Раскаты грома (СИ) - Капба Евгений Адгурович

— Что за уродская традиция: родственники невесты не присутствуют на пиру? Как вообще это можно объяснить? Отец и братья новобрачной должны дома сидеть и слезами обливаться, что свою дочь и сестру отдали в чужой дом? Это получается — мы такие дураки что невесть за кого Селену просватали? Или она — сирота, у которой нет семьи⁈ — Децим до половины вынул меч из ножен и с силой вогнал обратно. — Р-р-р…

— Спокойно, братец, спокойно, — взял его за плечо Флавиан. — Монтрей — наш человек, он понимает ситуацию. Мы ведь будем там, совсем рядом, и весь пиршественный зал окажется перед нами как на ладони!

— Пиршественный зал? Загон для свиней! — глаза Змия превратились в две крохотные злые щелочки. — Вы видели оптиматские пиры? Не наши, аскеронские, а настоящие, какие приняты на Среднем Западе? Я навидался в Лабуа, меня тошнит от их манер и кухни…

— Селена будет сидеть рядом с мужем, на помосте, он не даст ее в обиду. И у нас семь тысяч мечей вокруг замка и пара сотен — внутри. Если оптиматы действительно будут вести себя по-свински — мы найдем на них управу… — мрачно проговорил Рем.

Ему, как и брату, было тревожно. Конечно, хотелось бы, чтобы и бракосочетание, и первые месяцы жизни новобрачных прошли в условно безопасном Аскероне, и чтобы маленький племянник родился там же, но… Место жены — рядом с мужем! Об этом говорит ортодоксальное учение, и возмущения Децима и тревоги Рема тут были очень вторичны. Селена выбрала Людовика, значит — будет вместе с ним, и в горе и в радости. Пока смерть не разлучит, и так далее, и так далее.

— Веди, маэстру Скопа… — Децим Аркан наконец взял себя в руки, и оставил в покое эфес меча. — Мне нужен весь водопровод в этой юдоли скорби…

— И банщицы? — понимающе ухмыльнулся Скопа. — Чтобы уменьшить скорбь?

— Банщицы-оптиматки? Бр-р-р-р! — демонстративно вздрогнул Змий. — Нет-нет, я жену люблю.

— Она на открытом Тарвальском первенстве по метанию ножей среди женщин берет главный приз от муниципалитета второй год подряд, — Флавиан ткнул в бок Рема. — Как тут не любить?

— Хо-хо! — не удержался Буревестник.

— Ржете? Всё ржете? — горестно покачал головй Децим. — А у нее три Аркана на попечении: я и два мелких! На ее месте я бы занялся метанием молота…

* * *

На самом деле все устроилось неплохо: Арканов разместили в ложе с балконом, который выходил как раз в пиршественный зал. Это огромное помещение иногда использовали для театральных представлений и выступлений приглашенных циркачей и музыкантов, так что для знатных гостей и привередливых дам имелись четыре крохотных, но помпезных комнатки с отличным обзором.

Несколько кресел, устланных медвежьими шкурами, стол с едой — того же ассортимента, как и у пирующих внизу, угодливый служка в котте цветов Монтрея, и вид на творящееся внизу действо — вот и все развлечения на сегодняшний вечер, которые Арканы могли себе позволить. Возможность зыркать на оптиматов и популяров и драться на дуэлях ускользнула у них из-под носа, к вящей печали Децима и радости Флавиана.

— Ну, хоть поесть можно вволю… — Сервий Аркан Деспот, который уже давно поджидал тут сыновей, теперь оглядывал уставленный яствами стол. — Что у нас тут, милейший?

— Пирог метэ, ваше превосходительство! Начинка из цапли, журавля, ворона, лебедя, аиста, баклана и выпи! — с гордостью проговорил служка, которому льстило, что он обслуживает таких знатных господ.

Но знатные господа как-то не проявили особенного восторга.

— Однако! — прокряхтел удивленно старый Аркан. — Выпь? Ворона?.. Совсем с нормальной дичью худо в ваших Монтаньях, да? Повыбили от бескормицы? Допустим, допустим… Голод не тетка, война недавно отгремела, опять же… А это что за фантасмагорическая конструкция?

Служка, несколько смешавшись, пояснил:

— Это мясная фаршировка, приготовленная в виде гуся, привязанного к вертелу, ваше превосходительство! Из настоящего гуся удалили кости; в него уложили утку без костей, в утку — курицу без костей, в курицу — куропатку без костей, в куропатку — голубя без костей. Все было должным образом приправлено, промежутки заполнены густым пряным соусом!

— Та-а-ак! — Старший Аркан обходил стол аки лев рыкающий, мечтая что-либо сожрать, но не находил ничего, что соответствовало бы его традиционному ортодоксальному вкусу. — А вот это? Что за чудище?

— Сие блюдо называется Кокентрис, ваше превосходительство! Такой подавали на последнем пиру, где умер император Фабий Красивый! Верхняя часть сваренного петуха пришита к нижней части тела свиньи, фарширована перепелами, обжарена и покрыта яичными желтками и шафраном…

— Кокентрис… — деспот Аскеронский воздел руки к небу в молитвенном жесте. — Я подозреваю, почему Феликс Красивый умер именно на этом пиру! Кокентрис! Зачем пришивать петуха к свинье, чтобы их съесть? Дети мои, давайте помолимся Господу нашему, дабы он послал нам телячье жаркое, побольше запеченных овощей и пшеничного хлеба, а Кокентрис и прочие сомнительные кулинарные экзерциции оставим оптиматам!

— Курятина есть курятина, а свинина есть свинина, — дипломатично заметил Рем, доставая нож. — Я отделю одно от другого, и выниму изнутри перепелов. А яичные желтки и шафран мяса не испортят… Если они не использовали яйца змей или ящериц, конечно.

— Нет, нет, никаких ящериц! — стушевался служка. — Куриные яйца.

— Но выпь мы есть не будем, — категорически заявил Сервий Аркан. — Выпь можете сразу уносить! Выпью питаться я не намерен.

— Ну и очень зря! — сказал служка с достоинством. — Мясо выпи напоминает мясо зайцев или кроликов. Так говорят знающие люди.

— Можете со своими знающими людьми кушать пирог метэ, с выпью или без выпи, ради всего святого… Выпить, кстати, тоже можете. Возьмите бутылку или две. Считайте — это подарок! — деспот обрушился в кресло, совершенно обессиленный кулинарной тематикой. — И не надо нам прислуживать, только принесите наконец уже столовые приборы, и идите поедать свой метэ…

— Благодарю за подарок! — местный гурман важно кивнул. — Столовые приборы благородные рыцари не используют, предпочитают управляться руками или, в крайнем случае, кинжалами!

И удалился, унося с собой злосчастный пирог. Арканы переглядывались некоторое время, а потом Флавиан сказал:

— А ведь это они нас считают дикарями! — и мягко улыбнулся.

Внизу раздался гром фанфар и грохот отодвигаемых скамей. Ортодоксы тут же переместились к занавешенному балкону. По всей видимости, в пиршественном зале происходила кульминация событий сегодняшнего дня: после венчания жених и невеста выходили к гостям.

Стоило признать — это выглядело красиво: распахнутые золоченые ворота, свет факелов, длинный коридор из воинов Монтаньи с поднятыми вверх мечами, образовавшими как бы крышу над шествующими к своим тронам молодыми, горсти зерна и лепестки цветов, которые бросают женщины… Новобрачные смотрелись прекрасно: оба огненно-рыжие, стройные, в белоснежных с золотом свадебных нарядах… Платье Селены было скроено таким образом, чтобы скрадывать намечающийся животик. Его Рем так и не рассмотрел, хоть и силился, так что людям несведущим и вовсе не за что было зацепиться взглядом.

— Многая лета новобрачным! — выкрикнул Скопа с помоста, где стояли герцогские троны и ждали новоиспеченную молодую пару самые именитые гости: знатные северяне, герцоги соседних владений и влиятельнейшие аристократы из местных, которые поставили преданность династии Монтреев выше, чем служение Синедриону.

Буревестнику стало немного спокойнее: соседство Селены с Анники Корхонен… То есть — уже Ярвинен, конечно, и с другими северянами (туомарри Вилле и кунингасом Микке), позволяло надеяться, что она будет не слишком страдать в компании оптиматов, которые, пользуясь частыми здравицами, постоянно прикладывались к кубкам с вином и вгрызались в пироги и прочие закуски, и хватали их жирными пальцами.

Так вела себя высшая знать, что же говорить о рыцарстве? Сравнение пиршественного зала со свинарником было слишком оскорбительным, но… Манера вытирать руки о волосы соседа или швырять кости под стол, на поживу вездесущим собакам, визг и подвывание которых заглушало хвалебные речи и музыку местного оркестра — это было чересчур.