Александр Дюма Великий. Книга 2 - Даниель Циммерман

В феврале 1845 года нищета рабочих достигает предела. Из-за невозможности соорганизоваться в профсоюзы растет число тайных обществ. Стачки вспыхивают все чаще и, несмотря на жесточайшие репрессии, летом достигают небывалого размаха. Двое безвестных политических беженцев из Германии, друзья Гейне, Карл Маркс и Фридрих Энгельс только успели закончить «Святое семейство», еще одна история про сотрудничество, как Маркс, по требованию Пруссии, был изгнан Гизо из Франции. Памфлет Мирекура вызывает все больше шума. Александр предпринимает контратаку в двух направлениях: через суд, который арестовывает брошюру и назначает Мирекуру пятнадцатидневное заключение с публикацией решений суда в газетах. И через Общество литераторов: «Возможно ли усмотреть правонарушение в соединении двух человек для совместного творчества, основанном на личной договоренности, которая устраивала и устраивает обоих компаньонов? И следующий вопрос: принесло ли данное сотрудничество вред кому-нибудь или чему-нибудь?» Он прилагает список своих совместных работ с Маке общим объемом в сорок два тома. Тогда эти тома были меньше, чем в настоящее время. Так, «Три мушкетера» состояли из восьми книжек, но тем не менее! «Далее, повредило ли данное сотрудничество моим собратьям? Нет, ибо они находились в том же положении, что и я, и могли либо каждый в отдельности, либо все вместе противопоставить свои произведения моим, чего никто из них не потрудился сделать. Вредит ли это моим собратьям ныне? Должен ли я придавать этому большее значение, чем придают мои коллеги в другой области литературы — в драматургии, где никогда не возбранялось соавторство ни объявленное, ни скрытое? Сначала посчитаем, сколько сделал каждый из нас за два года в отдельности; подсчет покажет, что, какой бы продуктивной ни была наша совместная деятельность, каждому она оставляла еще время для индивидуальной». Маке в одиночку написал пятнадцать томов, Александр — тридцать четыре, то есть его продуктивность в два раза выше, чем у Маке. «Вот вам отчет в том, что могут наработать два человека, которые, неважно вместе или порознь, но приучили себя трудиться двенадцать-четырнадцать часов в сутки».

В своем письме Маке горячо выступает свидетелем защиты: «Дорогой друг, наше сотрудничество всегда обходилось без цифр и контрактов. Доброй дружбы, честного слова нам было достаточно, так что мы, написав полмиллиона строк о делах других, никогда и не подумали хоть слово написать о наших собственных. Лишь однажды вы нарушили это молчание, для того чтобы смыть низкую и нелепую клевету, для того чтобы оказать мне величайшую честь, на какую я когда-либо мог надеяться, для того чтобы заявить, будто я написал вместе с вами некоторые сочинения; это слишком сильно сказано; вы вольны делать из меня знаменитость, но я не должен получать плату дважды. Разве вы не вознаградили меня уже книгами, которые мы сделали вместе?

У меня нет от вас контракта, но нет и моей расписки у вас; представьте себе, дорогой друг, что я умираю, мой алчный наследник является с вашей декларацией в руках и требует с вас то же самое, что вы давали мне. Чернил ему, чернил, которыми вы заставляли меня пачкать бумагу!

Я заявляю, что с сего дня отказываюсь от всех авторских прав на издание и переиздание следующих сочинений, которые мы писали вместе, а именно: «Шевалье д’Арманталь», «Сильвандир», «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя», продолжение «Мушкетеров», «Граф Монте-Кристо», «Война женщин», «Королева Марго», «Шевалье де Мэзон Руж», поскольку полностью и самым щедрым образом уже вознагражден вами, согласно нашей устной договоренности.

Сохраните, если можно, это письмо, дорогой друг, чтобы показать алчному наследнику, и скажите ему, что при жизни я был счастлив и горд быть сотрудником и другом самого блестящего из французских романистов. Чего и ему желаю».

Комитет Общества литераторов вынужден вынести Мирекуру порицание за клевету в отношении Александра, касающуюся «его происхождения, его личности, характера и частной жизни».

Мирекур возобновит свою попытку в 1856 году в «les Contemporains», значительно смягчив, однако, свои расистские обвинения. Александр даже не обратит на это никакого внимания. Зато другие писатели, затронутые им, обратятся в суд. И в следующем году Мирекур будет выставлен в самом смешном и нелепом виде. Очень молодой автор Анри Рошфор в статье «Фирма Эжен Мирекур и компания глазами бывшего компаньона» расскажет, как Мирекур, получив заказ на исторический роман, предложил некоему эрудиту Уильяму Дакету написать этот роман, и как упомянутый эрудит, заваленный работой, передоверил младенца ему, Рошфору, вместе с сотней франков зарплаты за постыдную эксплуатацию «негра». Мирекур после этого никогда уже не оправится и примет обет молчания… сделавшись траппистом (монашеский орден с очень строгими правилами. — Примеч. пер.). Однако, уже и в 1845 году самое большое удовлетворение своего самолюбия Александр получит не от суда, не от Общества литераторов, а от статьи Дельфины Жирарден в «la Presse», где она объясняет, почему он и Бальзак не состоят во Французской Академии: «Господа де Бальзак и Александр Дюма пишут по пятнадцать-восемнадцать томов в год, простить им это невозможно.

— Но ведь романы превосходные.

— Это не оправдание, их слишком много.

— Но у них огромный успех.

— Это усугубляет вину: пусть напишут один, маленький, посредственный, который никто и читать не будет, тогда посмотрим. Слишком тяжелый багаж — препятствие для Академии, там ведь такие же правила, как в саду Тюильри: господ со слишком большими пакетами не пропускают», то есть Бальзак и Александр выступают некими литературными террористами.

В марте 1845-го младший Дюма — все еще послушный ученик Александра, у него две параллельные любовные связи — с Мари Дюплесси, чахоточной куртизанкой, обожающей камелии, и с Анаис Льевен, актрисой театра Водевиль[55] и весьма бестактной особой. Она приглашает к себе на ужин вместе с Александром и его сыном управляющего из «la Presse» Дюжарье и редактора «Globe» Бовалона. Огромный успех «Королевы Марго», напечатанной в первой газете, вызвал падение спроса на вторую, и, следовательно, сведение лицом к лицу двух ответственных лиц из этих газет провоцировало дуэльную ситуацию. И в самом деле, дуэль состоялась 11 марта, и Бовалон убивает Дюжарье. Но встреча эта не имела законного развития, как, например, дуэль Жирардена и Карреля. Бовалон нарушил кодекс чести, предусматривающий предварительную проверку пистолетов. Он обвинен, таким образом, в убийстве, оправдан, но в следующем году Кассационный суд пересылает его дело в Руан, где суд присяжных осуждает его на восемь лет заключения. 28 марта 1846 года Александр в сопровождении Аталы Бошен, еще одной актрисы, Селесты Скриванек, совершенно бесполезной в данной ситуации, и младшего Дюма в паре с Анаис Льевен приезжают в закрытой коляске в суд. Толпа узнаёт Александра, аплодирует ему, он тепло ее приветствует. Поскольку как раз в данный момент в «la Presse» печатается его роман «Жозеф Бальзамо», его считают свидетелем обвинения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});