Дети Железного царства - Ирина Валерьевна Ясемчик

так запросто расскажут о пленнице?

— Рассказали бы! Я, если надо, стану страшнее зверя лютого! Не скажут добром — силой заставлю! — парень стиснул кулаки, заскрипел зубами, однако глаза его по-прежнему излучали добродушие.

Из-за этого лицо казалось всего лишь злой маской. Неприятной, но отнюдь не страшной. Особенно если сравнить с ледяным взглядом Кощея. Ярослав не выдержал и расхохотался.

— Ты чего? — в глазах Добромира мелькнул сердитый огонёк, меж бровей залегла суровая складка, — что смешного?

— Зря ты думаешь, что можно напугать кощеевых слуг кулаками, — выговорил парень, отсмеявшись, — чем бы ты не грозил — Кощей страшнее.

— С какой уверенностью ты говоришь об этом, — подал голос молчавший до сих пор Истислав, — а ведь уверял, будто случайно оказался тут. Подозрительно.

— Верно, — Добромир придвинулся ближе к собеседнику, — откуда простому человеку так хорошо знать слуг кощеевых? Ты сам-то не из них? Давай, может, говори уж правду. Если по совести всё расскажешь, ничего тебе не сделаю. Слово даю.

Ярослав окинул богатыря внимательным взглядом. Тот стоял, опустив руки, глядя ему прямо в глаза. За оружие не берётся, но при такой силе оружие не так уж нужно. Однако прямой, открытый взгляд развеял последние сомнения кощеева сына. Сейчас перед ним человек, способный стать союзником в борьбе против отца. Сильный, и заслуживающий доверия. Если бы только они могли стать друзьями. А вдруг да смогут? Если ничего не утаивать, Добромир ему поверит.

— Хорошо, я скажу всё как есть. Я — сын царя Кощея.

Добромир охнул, Истислав издал звук, похожий на удивлённый возглас, глаза его широко раскрылись, язык, обследующий очередную ранку, так и замер на шерсти.

— Сын Кощея. Надо же. Вот никогда не подумал бы. С виду и не скажешь: вроде человек как человек, — он поглядел на парня с осуждением, — как же так: отец твой людей губит, девушек невинных мучает, а ты его поддерживаешь, считай.

Ярослав вздрогнул, словно от удара плетью, плечи его напряглись, пальцы сжались в кулаки, кровь отхлынула от щёк, черты лица исказила ненависть.

— Я ему не служу! — резко выкрикнул юноша, — ненавижу всем сердцем, с тех пор как мать умерла, только сделать ничего не могу. Не знаю, как его одолеть.

— Ну, если не одолеть, так хоть не оставаться в его замке, — Добромир понял, что невольно причинил боль собеседнику, и почувствовал себя неловко, — свет велик, всегда можно найти место, где тебя примут.

— Да я и сам бы бежал бы отсюда подальше, хоть на край земли. Только некуда. Для нечисти я полукровка, и уважения не стою, для людей — наполовину нежить, значит доверия не заслуживаю. Меня даже здесь сторонятся, знают, что отец меня не жалует.

— Не говори глупостей. Какая разница, чей ты сын, если сам зла никому не желаешь?

— Я не могу уйти. Один бежать не могу — есть в этом проклятом царстве человек, который мне очень дорог.

— Так у нас с тобой одна и та же беда, — в раздумье произнёс Добромир, — я ведь не просто служу царевне Горлице, я её люблю. Только негоже, чтобы об этом узнали, не ровня я царской дочери. Я тебе доверился, а ты уж молчи, ладно?

— Не проболтаюсь — некому, — грустно усмехнулся Ярослав.

— А ты знаешь, где Горлица? Видел её?

— Видел. Она жива, и здорова. Матери отец, когда предлагал женой его стать, дал месяц на раздумье. Думаю, он и с царевной так же поступит.

— Месяц… А уже дней десять прошло. Торопиться надо. Знаешь что: давай с тобой уговор? Я помогу тебе освободить друга, а ты мне помоги Горлицу вызволить. Мне позарез проводник нужен, а ты Железное царство хорошо знаешь. Да и я тебе пригожусь.

— Друга моего никому не вызволить, потому как не в плену она.

— А где же? — удивился богатырь.

— Она не хочет покидать замок. Я когда последний раз о побеге заикнулся, она мне рот зажала и говорит — «молчи».

— Это вправду беда. И что же ты теперь будешь делать?

— Не знаю. Попробую ещё раз с ней поговорить.

— Так ты мне поможешь?

— Помогу, — решился Ярослав, — не выйдет удрать, так хоть царевну спасти.

— Нет уж, я тебя и подругу твою здесь не оставлю! — Добромир ударил кулаком по ладони, — все вместе уйдём. Солоно тебе придётся, если царь Кощей тебя схватит.

Кощеев сын недоверчиво покосился на богатыря.

— Ты это всерьёз? Не всё ли равно, что будет со мной, ты ж меня совсем не знаешь.

— Я вижу, что у тебя сердце доброе. Раз любишь кого-то, значит сердце живое, чувствующее. Злые люди любить не умеют. И смелый ты, тоже сразу видно — не боишься против Кощея идти, — протянул парню руку, — так что, договорились?

— Погоди, — парень встал так, чтобы дерево, служившее ему скамьёй, оказалось между ним и собеседником, — посмотри сначала, кого хочешь товарищем назвать.

Добромир увидел, как в одно мгновение тело юноши покрылось золотистой шерстью, почернели и удлинились волосы, потемнели серые глаза. Истислав вскочил, залаял, от изумления разом забыв, что может говорить, шерсть пса встопорщилась, уши прижались к затылку.

— Ярик! — ахнул богатырь, — неужто, ты?

Ошибки быть не могло: золотистая масть, чёрные, без единого белого волоска ноги, звёздочка на лбу, белизна между ноздрями. Догадка молнией пронзила витязя: он понял, кого напоминает ему парень.

Жеребец весь напрягся, готовый в любой момент сорваться с места и ускакать. Не спугнуть бы. Добромир медленно поднял руку с растопыренными пальцами, осторожно положил на гребень конской шеи.

— Вот значит, какие дела. Ты помог царевну увезти. А девушка та, Зоряна, сестра тебе что ли? Вы похожи очень.

Конь кивнул.

— Как же ты так?

Ярослав вернулся в человеческий облик.

— Не ругай меня, богатырь. Самого уже совесть замучила. Понимаю, что сестрицу спасать надо, пока не поздно, да только как её уговорить? Она очень боится отца. И за меня боится.

— А ты старший брат или младший?

— Старший.

— Значит, должна старшего брата послушаться, — уверенно заявил Добромир.

— Прошу прощения, — Истислав уже успокоился, и смог присоединиться к разговору, — но за то время, что мы были знакомы с Зоряной, я успел заметить, что она редко прислушивается к мнению старших. Вполне самостоятельная девушка.

Ярослав одарил учёного не слишком дружелюбным взглядом, но тот даже ухом не повёл.

— Мне кажется, что её скорей убедит человек со стороны. Я, правда, теперь не совсем человек, но дар убеждения у меня есть.

Кощеев сын в свою очередь не обратил внимания на слова заколдованного пса. Он смотрел на Добромира.

— Так что, богатырь, не передумал дружбу со мной водить?

— Нет.