мы бы его добили, сто пудов, да слишком много вокруг пехоты было. Ну, и добровольцы, как обычно. Вот упертые ребята, не то что регулярка ЦУРюков.

— Дед — маладца!

— Ему скажи. Вон, с твоими — возвращается.

— Как его правильно?

— Иван Григорьевич…

Подошла группа. Старшие секторов, получив инструкции, разошлись по зонам ответственности. Саперы, вместе с офицером спецназа связи, пошли ставить дымовухи. Передерий и Педалик остались с нами на КПП. Со стороны Родаково к бугру подтянулась мини-колонна остальной инженерной техники.

— Мне Деркулов рассказал о вашем, Иван Григорьевич, эксперименте на заводе «Заря». Красивая работа. Творчески подошли к делу. Поздравляю с заслуженным успехом!

Дед, услышав такое от Петренко, за малым — на зад не сел…

— Спасибо! Признателен за оценку.

— Да, еще… Я вам обещал подкинуть инженерных боеприпасов, помните? — Наивный! Да чтобы Дед — забыл?!

— Да! Да! Конечно…

— Пойдете со мной. Получите обещанные «Охоты». Ну и я от себя кое-что приготовил. Три комплекта «Вербы»,[77] на случай диверсионных задач. Два ящика «Поминалок»[78] нового поколения. Вам — понравится! Все, как во «второй», только корпус — камуфлированный пластик сложной геометрии. Препятствует идентификации объекта, как мины. Народ «Кляксой» окрестил. Несколько сосредоточенных зарядов, просто взрывчатки и так — по мелочам.

— Григорьич, Жука возьми. Сложите все возле Жихаря, назад двинем — заберем.

С утра поехал в штаб. Своих приказал не поднимать до одиннадцати. Пусть отоспятся. Кобеняке настрого запретил гонять народ. Заниматься, но не выкладываться. Самое главное — психологическая подготовка. Чтоб припухшими мышами лежали мне до команды «Огонь». Пусть лекции лучше читает, а люди хотя бы физически отдохнут. В семнадцать — отбой, в полночь — подъем. До часу смотр и выдвигаемся. До позиций еще дойти надо. Тяжелое вооружение и большую часть боеприпасов с ночи загрузили в ниши, под присмотр снайперских секретов, но и того, что осталось, — с головой.

В Родаково дорога проходит под железнодорожными рельсами через ряд туннелей — центральный узел обороны полка. Туннели не очень большие, не каждая фура под ними пройдет, да еще и под разными углами друг к другу. Со встречными машинами не разойтись — кто-то должен принять в бок и пропустить. Пока проехал, увидел знак.

Из поселка в сторону Бахмутки шел скотовоз с бычками — какой-то не шибко расторопный хозяин надумал наконец-то ноги уносить. Навстречу — «КамАЗ» с последней партией обещанного Колодию подкрепления. Буслаев умный мужик, если бы он мне «такое» прислал — поимел бы конкретный скандалище.

Пока два грузовика пытаются разминуться и отирают бортами кладку дикаря, пассажиры осматриваются. Там — два десятка телят, и здесь — два десятка телят. Глаза — один в один: испуганные, потерянные, по-собачьи несчастные, да еще и с печатью какой-то запредельной обреченности. Словно понимают, что одних — на бойню и других — на бойню. Пусть внешне и отличную, но такую же — конкретную живодерню, только для двуногих.

Просто — отрыв башки, как озарение какое-то… Надо Колоде сказать, нехай заворачивает назад — к такой-то матери. С них — толку?! Телята, блядь, одно слово! Под первым же артударом подорвутся и побегут кто куда. Потом под них двадцать ям копать. Сколько можно уже — копать… Достало! Не… Сдам сейчас «Команданте». Вот пусть он попробует Богданыча уболтать.

Майор о пополнении и о его качественном составе уже знал и на мои провокации не поддался:

— А шо зробышь? Е, яки — е!