Рейтинговые книги
Читем онлайн Записки драгунского офицера. Дневники 1919-1920 годов - Аркадий Столыпин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 52

Настроение мрачное. Абашидзе ранен очень тяжело: пуля пробила шею, ноги отнялись; Пушкину пуля зверски раздробила правую руку, она осталась висеть на куске мяса – кости, словно щепки, торчали во все стороны. Руку отняли у локтя. Синькевичу разбили вдребезги левую руку, и ему сделали ампутацию у самого плеча.

Как всё это печально! Лазарет в здании мужской гимназии полон ранеными. В палате полумрак. Страшно-бледный, с лихорадочными глазами лежит Пушкин. Вместо правой руки – культяпка, толсто обмотанная бинтами. На нём нет рубашки, и тело какого-то землистого цвета, словно у трупа. Абашидзе лежит на спине. Голова так забинтована, что видно только глаза, нос и открытый рот. Ему тяжело. Он не может двигать руками и чуть слышным шёпотом выговаривает только одно слово: «Мухи». Я сажусь и отгоняю их, когда они садятся ему на лицо…

Синькевич тоже мучается. И ему, и Пушкину кажется, что руки их ещё не отрезаны и чувствуется боль в несуществующих уже пальцах. Какое-то чувство жалости ко всем этим калекам, к другим, ещё не убитым, к самому себе, который тоже, быть может, будет подбит через час, охватывает меня. Нервы не выдерживают, и я начинаю судорожно рыдать. Плачут и Люфт, и Воронков. У Маклакова слёзы так и катятся по щекам. Стыдно проходящих по коридору: я отворачиваюсь к стене и опираюсь на винтовку. Кто-то ласково берёт мою руку. Это сестра Стессель. Надо взять себя в руки… Довольно.

Слёзы высыхают, только горят ещё глаза, и слепая злоба вдруг охватывает меня с такой силой, что кулаки судорожно сжимаются… Ах так! Ну, ладно, ещё посмотрим, кто кого победит… Посмотрим ещё, сумеем ли мы отомстить… Увидим, кто будет болтаться на фонарях!!!

«Вали скорей!» Мчится линейка, прыгает на ухабах. Аджимушкай уже близко. Идёт перестрелка. Изредка громыхнёт ручная граната и хлопнет мина. Около Царского кургана есть другой, поменьше: его прозвали Комиссарским. Почти на самом его гребне стоят два пулемёта, и около них возится Ермолов. Его уже чуть не задело.

Стрелки против нас отличные, а расстояние пустячное: каких-нибудь 50-100 шагов! Пули то и дело отскакивают от пулемётных щитов и чиркают по камням. Противника не видно: он засел среди разрушенных домов, холмиков, каменных заборов и камней. Как только появится на мгновение чёрная фигурка, надо бить… бить скорее: если сам не убьёшь, то почти наверняка получишь пулю в лоб.

Эскадрон залёг за хребтиком немного сбоку. Надо до него добраться, а это не так просто. Для этого надо пробежать шагов сто по совершенно открытому месту, которое всё время обстреливается в упор. Но делать нечего. Собираюсь с духом, совершенно с таким же чувством, как ныряешь вглубь или прыгаешь с высоты, и пускаюсь полным ходом, низко пригнувшись к земле. Рядом бежит Люфт. Пули так и свистят. Ложимся, а то они пристрелялись. Маленький холмик едва защищает нас от пуль. Рядом кто-то лежит и стонет. Оказывается, мы не одни: рядом Гоппер, раненый солдат Герман – тот самый Герман, что вёл подозрительные разговоры, и фельдшер. Герман ранен в живот, пока носил патроны для эскадрона. Фельдшер его перевязал, но вынести его до вечера нет возможности, а теперь только утро! Весь день промучится на жаре!

Осталось пробежать шагов 25-30, но противник сбоку тоже шагах в 40-50!! Не одна винтовка нацелена, наверное, на наш холмик, зная, что мы скоро вынуждены будем бежать вперёд. Страшно и даже невозможно кажется идти дальше… А идти надо! Чтобы оттянуть неприятный момент, предлагаю Гопперу покурить. Курим нарочито медленно и с расстановкой. Но как-то быстро оказывается, что папироска выкурена и что бежать всё-таки надо. Тем более что все на нас смотрят. Гоппер собирается с духом, вскакивает на четвереньки…Пуля в одно мгновение вздымает песок и камешки около самой его головы. Какой-нибудь вершок! Он снова ложится. Выкуриваем ещё по одной папироске… Я предлагаю бежать поодиночке: «Ну!.. раз! два… три!!»

Разом вскакивает Люфт, за ним я, сзади тяжело бежит долговязый Гоппер… Шумит только ветер в ушах да чиркают, поют, свистят пули то справа, то слева, то между ног, то у самого уха. Скорей… Скорей… Вот и эскадрон! С размаха бросаемся прямо мордой в пыль и тяжело дышим. Последняя пуля где-то фальцетом поёт над головой, но теперь уже нестрашно. Пусть себе поёт на здоровье. Мы вас уже больше не боимся!

Весь день лежим мы в грязи. Два раза шёл дождь. Два раза снова появлялось солнце и сушило нас. После второго дождя мы, вероятно, не вполне просохли. Мой полушубок линяет чем-то жёлтым, вероятно, мелинитовой пылью.

Весь день шла стрельба и бросание гранат. Уже второй убитый лежит среди нас, широко раскинув руки и смотря стеклянными глазами в вечернее небо. Из дырки в голове на траву вывалились мозги, но он дышит ещё, хотя и бессознательно. Уже не одна сотня пустых гильз валяется у наших ног. Руки пахнут порохом, и хочется спать.

Кто-то бежит с Комиссарского кургана. Кругом него летают пули. Передаёт беленький конвертик, тот самый, из-за которого он сейчас чуть не был убит. Приказание гласит, чтобы немедленно рыли окопы в том месте, где сейчас находимся.

Рыть так рыть. Окопы придётся сильно загибать, так как позиции иногда обстреливаются фланговым огнём. Начинаем копать. Земля твёрдая и каменистая и плохо поддаётся. Рыть приходится лёжа. Я тоже рою, потом спускаюсь немного ниже. Мне эти окопы не нравятся. Сбоку откуда-то положительно бьют по нам! Или это кажется только? Нет, уже отчётливо свистнула пуля, где-то под ногами. Ясно, что хотят попасть именно в меня и Люфта. «Знаете, уйдёмте куда-нибудь, к чёрту, отсюда, а то это рытьё окопов кончится бедой!»

Но Люфт не хочет уходить. Опять пуля резко пропела на уровне головы. Вдруг какой-то резкий удар подбросил правую руку вверх. Будто палкой по руке… Такое чувство бывает, когда ударишься локтем об край стола, и электрический ток неприятно проходит по телу. Потом острая, ноющая боль сразу сжимает руку у локтя, словно что-то дёргается и дрожит в кости…

Я понимаю, что меня ранили, и быстро схожу вниз. Горячая кровь стекает по рукаву. Боль прямо невыносимая, холодеет всё внутри, и на всём теле выступает холодный пот. Хочется броситься на землю и кричать. Бритвой разрезают рубашку и делают перевязку индивидуальным пакетом.

Надо бежать к кургану, так как уже темно, и надо ехать в город в лазарет. Но бежать не могу, надо сначала придти немного в себя, а то как-то весь ослаб. Ложусь на спину и лежу минут пять, посматривая на вечернюю зарю. Потом разом вскакиваю и во всю прыть бегу назад. По дороге машу шапкой, чтобы успокоить своих, что сидят на кургане.

Ермолов бьёт из обоих пулемётов, чтобы ослабить огонь противника. На кургане мне делают ещё одну, более тщательную, перевязку. Затем сажусь на линейку и еду в город.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 52
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Записки драгунского офицера. Дневники 1919-1920 годов - Аркадий Столыпин бесплатно.
Похожие на Записки драгунского офицера. Дневники 1919-1920 годов - Аркадий Столыпин книги

Оставить комментарий