Закат раздрая. Часть 2. Юрий Данилович (1281 – 1325) - Сергей Брацио

молился кроткий князь.

И землю пальцы узловаты

Хватали, с гибелью борясь.

Вскричал, зря небо чрез багрянец,

Когда второй подлец Рома́нец,

Огромный нож, чтоб не тянуть,

Достал, вразмах воткнув во грудь.

Он бил, терзая горемыку,

Михайлы кровью обагрясь,

Безумно, яростно хихикав,

Пока не стих несчастный князь,

И взор его, прощаясь с миром,

Сверкнул, и вечным сном затмило

Внезапный свет, возникший вдруг,

Освободив от долгих мук170.

Отринув мученика тело,

Продолжили убийцы зло.

Пьяны от крови, ошалело

Резне предались. Тяжело

Дыша, в кровавом буревале

Тверских бездушно убивали,

Швырнув останки в ближний яр,

Стащив и русских, и татар.

Михайлы попранное тело,

Как будто гибель не признав,

Руды потоками алело,

Презрев безумие орав.

И сей немыслимой картиной,

С намереньем несовместимой,

Не сразу угадав родство,

Московский князь узрел его.

Несмелым шагом, безо стражи,

В стыдливом зареве ланит,

Подходит Юрий. «Твой ли, княже,

Родной поруганным лежит?», -

Недобро Кавгадый изринул, -

«Неужто лучшей домовины

Его достоинства стыдясь,

Ты не нашёл, чем эта грязь171?».

Безмолвно осмотрел князь Юрий

Того, кто в жизни был немил.

Сего хотел? В такой фигуре

Мечтал, чтоб труп врага застыл?

Так есть ли радость? Тесновато

Душе внутри. Какая плата

За это будет впереди?

Покажет время. Обожди.

Останки князя Михаила,

На доски ровно уложив,

К телеге привязали. Смыла

Служанка кровь под плачь молитв.

И начат путь, как доля кары,

Чрез речку Горесть172 и Моджа́ры173,

К Безде́жу174 выбрана стезя,

К покою через Русь везя.

Им предстоял вояж далёкий

Свершить, а походя, с Небес,

Начав преподавать уроки,

Свершалось множество чудес175.

Пройдя сквозь нижние уделы,

Вошли в Москву слабы, но целы.

Гроб в церкви крепят на постав,

Твери ни слова не сказав176…

Ослушник

Возмездье неизбежным роком

Касается виновных вый:

Чрез дни в страдании глубоком

Ушёл из жизни Кавгадый.

Из-за чего? Скосила рать?

Не хочет летопись сказать!

Лишь строчка знанием мала́

О смерти сухо донесла177.

Недолго дома верховодил

Князь Юрий, надобно в Орду.

После случившихся историй

Опять к Узбеку, наряду́

С вопросами Твери строптивой,

Чтоб разобраться с перспективой

Насколько прочих перестиг,

И снова подтвердить ярлык.

Поездка выдалась спокойной,

Есть результат: великий стол

Заверен быстро и пристойно.

Довольным князь на Русь пришёл.

Да не один, Михайлы сына

Узбек спровадил, Константина178.

Раз с ярлыком вопрос решён,

В подарок — отрока в полон.

Путь позади. Встречай столица!

Покуда ж в Тверь дошла молва,

И к Юрию с мольбою мчится

Владыка Прохор179, чтоб сперва

Михайлы тело возвернули,

И чтоб усобиц злые бури

Пресечь, охолонить задир,

И вечный обустроить мир.

Не стал звать Юрий во столицу

Димитрия, что полон зла,

А Александра180 сговориться

Возков шеренга привезла.

И прах страдальца Михаила

Во Тверь отбы́л, и заключила

С Москвою Тверь мир «на века»…

Предвидя ложь наверняка181.

1

Угомонилась Русь на время,

Зло не забыто, но пока,

Момент спокойствия имея,

Князь Юрий распустил войска.

Тверь тяжело отгоревала,

И чтобы жизнь начать сначала,

Михалычей, в пылу забав,

Женили, ровню подобрав.

Венчался Александр первым,

За ним вступил в брак Константин.

Что интересно, сим маневром,

Опять двух Юрьев вместе зрим:

Взял первый дочь, того кто ныне

Петляво правил на Волыни.

Второму тесть, в миру роднясь,

Герой наш — сам Московский князь182.

Михалыч Дмитрий, Грозны Очи,

Невесту позже отыскал.

До мести за отца охочий,

Раздрая повышал накал:

На зло Москве, для бед зачина,

Дочь выбрал князя Гедимина183,

Чем для московских юных сил

Союз опасный сотворил.

Тот Гедимин — Литвы властитель,

Великий князь и жуткий плут,

До славы жаден, любопытен

До дел чужих, но в битвах лют:

Железный псов в военном чёсе

С похвальной дерзостью разносит.

И Бог бы с ним, не поползи

На грады западной Руси.

Ещё литовским войнам сроки

Кровавые не подошли,

Но уже помыслов жестоких

Не скрыть Литве, и там, вдали,

Забыв про немца ненадолго

В превратном пониманье долга,

Забрал он Полоцк, Гродно, Брест.

Того гляди и Витебск съест184.

В Залесье злились, но пока

Не так сильна Москвы рука.

2

О, горе! Снова скорбь и тризна

Данилычам явились в дом.

Почил Борис185. В событья втиснут

Дурным злосчастием ведом: