Революция чувств - Зоя Кураре

– Жорка, выйдем, – бесцеремонно одернула Женька редакционного верзилу и буквально силой вытолкнула его в коридор.

– Ты чего? – запротестовал Волкодав.

– На митинг едешь? – в лоб спросила его Женька.

– Мать твою… – схватился обеими руками за голову Волкодав, – сигарета есть? – спросил он у Женьки, – а может не ехать, могу я забыть и не поехать на сюжет? Я что, не человек? А, Комисар?

– Не можешь! На сигареты, травись если хочешь, оставь себе всю пачку и послушай меня внимательно. Александр Куликов лично передал тебе привет, – тоном заговорщика произнесла Женька.

– О, и дорогому братану передавай от меня огромный, пламенный привет!!! – утопая в едком, сигаретном дыму, фамильярно промурлыкал пьяный Жорка Волкодав.

– Ты меня не понял, пить тебе, Волкодав, надо меньше, – разозлилась Женька.

– Женька, отойди на три шага от меня, так слышно? Ну, ты понимаешь, о чем я? Вот видишь, я не пьяный, я выпивший, – веселился, как ребенок, Жорка.

– В лоб дать сейчас, или… – не успела Женька произнести фразу до конца, как над нею склонился мощным торсом Волкодав и прошипел, изображая злобного вампира.

– Обижаешь, женщина! Я тебя за такие грубые слова сначала больно укушу, а потом, знаешь, что сделаю…

– Знаю, знаю, – ретировалась Комисар, – ты меня слушаешь. Внимание Волкодав! Твой дорогой братан, как ты только что выразился, просил выполнить тебя одну маленькую просьбу.

– Какую такую просьбу?

– Он в свое время помог тебе купить квартиру. Так?

– Помог, я всегда об этом помню, – подтвердил Волкодав.

– А сегодня Куликов просит тебя сделать для него небольшое одолжение?

– Небольшое?

– Он просит, – перешла на шепот Женька, – митинг осветить на тридцать секунд, как факт. Ты понимаешь, его проведение – тактическая штабная глупость партии власти. Сан Саныч это как никто понимает, а потому просит тебя не участвовать в этом фарсе, соблюсти нейтралитет. Дай, информацию как факт, без синхронов горожан, издевательского текста за кадром. Жорка, ты талантливый журналист и я знаю, как ты можешь выдать подобный сюжет в эфире.

– Как мне нравится его просьба, после дня рождения мозги работают неважно, так что выдать сюжет в свойственной мне жесткой манере не получится. Сюжет покажут, только в ночном выпуске новостей и еще раз он выйдет в утреннем повторе. Ради чего напрягаться?

– Спасибо Жорка, ты настоящий друг, – не успела Женька Комисар договорить, как за спиной услышала знакомый голос.

– Курите, и без меня? – Стерва нетерпеливо сорвала прозрачную упаковку с новой пачки, достала тонкую сигарету и бережно поднесла ее к зажигалке Волкодава. Зажигалка предательски утаивала огонь. Жорка с остервенением тряс ее, выдавливая искру, получилось. Есть контакт. Через пару секунд в коридоре запахло ментолом.

– Вот, почему я люблю спички. Они никогда не подводят! Тебе пора ехать, – строгим тоном начальника сказала Татьяна Стервозова.

– Еду, – Волкодав развернулся и как на плацу промаршировал в редакцию.

– Мне тоже пора, ты сейчас домой? – спросила Комисар у Стервозовой.

– Нет, сюжет с площади Фестивальной жду, я сегодня попаду домой к полуночи. Благодаря твоему другу, между прочим. Чего это он, такой здоровый дядька, от яиц в обморок падает?

Комисар с именинницей в дебаты вступать не захотела, понимала – бесполезно, опасно, разговор закончится скандалом.

– Извини дорогая, поговорим в следующий раз, мне пора, – Женька дружески поцеловала Таньку в щеку и побежала за показавшимся в конце коридора силуэтом Волкодава.

– Жорка, я поеду с тобой, подожди меня, – закричала Комисар.

– Ну-ну, бегите, бегите, – услышала Женька последнее напутствие любительницы ментоловых сигарет.

Яиц много не бывает

Олег Рогов о проведении митинга на площади Фестивальной партией власти узнал за час до начала судьбоносного события.

Первым делом он позвонил Петру Антоновичу Ковбасюку, который на связь долго не выходил, а потом все-таки поднял трубку. Частое прерывистое дыхание Ковбасюка, которое то и дело возбуждало беспроводную сотовую связь, натолкнуло руководителя штаба оппозиционных сил на неприличную мысль, что жирная крыса по фамилии Ковбасюк после тяжелой штабной работы сейчас не ужинает в родной теплой норке, а страстно спаривается на квартире у любовницы. Факт имел место. Люся утопала в жирных складках тучного тела Петра Антоновича. Она задыхалась от специфического пота, но терпела.

Десять минут назад финансист упал на миниатюрную натурщицу и в незатейливой позе сверху изображал страстного любовника. Петр Антонович Ковбасюк, как всякий мужчина, любил плотские удовольствия – получать. Трудиться над тем, чтобы удовлетворить партнершу, не в его крысиных правилах. Телефонный звонок шефа застал Ковбасюка врасплох. Отвечать на звонок или кончать, этот вопрос Петру Антоновичу пришлось решать в автоматическом режиме управления. Как настоящий мужчина, он страстно придавил Люсю и завершил их совместный любовный акт, не прерываться же, в самом деле? Затем Ковбасюк оперативно вступил в новую, телефонную связь с мужчиной, его непосредственным начальником.

– Петр Антонович, на площади Фестивальной «Партия Губерний» через час будет проводить митинг в поддержку Виктора Япановича. Нужно срочно принимать меры, – прокричал в телефонную трубку Олег Рогов.

– Что? Что? – прохрипел обессиленный от секса с молодой натурщицей Ковбасюк.

– Нам от вас срочно нужны яйца! – фраза начальника городского штаба «Наша Закраина» Олега Рогова прозвучала, как приговор. У Петра Антоновича помутился рассудок. Он внимательно посмотрел на лишенное признаков жизни мужское достоинство, спросил себя, мысленно, готов он, Петр Антонович Ковбасюк пожертвовать своим детородным органом ради выборов пусть даже президента Закраины и, собравшись с духом, выкрикнул:

– Нет, никогда и ни за что!

– Петр Антонович, голубчик, надо, я понимаю вы устали, уже поздно. Без вас мы никак, – уговаривал Олег Рогов подчиненного – Нам нужны яйца!!!

– Вы, что с ума сошли, я простой бухгалтер. Вы с вашими предвыборными технологиями людей скоро жизни лишать будете?

– Ничего не понимаю, в чем собственно проблема? – недоумевал Олег Рогов.

– Это я не понимаю, чего вы от меня хотите? – впервые за все время работы в штабе «Наша Закраина» закричал Ковбасюк на своего начальника.

– Я хочу, чтобы вы срочно достали сотню куриных яиц, можно больше, вы бухгалтер, вот и профинансируете эту акцию. Яйца мне нужны через час, что неясно? – с нескрываемым раздражением кричал Олег Рогов.

– Куриные?

– Да, Петр Антонович, ку-ри-ны-е, – произнес по слогам Рогов, – вы о событии в Ивано-Фрунковске слышали?

– Нет, – тихо ответил Ковбасюк, сознание к нему постепенно возвращалось, – я вас теперь понял, сделаю. Яйца, куриные сто штук снесу, простите, оговорился, достану.

– Ну, наконец-то, Петр Антонович! Жду вас на площади Фестивальной, вы постарайтесь, голубчик.

Слово «голубчик» прозвучало не к месту, почувствовав это, Олег Рогов, понизив голос, добавил к сказанной глупости:

– Не достанете куриные, можно любые другие.

Объехав супермаркеты в центре города, Ковбасюк с удивлением обнаружил отсутствие на полках магазинов такого стратегического продукта, как куриные яйца. Гуси и страусы в Задорожье никогда не неслись, климат не тот. Поэтому, в сознании оппозиционного бухгалтера созрели две версии происходящего.

Первая – житейская, куриные яйца в городе варварски раскупили голодные горожане, и вторая, политическая – это проделки «Партии Губерний». Петр Антонович мысленно склонялся ко второй версии. Отступать бухгалтеру некуда, позади митинг, а потому, оседлав железного коня, Ковбасюк направился обратно к любовнице. Открыв дверь ее квартиры своим ключом, он бесцеремонно, не снимая грязных ботинок, пошел на кухню.

– Яйца есть?

Люся мирно пила зеленый чай с жасмином, появление Ковбасюка дважды за один вечер не входило в ее планы.

– Я купила вчера три десятка, правда сегодня утром жарила яичницу, – промяукала любовница.

– Надеюсь, ты все не съела? – Ковбасюк собственноручно открыл холодильник и посчитал имеющиеся в наличии яйца. Их оказалось двадцать пять штук.

– Я у тебя, Люсь, экспроприирую яйца в пользу победы на выборах оппозиционных сил партии «Наша Закраина», – без тени улыбки на крысином лице произнес Ковбасюк.

– Что! А что я есть буду?